Архивная деятельность в период складывания

О будущем русского народа

Выше я представил достаточно наглядное доказательство «от противного», позволяющее говорить о необходимости отказа от всех трех навязанных идеологий. Но, одно дело, признать это на словах, и совсем другое – реализовать на практике. Увы, в настоящее время мы не готовы к восстановлению Самодержавия и возврату к своей исторической, Богом предначертанной мировой роли. И сколько потребуется для восстановления истинного русского национального самосознания, пока известно.

В то же время на политическом горизонте ясно намечается очередной переход к социализму, но на этот раз, к национальному, а не к интернациональному (коммунистическому). Чем будет обусловлен этот переход, и какие есть признаки, что его сознательно готовят – темя для отдельного рассмотрения. Здесь же я просто изложу свое видение того, что после этого перехода нас ждет.

Ждет нас очень простой сценарий, аналогичный тому, который был применен в Германии в середине прошлого века. Мы прекрасно знаем, чем это все закончилось, что осталось в результате от немецкого народа и какой уровень самостоятельности имеет с тех пор немецкое государство.

Важно также понимать, что в любом случае будет переходный период и в его рамках могут произойти события, не запланированные манипуляторами-политтехнологами.

В условиях раздробленности русских земель сохранились связующие

нити, которые послужили основой для будущего объединения:

это общий язык, правовые нормы, православная вера,

а также слабые экономические связи между отдельными княжествами.

И наконец, чрезвычайно важным был политический фактор

Необходимость объединения ради освобождения от иноземного

С первой половины XIV в. инициатива и главенствующая роль в

объединении всех русских земель переходят на Северо-восток. На

вторую половину XV - начало XVI в. приходится завершение

объединения земель вокруг Москвы. В основу строительства нового

государства легли деспотические традиции северо-восточной Руси.

Основой могущества московского князя являлось московское

боярство, а его права полностью зависели от государя. За великим

князем московским ≪и всея Руси≫ признавалось право свободного

волеизъявления, он обладал всей полнотой законодательной и

исполнительной власти.

Государева Казна, выполнявшая роль общегосударственного административного

органа, постепенно становится фактически государственной

канцелярией, из которой позже выделились органы

отраслевого управления - приказы.

В Казне хранились документы великого князя.



С конца 90-х гг. XV в. документы изымаются из государственной

Казны и передаются в отдельный государственный архив, история

деятельности которого приходится в основном на период существования

Русского централизованного государства.

В XVI в. происходит укрепление государства, которое сформировалось

в форме монархии с сильной верховной властью.

В основе организации государственного управления в рассматриваемый

период было единство судебной и административной

власти. До середины XVI в. сложились и действовали два общегосударственных

ведомства: Белый Дворец и Казна.

Белый Дворец ведал личными землями великого князя, возглавлял

его дворский (или ≪дворецкий≫). В функции Дворца входило

и управление отдельными отраслями княжеского хозяйства.

По мере присоединения новых земель для управления ими создавались

местные ≪дворцы≫, например Казанский дворец (после

присоединения Казани) и др.

Казенный двор (Казна) ведал финансовыми вопросами, а также

государственным архивом и государственной печатью.

Постепенно с увеличением и усложнением функций государственного

управлениявозникла необходимость в создании специальных

учреждений, которые руководили военными, иностранными,

судебными и прочими делами. Так, в середине XVI в. возникают

постоянно действующие приказы со своими штатами,

внутренней структурой и специальным делопроизводством.

Из большого числа приказов, создававшихся в разные годы,

можно выделить несколько основных групп, объединенных по направлению

деятельности:

первая группа - военные (Разрядный, Поместный, Стрелецкий,

Пушкарский, Оружейная палата);

вторая группа - дворцовые приказы, заведовавшие отдельными

отраслями великокняжеского, а затем (с 1547 г.) царского

хозяйства (Казенный, Конюшенный, Ловчий, Сокольничий, Постельничий);

третья группа - внешние сношения с иностранными державами

(Посольский приказ);

четвертая группа - финансовые, фискальные приказы для сбора

налогов и податей (Приказ Большого прихода);

пятая группа - судебно-полицейские приказы (Разбойный, Холопий,

Земский);

шестая группа - судебные приказы, которые заведовали судом

на определенных территориях (Московский, Владимирский,

Дмитровский, Казанский).

Количество приказов постоянно увеличивалось, что было связано

с расширением и усложнением функций централизованного

государства.

Существенные изменения в XVI в. произошли в организации

церкви. В 1589 г. было учреждено патриаршество - высшая власть в

православной церкви.

При патриархе в XVI в. возник особый ≪двор≫ со своими должностными

лицами. Через этот аппарат патриарх осуществлял общее

руководство церковными делами и имуществом церкви.

Документацию, сохранившуюся в архивах церквей и монастырей,

условно можно разделить на две группы: религиозная и хозяйственная,

составлявшая большую часть.

В начале XVII в. в результате польско-литовской и шведской

интервенций церковным архивам был нанесен серьезный урон.

Поэтому судить об их былом составе в наши дни можно лишь по

сохранившимся описям и копийным книгам (копии с наиболее

важных документов). Кроме того, в архивах церквей и монастырей

хранились документы светских феодалов, подтверждавшие их права

на владение землей, крестьянами и другим имуществом.

Система местного управления в тот период была сложной. По

земской реформе 1555 -1556 гг. суд и сбор податей были переданы

в ведение ≪старост≫, которые избирались посадскими людьми (городскими

жителями) и черносошенными крестьянами (не находившимися

в крепостной зависимости, а принадлежавшие государству).

Судебник 1550 г. возложил на ≪местную администрацию≫ (старост,

сотских, десятских) обязанность вести ≪разметные книги≫,

в которых фиксировались имущественное положение и повинности

населения (сборы в государственную казну). Кроме того, на

местах в уездах, делившихся на волости, часто возникали спорные

ситуации, связанные с имущественными и земельными правами.

Таким образом, жизнь ≪провинции≫ находила свое отражение

в документах местных учреждений. К сожалению, до наших

дней дошли лишь маленькие фрагменты этих документальных комплексов,

утраченных не только в результате войн и стихийных

бедствий, но и в немалой степени из-за небрежного хранения.

В связи с ростом феодального землевладения, раздачей принадлежавших

государству (≪черных≫) и царскому дворцу (≪дворцовых

≫) земель в поместное и вотчинное владение важное значение

приобретало ведение соответствующей документации. Поэтому

в имениях светских и духовных феодалов (особенно монастырей),

а также в государственных учреждениях, как центральных

(приказах), так и местных (приказных воеводских и съезных избах),

составлялись копийные и записные книги актов.

В записных книгах регистрировались акты, устанавливающие

формы зависимости крестьян от землевладельцев (≪порядные и

ссудные записи≫), акты на должников, отрабатывающих проценты

со ссуды в хозяйстве землевладельцев (≪служилые кабалы

Развитие феодального хозяйства приводило к усложнению

функций вотчинного управления, а следовательно, и к усложнению

текущего делопроизводства в феодальной вотчине. Так, появляются

приходно-расходные книги и другие виды документов.

В XVI -XVII вв. в правительственных учреждениях сложилась

система делопроизводства. Приказной аппарат (канцелярия) состоял

из дьяков и подьячих, которые вели всю приказную документацию.

Существовала ≪столбцовая≫ форма приказного делопроизводства,

выработался и особый стиль письма - скоропись.

Столбцами называли ленты бумаги шириной 15 -17 см и различной

длины, имевшие несколько склеек. На лицевой стороне

столбца наносился основной текст, а оборотная сторона служила

для нанесения различных помет, кроме того, переписчик после

завершения дела ставил ≪справки≫, т.е. указывал свое имя, а дьяк

или подьячий, ≪вершивший≫ дело, скреплял столбец ≪скрепой≫,

т. е. проставлял на местах склеек буквы своего имени и титула. Такая

система позволяла обезопасить документ от подлогов или утрат

в случае расклейки столбцов.

Помимо столбцовой в приказах использовались и другие формы

документов - тетради (нескольколистов, сшитых в один корешок),

грамоты (отдельные наиболее важные правительственные

указы или частные сделки).

Постепенно в работе приказов произошло разделение в хранении

подлинников и копий документов.

Первоначально архивы в приказах располагались в тесных, неприспособленных

помещениях - ≪казенках≫. Однако после сильнейшего

пожара в Москве в 1626 г., уничтожившего большое количество

деревянных построек, в том числе и тех, где располагались

приказы, в Кремле было построено специальное каменное

здание, в котором и разместились уцелевшие архивы приказов. В дальнейшем

именно сюда стали поступать на хранение документы от

московских приказов.

Характерной особенностью работы архивов этого периода было

то, что потерявшие практическое значение документы, как правило,

хранились в канцелярии вместе с текущим делопроизводством,

т.е. хранилища документов еще не стали самостоятельными

структурными подразделениями учреждений.

Для истории архивного дела Русского централизованного государства

особое значение имеет Царский (или государственный)

архив, который в XVI в. занимал центральное место среди хранилищ

письменных материалов.

Текущими делами архива руководили думные дьяки. Документы

в архиве хранились в ящиках, в каждом из которых находились

грамоты, книги, тетради, столбцы, а в некоторых - архивы бывших

независимых земель.

Условно архив можно было разделить на две группы материалов:

изъятых в воссоединенных землях (духовные грамоты великих

и удельных князей) и возникавших в процессе деятельности

государственных учреждений (документы по истории внутренней

и внешней политики Русского централизованного государства).

В Царском архиве отлагались материалы, начиная с XIV в., в том

числе документы упраздненных учреждений и наиболее важная документация

XVI в. В конце XVI в. большинство дел из Царского архива

было передано в архив Посольского приказа. В начале XVII в.

(в Смутное время) входившие ранее в состав Царского архива документы

сильно пострадали в результате военной интервенции.

И крестьяне . Характерно использование методов внеэкономического принуждения, соединение верховной власти с землевладением. С точки зрения марксистской теории феодализм - общественно-экономическая формация , приходящая на смену рабовладельческой и предшествующая капиталистической .

См.также

Примечания


Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Феодальная монархия" в других словарях:

    Феодальная монархия форма правления, при которой в экономике преобладает сельскохозяйственное производство, господствует натуральное хозяйство, существует две основных социальных группы: феодалы и крестьяне. Характерно использование методов… … Википедия

    Период ослабления центральной власти в феодальных государствах в силу разной по своей продолжительности и эффекту децентрализации, обусловленной усилением крупных феодалов в условиях сеньориальной организации труда и воинской повинности. Новые… … Википедия

    Пётр I Великий, 1 й император Всероссийский Формы правления, по … Википедия

    Средневековая Франция Франция в период Средневековья. Этот период в истории Франции начинается в 476 году. Конец этого периода в российской историографии обычно датируется 1640 годом (начало Английской буржуазной революции), что во Франции почти… … Википедия

    Феодальная раздробленность период ослабления центральной власти в феодальных государствах в силу разной по своей продолжительности и эффекту децентрализации, обусловленной усилением крупных феодалов в условиях сеньориальной системы организации… … Википедия

    МОНАРХИЯ - (от греч. monarchos = monos – один archos – правитель) – форма правления, при которой государственная власть принадлежит одному лицу, занимающему должность монарха (напр., царь, король, шах, эмир, кайзер) в порядке престолонаследия. Различают… … Энциклопедический словарь по психологии и педагогике

    Феодальная реакция и контрреформация в Европе - Предпосылки контрреформации Несмотря на то, что феодализму в Европе в XVI в. были нанесены мощные удары, силы феодальной реакции были ещё очень значительны и феодальный строй на изжил себя. Поэтому после первых доражений, понесённых от буржуазной … Всемирная история. Энциклопедия

    - (англ. Anglo Norman Monarchy) или ранненормандский период период в истории Англии, начавшийся после нормандского завоевания в 1066 году. Обычно англонормандский период ограничивают временем правления королей Нормандской династии… … Википедия

    Формы правления, политические режимы и системы Анархия Аристократия Бюрократия Геронтократия Демархия Демократия Имитационная демократия Либеральная демократия Представит … Википедия

    Формы правления, политические режимы и системы Анархия Аристократия Бюрократия Геронтократия Демархия Демократия Имитационная демократия Либеральная демокр … Википедия

Книги

  • Феодальная монархия во Франции и в Англии X-XIII веков , Ш. Пти-Дютайи. Книга крупного французского историка Ш. -Э. Пти-Дютайи (1868 1947 гг.) посвящена развитию королевской власти в двух государствах средневековья, Франции и Англии, в эпоху, когда Западная…
  • Феодальная монархия во Франции и в Англии X-XIII в. , Пти-Дютайи Шарль. Автор вскрывает особенности и различие обеих монархий и вместе с тем показывает сходство и заимствование в области законодательства и администрации`с одного берега Ламанша на другой`. Но…

ДОМОСТРОЙ

1. Патриархально-суровый и косный семейный быт (по названию старинного русского свода житейских правил).

2. Хороший хозяин, устроитель порядка в своем доме.

ПОЛЕЗНАЯ КНИГА

«Домострой» поражает нас сегодня почти неправдоподобной одухотворенностью даже мельчайших бытовых деталей. «Домострой» - не просто сборник советов, перед читателем развертывается грандиозная картина идеально воцерковленного семейного и хозяйственного быта. Упорядоченность становится почти обрядовой, ежедневная деятельность человека поднимается до высоты церковного действа, послушание достигает монастырской строгости, любовь к царю и отечеству, родному дому и семье приобретает черты настоящего религиозного служения.

«Домострой» создан в первой половине царствования . Авторство окончательного текста связывают с именем сподвижника и наставника Ивана Грозного благовещенского иерея Сильвестра.

«Домострой» состоит из трех частей: об отношении русского человека к Церкви и царской власти; о внутрисемейном устроении; об организации и ведении домашнего хозяйства.

«Царя бойся и служи ему верою, и всегда о нем Бога моли, - поучает «Домострой». - Аще земному царю правдою служиши и боишися е, тако научишися небесного Царя боятися...». Долг служения Богу есть одновременно и долг служения царю, олицетворяющему в себе православную государственность: «Царю... не тщится служить лжею и клеветою и лукавством... славы земной ни в чем не желай... зла за зло не воздавай, ни клеветы за клевету... согрешающих не осуждай, а вспомни свои грехи и о тех крепко пекися...»

В «Домострое» есть все. Есть трогательные указания, «како детям отца и матерь любити и беречи и повиноватися им и покоити их во всем». Есть рассуждения о том, что «аще кому Бог дарует жену добру - дражайше есть камения многоценного». Есть практические советы: «како платье всяко жене носити и устроити», «како огород и сады водити», «како во весь год в стол ествы подают» (подробно о том, что - в мясоед, и что в какой пост). Есть указания по чину домашнего молитвенного правила для всей семьи - «как мужу с женою и домочадцами в доме своем молитися Богу». И все это - с той простотой, основательностью и тихой, мирной неторопливостью, что безошибочно свидетельствует о сосредоточенной молитвенной жизни и непоколебимой вере.

ЖЕНСКИЙ ВЗГЛЯД

Домострой - свод правил поведения горожанина, которыми он должен был руководствоваться в повседневной жизни, памятник светской письменности XVI века. Авторство и составительская работа приписываются протопопу Благовещенского монастыря в Москве, духовнику Ивана Грозного Сильвестру. При составлении свода использовались русские («Измарагд», «Златоуст», «Поучение и наказание отцов духовных») и западные (чешская «Книга учения христианского», французский «Парижский хозяин», польская «Жизнь добропорядочного человека» и др.) «учительные сборники». Для гендерной истории особое значение имеют разделы Домостроя XXIX, XXXIV, XXXVI, касающиеся воспитания детей (в том числе обучения девочек рукоделию, а мальчиков «мужским» домашним работам) и отношений с женой, «государыней Дома», как автор Домостроя именует хозяйку. Домострой обучал женщин, «как Богу и мужу угодить», как блюсти честь рода и семьи, заботиться о семейном очаге, вести хозяйство. Судя по Домострою, они были настоящими домодержицами, руководившими заготовкой продуктов, приготовлением пищи, организовывавшими работу всех членов семьи и слуг (уборка, обеспечение водой и дровами, прядение, ткачество, пошив одежды и т. д.). Все члены домохозяйства, кроме хозяина, должны были помогать «государыне Дома», целиком подчиняясь ей. В отношениях с домочадцами Домострой рекомендовал хозяину быть «грозою» для жены и детей и строго наказывать их за провинности, вплоть до «сокрушения ребер», либо «плетью постегать по вине смотря». Жестокость отношений с женой и детьми, предписываемая Домостроем, не выходила за рамки морали позднего средневековья и мало отличалась от аналогичных назиданий западноевропейских памятников этого типа. Однако в историю русской общественной мысли Домострой попал именно благодаря одиозным описаниям наказаний жены, поскольку неоднократно цитировался именно в этой части русскими разночинцами-публицистами 1860-х гг., а затем В. И. Лениным. Этим объясняется несправедливое забвение этого ценнейшего памятника вплоть до последней четверти XX века. В настоящее время выражение «домостроевские нравы» сохранило четко выраженную отрицательную коннотацию.

ЖЕНСКИЙ ВЗГЛЯД-2

…Аргумент зарубежных исследовательниц в пользу теории «теремного затворничества» состоит в том, что в период укрепления великокняжеской, а потом и царской власти и увеличения могущества боярско-княжеской аристократии женщины остались в стороне от этих процессов и не получили права самостоятельно властвовать, самореализовываться и даже передвигаться без мужского сопровождения.

Данный вывод был сделан на основе ряда сочинений ХVI в. - «Домостроя» благовещенского протопопа Сильвестра и записок иностранцев о России. Но можно ли считать эти памятники достоверными историческими источниками? Сильвестр выразил свое представление о месте женщин в обществе и семье, иностранцы, с русскими людьми почти не общавшиеся, могли иметь лишь самое поверхностное представление о положении местных женщин. Например, увидев, что знатная особа выезжает по делам в окружении почетной свиты, они могли сделать вывод о том, что та не имела права ездить одна. Также предвзято иностранцы могли расценить наличие в русских домах женской и мужской половин. Это было связано не с изоляцией женщин, а с разделением обязанностей в семье. Женщина занималась воспитанием маленьких детей, обеспечивала всех домочадцев, включая слуг, одеждой, постельным бельем и заботилась об их чистоте. Эти обязанности были у всех женщин, независимо от их социального положения. Но знатные и богатые нанимали слуг, рукодельниц, портомоек, кормилиц, мамок и нянек для детей, а бедные простолюдинки все делали сами. Но в эти женские дела мужья никогда не вмешивались, предоставляя супругам свободу действий.

АВТОРСТВО

Сильвестр (начало XVI в.-до 1568 г.), выходец из новгородской зажиточной торгово-промышленной среды, был близок к новгородскому архиепископу Макарию, после избрания которого митрополитом переехал в Москву и с 1545 г. стал протопопом придворного Благовещенского собора в Кремле. Он участвовал в подготовке и проведении государственных и культурных реформ того времени, в том числе в составлении и редактировании таких важных памятников, как Судебник 1550 г. и Четьи-Минеи. По своим политическим взглядам Сильвестр близок к нестяжателям, он выступал против обогащения церкви, отстаивал сильную государственную власть - единодержавие; это стало политической платформой для сближения с представителями возвышавшегося дворянства (в лице других приверженцев нового курса, таких как Алексей Адашев). «Остуда» Ивана IV к Сильвестру началась после боярского «мятежа» 1553 г., в котором Сильвестр занял уклончивую позицию; поскольку же он был связан с Владимиром Старицким, основным антагонистом Ивана IV, ему пришлось «добровольно» постричься в Кирилло-Белозерский монастырь (под именем Спиридона). Окончательная опала постигла Сильвестра весной 1560 г., после смерти царицы Анастасии, которая благоволила ему. Дальнейшие обстоятельства личной жизни Сильвестра мало известны и являются спорными, неизвестно даже время и место его смерти. Крупный политический деятель н писатель, в последние годы жизни он занимался только перепиской книг, некоторые из них сохранились.

«Домострой» «сильвестровской редакции» - основное произведение писателя; он отредактировал и отчасти дополнил ходивший в списках новгородский сборник аналогичного содержания.

ИЗ ТРЕХ ЧАСТЕЙ ДОМОСТРОЯ

6. Како посещати в монастырех и в болницах и в темницах и всякаго скорбна («напои, накорми, согрей»)

В монастыри, и в болницы и в пустыни и в темницы закълюченных посещаи и милостыню и сил всяких потребных подаваи елико требуют, и види беду их и скорбь и всяку нужу елико возможно помогаи им и всякаго скорбна и бедна и нужна и нища не презри, введи в дом свои напои накорми согреи одежи всею любовию и чистою совесьтию теми милостива Бога сотвориши и свободу получиши а родителем своим преставльшимся память твори к церквам Божиим приношение и в дому по них кормлю твори нищим милостыню и сам от Бога помяновен будеши.

(В монастыре, и в больнице, и в затворничестве, и в темнице заключенных посещай и милостыню, что просят, по силе своей возможности подавай, и вглядись в беду их и скорбь, и в нужды их, и, насколько возможно, им помогай, и всех, кто в скорби и бедности, и нуждающегося, и нищего не презирай, введи в дом свой, напои, накорми, согрей, приветь с любовью и с чистою совестью: и этим милость Бога заслужишь и прощение грехов получишь; также и родителей своих покойных поминай приношением в церковь Божию, и дома поминки устраивай, а нищим раздай милостыню, тогда и сам будешь помянут Богом).

20. Похвала женам («если дарует Бог жену добрую»)

Аще дарует Бог жену добру дражаиши есть камени многоценнаго таковая от добры корысти не лишится, делает мужу своему все благожитие, обретши волну и лен сотвори благопотребно рукама своима, бысть яко корабль куплю деющи издалече збирает в себе богатество и востает из нощи и даст брашно дому и дело рабыням, от плода руку своею насадит, тяжание много, препоясавше крепко чресла своя утвердит мышца своя на дело и чада своя поучает, тако же и раб, и не угасает светилник ея всю нощь руце свои простирает на полезная, лакти же своя утвержает на вретено, милость же простирает убогу плод же подает нищим, не печется о дому муж ея многоразлична одеяния преукрашена сотвори мужу своему и себе и чадом, и домочадцем своим, всегда же мужь бысть в соньмищи с вельможи и сядет знаемым вельми честен быст, и благоразумно беседова разумеет яко добро делати никто же без труда венчан будет, жены ради добры блажен мужь и число днии его сугубо, жена добра веселит мужа своего и лета его исполнить миром, жена добра часть блага в части боящихся Господа да будет, жена бо мужа своего честне творяще, первие Божию заповедь сохранив благословена будет, а второе от человек хвалима есть, жена, добра, и страдолюбива и молчалива, венец есть мужеви своему обрете мужь жену свою добру износит благая из дому своего, блажен есть таковые жены мужь и лета своя исполняют во блазе мире, о добре жене хвала мужу и честь.

(Если дарует Бог жену добрую, получше то камня драгоценного; такая по корысти добра не лишит, всегда хорошую жизнь устроит своему мужу. Собрав шерсть и лен, сделай что нужно руками своими, будь как корабль торговый: издалека вбирает в себя богатства и возникает из ночи; и даст она пищу дому и дело служанкам, от плодов своих рук увеличит достояние намного; препоясав туго чресла свои, руки свои утвердит на дело и чад своих поучает, как и рабов, и не угаснет светильник ее всю ночь: руки свои протягивает к прялке, а персты ее берутся за веретено, милость обращает на убогого и плоды трудов подает нищим, — не беспокоится о доме муж ее; самые разные одежды расшитые сделает мужу своему, и себе, и детям, и домочадцам своим. И потому всегда ее муж соберется с вельможами и сядет, всеми друзьями почтен, и, мудро беседуя, знает, как делать добро, ибо никто без труда не увенчан. Если доброй женою муж благословен, число дней его жизни удвоится, хорошая жена радует мужа своего и наполнит миром лета его; хорошая жена да будет благою наградой тем, кто боится Бога, ибо жена делает мужа своего добродетельней: во-первых, исполнив Божию заповедь, благословится Богом, а во-вторых, славится и людьми. Жена добрая, и трудолюбивая, и молчаливая — венец своему мужу, коли обрел муж жену свою добрую — только хорошее выносит из дома своего; благословен муж такой жены, и года свои проживут они в добром мире; за хорошую жену похвала мужу и честь).

54. В погребе и на леднике всего беречи («и рыжики, и икра, и морс»)

А в погребе и на ледникех, и на погребицех хлебы и колачи, сыры яица забела, и лук чеснок и мясо всякое, свежее и солонина и рыба свежая и просольная и мед преснои, и ества вареная мясная и рыбная студенью и всяи запас естомои, и огурцы и капуста соленая и свежая и репа, и всякие овощи, и рыжики, и икра, и росолы ставленыя, и морс, и квасы яблочные, и воды брусничные и вина флязские, и горючие и меды всякие, и пива сыченые и простые, и брага, и всяго того запасу ключнику ведати, и сколько чево на погребице поставлено, и на леднике и погребе, и все бы то сочтено и перемечено што вполне што не вполне, и перемечено, и записано и сколько чего куды отдаст по приказу государеву и сколко чево разоидетца то бы было все в счете было бы што господарю сказать, и отчет во всем дати а все бы то было чисто и в покрыте, и не затхлося и не заплеснело, и прокисло, а вина фряские и сыченая перевара, и всякое лутчее питье в опришенном погребе за замком держать а сам бы тамо ходил.

(А в погребе, и на ледниках, и в кладовых хлебы и калачи, сыры и яйца, сметана и лук, чеснок и всякое мясо, свежее и солонина, и рыба свежая и соленая, и мед пресный, и еда вареная, мясная и рыбная, студень и всякий припас съестной, и огурцы, и капуста, соленая и свежая, и репа, и всякие овощи, и рыжики, и икра, и рассолы готовые, и морс, и квасы яблочные, и воды брусничные, и вина сухие и крепкие, и меды всякие, и пива на меду и простые, и брага, - весь тот запас ведать ключнику. А сколько чего в кладовой поставлено, и на леднике, и в погребе, - все то было бы сосчитано и перемечено, что целиком, а что не полностью, и пересчитано, и записано, и сколько чего и куда отдаст ключник по приказу господскому, и сколько чего разойдется, — и то было бы все в счете, было бы что господину сказать и отчет во всем дать. Да было бы то все и чисто, и накрыто, и не задохнулось, и не заплесневело, и не прокисло. И вина сухие и медовые взвары и прочие лучшие напитки в особом погребе под замком держать и самому за ними следить).

2.1. «Домострой» попа Сильвестра

Положительное отношение к капиталу со стороны власть имущих и влиятельных слоев вообще, начавшееся еще в Киевской Руси, продолжалось и в Московской Руси. Здесь первоначальное предрасположение к активности торгового капитала скоро превращается в апологию большой домашней экономии, т.е. в апологию боярского быта, в восхваление боярской вотчины. Зажиточные классы Московской Руси откровенно проповедуют постепенное накопление и обогащение. Оно ярко вылилось в ряде характерных памятников. Впереди других – ценный памятник 16 века, знаменитый «Домострой», сочинение московского протопопа Сильвестра. В этом характерном произведении, как в зеркале, вполне отразились мировоззрение 16 века и та типичная классовая идеология боярства, которая выражала интересы и стремления важнейшего класса Московской Руси, класса крупных землевладельцев.

Экономическая политика «Домостроя» не сложна. Мелочные подробности, касающиеся домашнего обихода, затрагивают всю обыденную жизнь богатого домоводства. Тут и правила «благорассудливого и подрядливого жития» членов семьи и прислуги, указания на порядок подавания кушаний и сохранения посуды и платья, запасов и проч. Главнейшие принципы – экономия, запасливость и бережливость. Расходы должны сообразоваться со средствами, «всякому человеку, богату и убогу, рассудити себя и сметити». Без этого – «великое бесчестие», «укоризна» и «поношение». Главное заведывание домом лежит на хозяйке, заботливой и неустанной руководительнице дома.

В «Домострой» включена особая, последняя глава, называемая Малым Домостроем, заключающая наставление Сильвестра своему сыну Анфиму. Это, по-видимому, единственная подлинная часть сочинения самого попа Сильвестра, остальное же – компиляция, составленная для богатого новгородского дома 15 или 16 веков. По своему характеру «Домострой» ближе всего подходит к средневековому французскому «домострою» - «Наставление французского буржуа сыну». «Домострой» - памятник замкнутого домашнего хозяйства. Он вообще не знает народного хозяйства как целого. Материальный быт подданных составлял тогда еще одну из ветвей личного хозяйства властителя, который, по примеру всех средневековых князей, рассматривает страну как свое личное имение. Поэтому «Домострой» мог представлять собой только свод правил домашней экономии, принципы которой, как принципы частного хозяйства, антагонистичны общественно-хозяйственным интересам. Вместе с тем «Домострой» дает нам картину большого замкнутого и самодовлеющего полуфеодального хозяйства, в котором уже в значительной мере развиты потребности. Каким был в эту эпоху мелкое крестьянское хозяйство – из этого памятника не видно. «Домострой» вообще не знает крестьянства; правила его не пригодны для деревенского хозяйства, а лишь для домоводства «избранных», для крупного землевладельца. Только князь да большой боярин, имеющий чревоугодливое настроение будущего крепостника, «отец» больших владений и множества домочадцев, мог почерпнуть мудрость из поучения московского протопопа. «Домострой» - типичное выражение классовой идеологии русского средневекового землевладельца.

По своему содержанию и по характеру изложения «Домострой» - простая сводка практических рецептов и не лишенных лукавства советов, проникнутых духом мелочного скопидомства и тревожной подозрительности, которые доверительно излагает близким людям в минуту откровенности ловкий эксплуататор, представитель эпохи первоначального накопления. Чисто хозяйственные вопросы занимают в «Домострое» 23 главы третьей части – «о строении домовом», что составляет около одной трети всей книги.

«Домострой» не стар: древнейший список его первой части, по данным палеографии, относится к первой половине 16 века, и только вторая написана, возможно, столетием раньше. На то же указывают его тенденции: «Домострой» верен своей эпохе – он бюрократичен и буржуазен. Его первая половина составлена, как то видно из указаний специалиста-исследователя, в начале 16 века или в конце 15 века и притом ярым сторонником усиления царской власти Московского государства; вторая писана не позже 15 века богатым новгородцем, променявшим тревожную вольность вечевика на сытое спокойствие царского холопа. Судя по значительному числу списков, московская знать зачитывалась «Домостроем», но в петербургскую эпоху он был уже совершенно забыт. Вновь этот памятник стал известен со времени его первого напечатывания, т.е. с 1840-х годов, после чего «Домострой» несколько раз переиздавался.

Итак, «Домострой» - типичный образчик московского самодержавия и всех тенденций допетровской Руси, принципиально чуждавшихся стремлений к политической свободе и всякой гражданственности.

«Образ воспитания, - как говорит Флетчер 5 , - чуждый всякого основательного образования и гражданственности и признаваемый властями самым лучшим для государства и вполне согласным с образом правления», наложил на все свою неизгладимую печаль, усиливая вместе с тем и контраст с Западом. И действительно, в ту эпоху, когда смелая мысль европейца уже формулировала высокий социальный идеал, в то время, когда на Западе становились ходовыми многие из боевых девизов и тезисов современности, наши «лучшие люди» благоговейно твердили сомнительные положения убогой и лицемерной мудрости раболепствующих подъячих.

Итак, «Домострой» - памятник переходной эпохи. Его, конечно, нельзя назвать «памятником экономической идеологии городского ремесленного хозяйства», как то неправильно делает профессор М.Н. Покровский 6 ; это сочинение излагает идеологию руководителя большого натурального хозяйства, из замкнутого, ойкосного превращающегося в торгово-промышленное, что представляло собой первую арену для накопления торгового капитала. Сильвестр – прямой предшественник будущих русских меркантилистов, он идеолог сельского крупного землевладения, уже тяготеющего к рынку, где реализуются его «избытки». Первоначальное накопление, с которого начинается развитие первых этапов торгового капитала, с этого времени внедряется в толщу и ход русской жизни.

2.2. Теория Третьего Рима Филарета и националистическая реакция: зарождение меркантилизма

Как уже было сказано, «Домострой» устанавливал только идеологию отдельного изолированного феодально-боярского хозяйства, но еще не возвышался до понимания общенациональных и общегосударственных задач. По мере роста и усиления московского государства новые, уже национальные задачи, выдвигаются также, тем более, что по сути они представляли собою только расширение пределов хозяйственной единицы: от вотчины боярина до вотчины великокняжеской, царской, в которой принципы управления и психология осознания были одинаковы. Великий князь московский, а затем и царь всея Руси рассматривал себя как личного владельца своей земли, своей вотчины. Появляется и укрепляется идея центральной исторической власти и исторической миссии, занесенная византийцами, прибывшими с царевною Палеолог, ставшей женою царя Иоанна III . Нарождавшаяся монархия стремилась победить своих феодальных соперников, укрепиться на зажиточной массе, прообразе европейской буржуазии, и создать свою экономическую и политическую идеологию.

Это отразилось в анонимных сказаниях XV века «О царстве Вавилонском» и «О белом клобуке», куда был вложен глубокий для тогдашнего времени историко-философский смысл. Здесь не только осознавалась государственность, но российская государственность возвеличивалась, идеализировалась и доводилась до степени мировой исторической величины, имеющей свои высшие задачи. Последняя явилась в результате падения в конце XV века Константинополя, некогда мирового центра и вместе с тем главного очага восточной церкви. С переходом в Москву религиозного центра естественно возникала мысль о преемственности политической, а, следовательно, и о наследовании Москвой от Византии мирового господства. Эта мысль легла в основу целого ряда новых идей историко-философского и притом ультра-националистического характера, а получила литературное выражение в посланиях монарха старца Филофея, изложившего целую историко-философскую теорию о Москве как о «Третьем Риме». Старец Филофей – крупная историческая личность, выступившая в русской истории в самом начале XVI века. Старец Филофей был отшельником – монахом псковского Елеазарова монастыря, развившим в определенной и уверенной форме идею панруссизма и богоизбранничества России. Эти воззрения изложены в трех его посланиях – вообще же он писал много и охотно, - адресованных к великому князю московскому Василию Ивановичу, к важному псковскому дьяку Мисюре-Мунехину и к московскому царю Иоанну IV (Грозному). Названные послания, в настоящее время опубликованные, были написаны старцем Филофеем с целью заступиться за своих земляком-псковичей, утративших в 1510 году свою политическую самостоятельность. Былой вольный и торговой город, имевший, как и Новгород, независимую республиканскую физиономию, теперь угнетали московские наместники, централисты – бюрократы. Послание Филофея к дьяку Мисюре - Мунехину имело, между прочим, целью высказаться против «еретиков» - астрологов, или «звездочетов», и против латитян вообще, а также заступиться за православие, которого Филофей считал себя верным хранителем. Филофей полагает, что судьбы и людей, и народов определяются и направляются промыслом божиим, источником мировой правды на земле согласно промыслу божию и по предуказаниям пророчеств (Даниила и др.) пал старый Рим, великий центр первой мировой империи. Рим впал в ересь Аполлинария и служил литургию на опресноках, т.е. изменил ортодоксальной церкви. «Второй Рим», Византия или Константинополь, тоже не удержал заветов религии: он изменил православию на 8-м Соборе и заключил унию с латинянами. В результате и Втором Рим пал и «сделался достоянием внуков Агари». Остается невредимою только славная соборная церковь Успения божьей матери в Москве, богоспасаемого града «все новой и велико Руси». Это и есть Третий и последний Рим, «третье и неразрушимое царство Рамейское». Третий Рим – русская святыня, сияющая во всей вселенной своим благочестием, более ярким, чем солнце. Третий Рим есть последний центр в историческом бытии человечества. Четвертому Риму не бывать. В последовательном ходе исторической жизни народов все православные христианские царства пали и слились в одно царство русское, последнее мировое царство, за которым по кончине мира и наступит вечное царство Христа. Так впервые была сформулирована идея мирового призвания России, предуказания промыслом божием будущего русской церкви и русского государства. Эта идея мирового величия русского царства выражена в следующих словах: «Во всей поднебесной – единый христианский царь и браздодержатель и божиих святых. Единая святая вселенская апостольская церковь вместо римской и константинопольской находится в богоспасенном граде Москве».

Эта формула получила весьма широкое распространение. Москва называется Третьим Римом во всех важнейших тогдашних актах: и в грамоте об учреждении в России патриаршества, и в послании первого московского патриарха Иова к грузинскому царю Александру, и в ряде других. Идея Третьего Рима уже создает определенное направление и намечает определенную программу, даже более – она обязывает.

Старец Филофей в своем послании, адресованном великому князю московскому Василию Ивановичу, указывает на всемирный характер его власти. «Да весть твоя держава, благочестивый царю, яко вся царство православные христианские веры снидошася в твое едино царство, один ты во всей поднебесной христианам царь». Но эта чрезвычайная миссия московского царя должна протекать в условиях суровой нравственности. «Подобает тебе, царю, - говорит далее Филофей, - сие держати со страхом божиим. Убойся бога, давшего ти сия: не уповай на злато, на богатство, на славу; вся сия здесь собрана и земли здесь останутся». Москва, по мысли Филофея, - последняя в истории человечества мировая монархия. С этой идеей, даже, вернее, с этой теорией в Москве очень носились. Она была важна как яркий симптом осознания государственности, как первый росток национального чувства.

2.3.Первый теоретик бюрократического монархизма Иван Пересветов, идеолог поместного дворянства

О Пересветове существует предположение, что он мифическая собирательная личность, но если он реально существовал, то это был выходец из Литвы, много путешествовавший и писавший. Во всяком случае то, что называлось «Иванец Семенов сын Пересветов» - это типичный выразитель идей и интересов дворянства, т.е. экономически мелкого и среднего землевладения. Последнее тесно связано с самодержавием, которое в ту эпоху покоится на служилом дворянстве и естественно борется с своими политическими ограничителями, т.е. с боярами. Отсюда пламенная ненависть идеолога дворянства Пересветова к боярству.

Свои идеи Пересветов изложил в ряде сочинений, из которых наиболее ценно «Сказания о царе Константине». Здесь автор восхваляет Восток и видит поучительный образец политической мудрости на Востоке. Его герой – турецкий султан. Бояре и вельможи, по Пересветову, всегда «сидели яко змии» и держались на многочисленном холопстве. Если, по мнению Пересветова, освободить кабальных, то тем самым можно ослабить и самих бояр. Т.о. он противник рабства, считая, что «человек может быть рабом только богу». При свободе, по его мнению, проявляется личное мужество, качество столь необходимое «для защиты государства».

В эпоху Пересветова хозяйственный кризис разорял бояр, и на Руси шла естественная борьба за рабочие руки. Вельможам, между тем, платили землей, а не жалованьем. А назревший последовательный бюрократический централизм требовал уплаты за труд жалованьем, а не землей. Этим жалованьем должны были возмещать заслуги, а не происхождение. Всему этому боярство не соответствовало. «Вельмож, - говорит Пересветов, - много, но пользы мало». Таких, по мнению его, подобает «огнем жещи и иные лютые смерти давати, чтобы зла не множилось». Наш проповедник монархии, поддерживаемые мелким дворянством, не оставил после себя продуманной и законченной теории абсолютизма, которую мы видим у Жана Бодэна. Он невыгодно отличается от своего европейского собрата, который понимает, что самодержавие может стать источником порабощения и принижения страны, и знает пределы самодержавной власти. Его монарх повинуется «законам природы», обеспечивающим его подданным «естественную свободу». Такая система, по его мнению, есть королевская монархия. Отсутствие же у поданных свободы распоряжения своею личностью и имуществом – это другая система устройства восточной монархии, имеющаяся в древней Персии и Московии. Наиболее низкую и отрицательную форму мы имеем в третьей системе, системе тиранической монархии. Здесь просто попираются все законы. Помощником монарха в деле управления страной является религия, но она часто расходится с правдой, а правда – поясняет Пересветов – «выше веры». Таковая идеология московского публициста, не ведающего, что на Западе ядро его идей развивается в теорию ограничения самодержавной власти.

3. СПЕЦИФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ РУССКОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

Для истории развития русской экономической мысли характерны следующие специфические особенности. Во-первых, большинству работ русских экономистов в высокой мере присущ дух социал - экономического реформаторства. Это объясняется как внутренними условиями развития страны, так и сильным влиянием марксизма на все течения русской экономической мысли начиная со второй половины девятнадцатого века.
Во-вторых, для большинства экономистов России особое значение имеет крестьянский вопрос и весь комплекс связанных с этим социально-экономических проблем.
В-третьих, в российской экономической мысли всегда большое значение придавалось общественному сознанию, этике, активной роли политики, другими словами, внеэкономическим факторам. Можно назвать ряд российских традиций и особенностей, которые лучше помогут понять специфику русской экономической мысли. Хорошо известно, что в России, в отличие от Центральной и Западной Европы, не получило юридического закрепления римское право собственности, опирающееся на хорошо организованную базу юридических уложений. Именно там многовековая культура частной собственности развила такое качество экономической личности, как хозяйственный индивидуализм и экономический рационализм. В России же на протяжении многих веков хозяйство было основано не на частной собственности, а на своеобразном сочетании общинного пользования землей и власти государства, выступающего в роли высшего собственника. Это оказало существенное влияние на отношение к институту частной собственности, наложив на него соответствующий нравственно-этический отпечаток. Русскому человеку свойственно убеждение, что «человек выше принципа собственности». Не случайно в русском менталитете идею «естественного права», которая является основой западноевропейской цивилизации, заменяли идеалы добродетели, справедливости и правды. Это определяет русскую социальную мораль и экономическое поведение. И потому явление «кающегося дворянства» - особенность чисто русская. Еще одна российская традиция - склонность к утопическому мышлению, стремление мыслить не реалиями, а образами желаемого будущего. С этим же связана традиция полагаться на «авось», неприязнь к точным расчетам, строгой деловой организации. Характерной чертой русского менталитета является также стремление к соборности (добровольному объединению людей для общих действий независимо от имущественного и сословного неравенства) и солидарности, которые реализуются в коллективных формах труда и владения собственностью.
Что касается хозяйственных российских традиций, то несмотря на их многообразие, они на протяжении веков складывались вокруг двух осевых линий: традиции огосударствления и традиции общинности. Централизованное регулирование и социальные гарантии - таковы наиболее важные формы их проявлений. Что касается традиций мелкого и среднего предпринимательства, то в дореволюционной России как общенародная традиция они только зарождалась. Зато крупное предпринимательство - существовало издревле и тяготело оно с самого начала к казне - княжеской, а затем и государственной.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, отставание социального развития России от Западной Европы сказывалось и на развитии ее экономической мысли, хотя стоит отметить, что этот разрыв постепенно сокращался. Так, идеи меркантилизма, формировавшегося на Западе с 15 века, стали распространяться в России только в середине 17 века, в царствование Алексея Михайловича. Проводником их был А. Ордин – Нащокин. Однако концепция меркантилизма не стала в России господствующей в силу незначительной роли внешней торговли в ее народном хозяйстве.

Изменения в экономической жизни становящегося единого централизованного государства - Московской Руси - вызвали, как бывает всегда и повсюду, двоякое отношение: одна часть населения приветствовала новшества, ведшие к сближению с новизною и в конечном итоге с Западом; другие порицали новое и стремились к удержанию старой жизни, к возврату к ней, словом к старым формам. Рационалистические секты – ересь стригольников и ересь жидовствующих, а позднее идейная позиция «заволжских старцев» стоит инок Вассиан Косой (князь Василий Иванович) Патрикеев, ученик Нила Сорского и единомышленник просвещенного Максима Грека. Он стоял за секуляризацию монастырского имущества и требовал гуманного отношения к инакомыслящим. За исправление книг он был осужден в 1531 г. и сослан в монастырь. Иную позицию держит более многочисленный консервативный лагерь, так называемые «иосифляне» во главе с митрополитом Даниилом и Иосифом Волоцким, к которым идеологически примыкает и «Домострой» попа Сильвестра.

В издательстве «Царский Дом» вышла книга «Домострой - Великая книга Великой страны» . В качестве послесловия в ней был опубликован очерк нашего постоянного автора - историка Леонида Болотина. Данный очерк можно рассматривать как возражение на эссе Виктора Аксючица «Впадение в смуту и выход из нее. Царь Иоанн Грозный и иосифлянство».

Шестнадцатое столетие по праву можно и нужно назвать Золотым веком Русской Национальной Литературы. О Русской Литературе как о явлении принято говорить в смысле произведений исключительно художественных - стихотворений, поэм, повестей, романов, рассказов, басен, трагедий, комедий - о чтении несомненно полезном, поучительном, с большим воспитательным значением, но вместе с тем и развлекательном, увлекательном, возбуждающем читательскую фантазию и воображение. Но одним ли этим ограничена жизнь слов, сначала начертанных рукою, а потом типографскими литерами распространенных по мiру?

Говоря о слове, в особенности о слове литературном, нужно всегда помнить, что в глубине своей природы каждое живое человеческое слово в крайней малости, но прямо уподоблено Слову-Богу - Господу нашему Иисусу Христу, поскольку наша человеческая словесность , в отличие от безсловесного мiра, и есть одно из главных выражения того, что человек создан по образу и подобию Божию (Быт. 1, 27). Святой Праведный Иоанн Кронштадтский так свидетельствовал о связи Бога-Слова со словами человеческой речи: «Ощущая в себе теплоту и свое дыхание, вспоминай о Слове Божием как Лице; изрекая слово, вспоминай о Слове Божием Личном и Живом; а действуя своим умом, вспоминай о великом Уме - Боге, от Которого всякий ум и всё, что ни есть премудро сотворенного» . Именно потому живое человеческое слово так выразительно - помимо звуков и прямого мысленного значения слово каким-то чудесным, сверхъестественным способом несет в себе и зрительный образ.

К сожалению, большинство сугубо светских исследователей Русской Национальной Литературы XVI века, совершенно искренне выражая любовь и уважение к нашему письменному наследию той поры, все же не могут избежать взгляда сверху вниз , точки зрения будто бы с «высоты» безусловно великих творений Русской Литературы века XIX-го. Многие учёные рассматривают давний период как своеобразное «детство» отечественной словесности. Такое высокомерное умиление, душевный снисходительный взгляд на произведения XVI-го столетия как на могильные плиты, на литературные памятники чреват искажением реальной перспективы, умалением подлинного духовного достоинства родной речи, бытие которой лежит вне «закономерностей» примитивного эволюционизма, прогресса. Многие духовные вершины, достигнутые Русской Национальной Литературой в XVI веке, так и не были больше покорены в последующие столетия .

В XVII веке уже усиливаются тенденции к упрощенному подражанию инославным зарубежным образцам, в первую очередь польским (через Малороссию), но и немецким, английским, латинским тоже. Тогда же в отечественную литературу, с одной стороны, проникает европейское «карнавальное» (по М.Бахтину) смехачество, смехотворчество, ерничание, с другой же стороны, велеречивая манерность, стилистическая избыточность или казенная косность, бездушность. Цивилизационная подражательность ещё больше усиливается в XVIII столетии за счет умаления национальной самобытности в нашей литературе, поэтому по некоторым духовным и национальным показателям можно говорить отнюдь не о «прогрессе», а о деградации в отечественной словесности.

Что понуждает нас смотреть на литературное наследие XVI века не сверху вниз , а снизу вверх ? Такая точка зрения оказывается более научной, методологически точной, поскольку она вскрывает достоверные, глубинные смыслы старинных произведений Русского Слова.

Возведение новых - более мощных и протяженных краснокирпичных стен и башен Московского Кремля при Великом Князе Иоанне Васильевиче в 1485-1495 годах знаменовало собою принципиально новый этап государственного строительства России, которая на дальних окраинах обретала свои чёткие границы и возвышала над всеми удельными градами единый Стольный центр. Новые Кремлевские бастионы стали своеобразной архитектурной иконой духовной ограды всего Русского Государства как Нового Иерусалима. Уже под этой могучей защитой бурно развивается в XVI веке общенациональная Русская Литература, многообразные произведения которой также являются составными частями державного строительства и самобытного созидания жизненного, духовного строя русского человека.

Русский литературный XVI век начинается с «Просветителя» Преподобного Иосифа Волоцкого, произведения, которое высвобождало православный русский дух и ум из пленения жидовской ересью. В те же годы Святитель Спиридон-Савва пишет Великому Князю Иоанну Васильевичу «Послание о Мономаховом Венце», в котором содержится предание о происхождении Великого Князя Рюрика от Пруса - сродника («брата») Римского Императора Августа Цезаря.

В 1516-1522 годах ученик и родственник Преподобного Иосифа (Санина) - Преподобный Досифей (Топорков) Волоцкий, опираясь на богатую библиотеку Волоколамского монастыря, создает первый «Русский Хронограф», в котором Всемiрная История впервые описана с полноправным включением в неё событий Истории Русской.

В 1523-1524 годах инок Спасо-Елиазарова монастыря Преподобный Филофей Псковский в послании дьяку Мисюрю Мунехину впервые излагает свое духовное прозрение: Москва - Третий Рим.

При Великом Князе Василии Иоанновиче стараниями Святителя Даниила Московского в 1526-1530 годах создается монументальный летописный свод , который потом получил обиходное научное наименование «Никоновская Летопись», данное по владельцу рукописи Патриарху Никону. Для создания этого свода в Москву из разных городов и монастырей Руси свозились древние списки общерусских и удельных летописей, документов, повестей и сказаний о чтимых иконах, Святых и героях. Из этого многообразного материала митрополичьими писцами воедино сводилась Русская Старина от своих начал до 1520-х годов. Восстанавливалась, вновь вплеталась в единую канву Русская История, растрепанная на отдельные пряди сначала удельщиной, а потом и татарщиной.

В 1529 году в Новгороде Архиепископ Макарий (Леонтьев) начинает собирать первоначальный вариант русских Великих Четий Миней, где в годичном круге в единые томы собирались Жития Святых, сказания об иконах, повести из общецерковной истории, поучительные слова и множество других духовных произведений, которые в совокупности составили первую русскую церковную энциклопедию. Став Митрополитом Московским, Святитель Макарий создает более обширные Кремлевские Великие Четьи Минеи.

Духовное книжное строительство Святителя Макария Московского увенчалось созданием «Степенной Книги Царского Родословия» и многотомного «Царского Лицевого Летописного Свода», окончательное оформление которого завершилось уже после смерти Святителя Макария его учеником Святителем Афанасием Московским - Духовником Святого Благоверного Царя-Великомученика Иоанна. В этой духовно-просветительской, энциклопедической деятельности Святителя Макария совершился творческий синтез древней Новгородской и сравнительно «молодой» Московской литературных школ.

Именно на этой восхитительной по своей универсальности базе и на трудах Преподобного Максима Грека возросло уникальное во всей мiровой письменности многообразное литературное и Богослужебное творчество Святого Великомученика Царя Иоанна Васильевича Грозного, во иноках Ионы, в котором осмысление значения Царства и Церкви в Божественном Домостроительстве достигло небывалых доселе вершин Богословской и державной мысли.

В этом великолепном литературном созвездии XVI столетия книга, называемая «Домострой», на первый взгляд, занимает довольно скромное, частное место.

Само церковнославянское слово «домострой» является прямым подобием греческого слова «экономия», или в церковной традиции - «икономия». В церковной литературе встречается выражение «домостроительное Богословие», которое, во-первых, относится к догматическому Богословию Пресвятой Троицы, а во-вторых, к вопросам сотворения Богом-Словом Вселенной и человека, к самому устроению мiра (Ин. 1, 1-18).

Но ещё задолго до Рождества Христова промыслительно в греческом языке, в греческой философии шел процесс формирования тонких умозрительных, обобщающих понятий, которые потом стали совершенным инструментом Христианского Богословия. Античное любомудрие сформировало и понятия «экономия», «экономика», которые, с одной стороны, обозначали самые широкие принципы разумного хозяйствования в масштабах государства, в масштабах полиса, а с другой стороны, рассматривали частные вопросы собственно домоводства.

Обдуманному домовладению и домоводству посвящены многие гекзаметры в гомеровской «Одиссее». О практичном хозяйствовании подробно писал в «Трудах и днях» Гесиод. Внимание правильному домашнему устройству уделял и древнегреческий драматург Еврипид.

Великий Афинский мудрец Сократ считал, что домашнее хозяйство, как и управление государством, должно входить в круг обязательных предметов философского образования . Ученик Сократа философ и полководец Ксенофонт написал диалог «Экономия», название которого так и переводится на русский язык «Домострой». В «Домострое» Ксенофонта философ Сократ в своей неповторимой диалектической манере на многих исторических примерах и собственном житейском опыте убедительно доказывает важность и необходимость повседневного осмысления текущих хозяйственных проблем:

«Я заметил как-то, что от одного и того же занятия одни бывают чрезвычайно бедны, другие чрезвычайно богаты. Это меня страшно удивило, и я решил, что стоит посмотреть, в чем тут дело. Я стал наблюдать и нашел, что это вполне естественно: кто занимается делом кое-как, тот, я видел, терпит убыток; а кто с напряженным вниманием заботится о нем, тот исполняет его и скорее, и легче, и прибыльнее. Если ты захочешь поучиться у них, и если Бог не будет против тебя, то, думаю, и ты станешь оборотливым человеком» .

Знаменательно, что Сократ, будучи в языческой среде стихийным (не по Священному Писанию) апофатическим Богословом, верующим в Бога Неведомого, в Единого Бога-Творца, указывает собеседнику на важность мистического фактора, Божественного благоволения для прибыльного дела.

Известен трактат «Домострой» и у другого великого античного философа - Аристотеля, правда, на русский язык он чаще переводится как «Экономика». Есть и глава в Аристотелевой «Политии» - «Экономия». Несмотря на иную традицию перевода этих названий, от этого не меняется их домостроительная суть. Экономические трактаты Ксенофонта и Аристотеля позже были переведены самим Цицероном на латынь и пользовались успехом у древнеримских читателей, их неоднократно цитировали Вергилий, Теофраст, Филодем.

Уже в пору Христианства в Царьграде, в Ромейской Империи был создан целый ряд произведений как о широких проблемах экономики, так и о домашнем хозяйствовании и семейном устройстве уже в связи с христианским благочестием. Благоразумному и богобоязненному хозяйствованию, домоводству были посвящены и многие западноевропейские средневековые трактаты, опирающиеся на традицию Ксенофонта, Аристотеля, других античных писателей.

Русский же «Домострой» имел своих духовных предшественников в отечественной литературе. В первую очередь нужно назвать «Изборник 1074 года» Великого Князя Святослава и совершенно оригинальное, великолепное, непревзойденное произведение русской дидактической литературы - «Поучение Великого Князя Владимiра Мономаха своим детям», составленное Русским Государем в начале XII столетия.

Российские историки литературы, изучавшие около сорока рукописей, как озаглавленных наименованием «Домострой», так и содержащих общие с «Домостроем» тексты, полагают, что в основу наиболее цельной Сильвестровой редакции «Домостроя» середины XVI века легли не дошедшие до нас произведения новгородской и московской книжности XV-го - первой половины XVI-го веков, посвященные православному домоводству, в написании которых принимали участие как лица духовные, так и грамотные мiряне, напрямую знакомые с древнейшими литературными традициями, восходящими как к античному Ксенофонтову «Домострою», так и к древним царьградским уже православным протографам. Таким образом, Русский «Домострой» оказывается вчиненным в круг мiровой философской, экономической и дидактической литературы.

Но при всем многообразии источников Русского «Домостроя» - он является совершенно оригинальным, самостоятельным произведением Русской Национальной Литературы середины XVI века, исполненным как державным Богословием именно той поры, Богословием нового государственного созидания, так и живой, обиходной русской речью и народной мудростью.

Русский «Домострой» в трудах отечественных историков нашей литературы подчеркнуто характеризуется как произведение светское, в котором духовная составляющая имеет лишь подчиненное, служебное значение. Такая, по нашему разумению, ошибочная оценка связана с тем, что поучения «Домостроя» обращены к мiрянину, а значительная часть текста связана с описанием бытового уклада. Но такая оценка, если так можно выразиться, «механическая», «количественная», не учитывает стратегический смысл, высший идеал этого уникального сугубо духовного произведения, действительно выходящего за типологические жанровые ряды собственно церковной литературы.

Отношение к духовной составляющей Русского «Домостроя» как к чему-то извне привнесенному, дополнительному не позволяет увидеть авторский творческий синтез, в результате которого всё мiрское, бытовое, житейское в данном произведении полностью подчинено высотам Православного Русского духа... Здесь Русский дух, здесь Русью пахнет! И в первую очередь, отнюдь не пряными соленьями, пивом, хлебной опарой, капустными щами, луком и сытой отрыжкой, а ладаном, воском, елеем, чистым духом Великого Поста и Пасхальной Радости, легким молитвенным дыханием Святой Руси!

Полное название произведения: «Книга глаголемая Домострой, имеет в себе вещи полезны, поучение и наказание всякому християнину - мужу, и жене, и чадом, и рабом, и рабыням », - уже указывает на вероисповедное достоинство читателя, к которому обращен трактат. Поучения и наказы даются не только хозяину дома или отцу большого семейства вообще, а «всякому христианину».

Духовному целеуказанию «всякому христианину» соответствует ряд первоначальных глав «Домостроя». Первая глава является строгим наставительным благословением отца большого семейства взрослому сыну, его жене, их чадам и домочадцам. Сам стиль, форма благословения напоминает в жанровом отношении и молитву, читаемую на исповеди, и государственную присягу, и юридический договор, и духовное завещание, и выше - Библейский Завет: «Благословляю аз, грешный имярек , и поучаю, и наказую, и вразумляю сына своего имярек , и его жену...» Создатель «Домостроя» мыслит масштабно, государственно, он создает близкий по смыслу к духовному канону образец для широкого, повсеместного, многократного употребления. Отсюда чеканная строгость формулировок и эти «имярек».

Благословляющий духовно обязывает благословляемых послушанием данному наказу наивысшей инстанцией: «ответ дадите в день Страшного суда». Благословение напоминает домашнюю, больше - родовую присягу , которая предполагается и для последующих поколений наследников. Тут сразу усматривается иерархический уровень, отнюдь не сводимый к пособию по домоводству. Духовная цель этой книги, которая должна стать родовой, передаваемой от отца к сыну, от сына к внукам, от внуков к правнукам, неизмеримо выше: выстроить на многие поколения вперед русское семейное бытие по наивысшему христианскому идеалу.

Русская Литература XI-XVI веков в своих изобразительных и композиционно-смысловых приемах во многом опиралась на каноны иконографии. Масштабы фигур, предметов, событий, их местоположение в православной иконе соответствовали их значимости в духовной иерархии. Так и тут в центре - в начале текста, над входом в литературное пространство - Бог, Божественное, церковное, вероисповедное изображается крупно и категорично, а бытовое, земное, материальное - по степени их смысловой значимости. Но даже самые мелкие третьестепенные детали прорисованы четко и просто - без эмоциональной экспрессии, динамизма, в духовной простоте, созерцательным взглядом. Детали подчинены Богослужению в самом широком смысле этого понятия как целомудренного человеческого бытия.

На уподобление книги «Домострой» документам государственного достоинства указывает следующая краткая главка: «Како християном веровати во Святую Троицу и Пречистую Богородицу и Кресту Христову и Святым Небесным Силам и всем Святым и честным и Святым Мощем и поклонятись им».

Все важнейшие государственные документы, грамоты Державно-Церковных Соборов и Государевой Думы, летописи в XV-XVII столетиях начинались с духовных зачинов, которые светские историки древнерусских источников называют условным термином «Богословие». В своих разборах светские ученые, как правило, ограничиваются этим определением, не вдаваясь в содержание таких духовных зачинов, считая их чем-то формальным и потому не заслуживающим специального внимания. Однако внимательное рассмотрение государственных грамот XVI-XVII веков показывает, что их «Богословия» неизменно сосредотачивают внимание на православном исповедании Пресвятой Троицы, на Божественности человеческой природы Иисуса Христа, на исповедании Приснодевы Марии именно Богородицей, на почитании Креста, Святых икон и Святых Мощей.

Объясняется это двумя основными причинами.

Во-первых, державным отсечением от последствий ереси жидовствующих, адепты которой отвергали и Пресвятую Троицу, и Божественность Иисуса Христа, и подлинное достоинство Богоматери и глумливо насмехались над почитанием Креста Христова, Святых икон и Святых мощей.

Во-вторых, начиная с захвата крестоносцами в начале XIII столетия Царьграда и со времен Святого Благоверного Великого Князя Александра Невского, Святой Руси извне угрожала католическая экспансия с последующим искажением догмата о Пресвятой Троице, нарушением Её нераздельности и равночестности католическим введением в исповедание «филиокве». Не случайно герой Невской битвы в 1242 году вышел на Чудское ледовое сражение против католических рыцарей-крестоносцев с девизом: «За Святую Троицу!»

В русле таких державных грамот и автор «Домостроя» снабжает аналогичным зачином-Богословием и данный наставительный текст. Как Русское Царство в своих грамотах свидетельствовало, что оно во Вселенском масштабе является хранителем, державным оплотом Православия, так и каждая русская семья в своей малой мере должна стать хранительницей отеческой веры, её православных догматов: «Подобает убо всякому християнину ведати, како по Бозе жити в православной вере християньстей: первое убо от всея души веровати во Отца и Сына и Святаго Духа - в неразделную Троицу, и воплощению Господа нашего Исуса Христа, Сына Божия, веруй и рождьшую Его Матерь Богородицу нарицай, Кресту же Христову с верою покланяйся, яко на том всем человеком спасение содела Господь. И понеж иконе же Христове и Пречистой Матере Его и Святым Небесным Бесплотным силам и всем Святым честь воздай, яко Сам Любовь».

Так догматическое Божественное домостроительство Пресвятой Троицы определяется мерилом и для семейного бытия, и для домашнего быта, для домоводства. Православный квасной патриотизм Руси тут противостоит опресночному космополитизму католического Запада.

Целый ряд последующих глав - 3-6, 8-15, 22-25 можно назвать своеобразным домашним Церковным Уставом. Их названия говорят сами за себя: «Како Таинам Божиим причащатися и веровати воскресению мертвых, и Страшнаго Суда чаяти и касатися всякои Святыни», «Како любити Бога от всея душа, тако же брата своего и страх Божии имети и память смертную», «Како святительскии чин почитати, тако же и священническии чин и мнишескии» и так далее.

Особое место в ряду этого «церковно-уставного» раздела занимает седьмая глава: «Како Царя и князя чтити и повиноватися во всем и всякому властелю покарятися и правдою служити им во всем, к большим и к меншим, и скорбным и маломощным ко всякому человеку какову быти, и себе о сем внимати».

Здесь вновь подчеркивается, что бытие русской семьи отнюдь не частное, индивидуалистическое, замкнутое на себе существование - это неотъемлемая часть государственной жизни Святой Руси, семья - основа, опора Русской Державы.

Автор «Домостроя» призывает к самому благоговейному отношению к Помазаннику Божию: «Царя боися и служи ему верою и всегда о нем Бога моли и ложно отнюд не глаголи пред ним, но с покорением истину отвещаи ему яко Самому Богу , и во всем повинуися ему аще земному Царю правдою служиши и боишися его тако научишися и Небеснаго Царя боятися».

И в последующих главах неоднократно поминается о необходимости послушания Царю, о духовной обязанности верноподданных молиться о Царе-Государе, о Царице и об Их Чадах-Наследниках.

Государственное достоинство главы семейства и его супруги многократно подчеркивается тем, что в «Домострое» Сильвестровой редакции они более ста тридцати раз называются «государем», «государыней» и по отношению к ним употребляются производные от этих слов. Ведь для всех домашних они не просто хозяева, владельцы имущества, старшие, но покровители, учителя и судии, наказующие, милующие и жалующие. В ярких картинах Русского «Домостроя» обнаруживает себя святорусская патриархальная традиция древнейших времен от былинного Святого Князя Владимира Красного Солнышка.

Таким образом, составитель «Домостроя» всесторонне изображает русскую патриархальную семью не только как Малую Церковь , что является общим положением в Священном Предании, но и как Малое Царство .

В свете патриархальной традиции высвечена весьма важная духовно-идеологическая стратегема «Домостроя» - отечество. Для автора первичность от ца, то есть того, от кого все происходят и физически, и юридически, и духовно, несомненна. Писатель специально не отстаивает очевидную для него и его читателей истину. Домостроительное Богословие Пресвятой Троицы - Сын Божий, от От ца рожденный, Дух Святый, от От ца исходящий, - просто исключало саму возможность иного взгляда на отца семейства, семью и общество в целом. Позитивистская и потом материалистическая, а по сути богоборческая басня о первичности «матриархата» была просто неведома людям той эпохи. Первостепенным иерархическим достоинством отца и отцовства проникнут весь текст «Домостроя» от начала до конца. Вот духовная, родовая основа и русского патернализма, и русского патриотизма.

В наше время, когда в Кодексе о семье, в других законах многократно говорится о материнстве, о «материнском капитале». Об отцовстве упоминается лишь один-два раза и, «естественно», на втором месте после материнства. Это свидетельство глубочайшей духовной болезни современного общества. И в ближайшие годы исцеления этого недуга в масштабах страны не предвидится. Но современные православные христиане должны помнить о семейном идеале, основанном как на Священном Писании и Священном Предании, так и на патриархальной древнерусской традиции. Без глубокого почитания отцовства и через него Отечества невозможно и возрождение духовного патриотизма, жертвенного патриотизма, принципиально отличающегося от «патриотизма» корпоративного, основанного на служении личным и корпоративным интересам, на эгоистической любви к себе в родной земле: тут и «патриотизм» кошки, и «патриотизм» криминального пахана, и последнее убежище негодяя.

«Домострой» ничуть не унижает, не умаляет значение матерей и жен, как это пытались представить многие российские писатели уже в XIX столетии. Но христианская семья, как первоначальная скрепа Православного Царства, немыслима без почитания Отечества, отцовства, мужества в его истинном жертвенном достоинстве. Жертвенное служение отца - государя домовладения состоит в высшей ответственности перед Богом служить делу не только личного спасения души для Жизни Вечной, но всемерно способствовать спасению душ жены, детей и всех домочадцев в Царствии Небесном.

В одной из редакций «Домостроя» в предисловии говорится: «...В сей книге изнаидеши наказ от некоего о мирском строении, как жить православным христианином в миру с женами и с детьми, и с домочадцы, и их наказывать (наставлять) и учить, и страхом спасать, и грозою претить (защищать), и во всяких делах их беречь в душевных и телесных чистым быть, и во всем самому стражу над ними быть, и о них печься как о своем уде (члене тела). Господь рек: будете обои в плоть едину. Апостол рек: если страждет един уд, то все с ним страждут. Так же и ты не о себе едином пекись, но и о жене, и о детях своих и о прочих, и о последних домочадцах. Все ибо есть связаны единою верою к Богу: и с добрым сим прилежанием имей любовь ко всем по Бозе живущим, и око сердечное (имей), взирающее к Богу. И будешь сосуд избран, не себя единого несущего к Богу, но многих. И услышишь: добрый раб, верный будешь в радости Господа своего» .

Закон Царский, по Писанию: возлюби ближнего твоего, как себя самого (Иак. 2, 8).

В пору прикровенного отхода от марксистско-ленинской - разрушительной для государства - коммунистической «догматики» в идеологии социалистического «государства» (в кавычках, потому что без Государя) стало декларироваться, что семья есть основная, базисная ячейка общества и «государства». Лукавый прием официальной идеологии «развитого социализма», однако, не решал глубинных противоречий между безбожным мiровоззрением и мистической природой семьи, брака, отцовства, материнства и детства. Но в формальном посыле советские идеологи вернулись к главным, державообразующим положениям «Домостроя».

Книга «Домострой» является весьма важной составной частью церковно-государственной идеологии Самодержавного Православного Царства, которая выстраивалась в России на протяжении XVI столетия. Собственно бытовая составляющая этого произведения, в которой мы находим изумительные по красоте и самобытности картины патриархального, глубоко родного всем нам уклада образцового Русского Дома, всецело подчинена этой высокой общенациональной цели.

Трактат о русском семейном бытии занимает свое достойное и весьма важное место в ряду таких духовно-державных программных произведений и документов эпохи, как «Царский Судебник» 1550 года, «Русский Хронограф», «Царский Летописный Свод», «Кремлевские Великие Четьи Минеи», «Степенная Книга Царского Родословия», «Стоглав», «Просветитель», различные Соборные и Царские Установления .

Знаменательно, что само идеальное понятие «Святая Русь», которое мы привычно усваиваем и нашей древности при Святом Равноапостольном Великом Князе Владимiре Святославиче, и временам Святого Благоверного Великого Князя-Мученика Андрея Боголюбского, и эпохе Святителя Алексия Московского, Преподобного Сергия Радонежского и Святого Благоверного Великого Князя Димитрия Донского, на самом деле своим возникновением, формулированием обязано деятельности Святого Великомученика Царя Иоанна Васильевича Грозного и Святителя Макария Московского в середине XVI века. Именно Макарьевские Соборы, прославившие для общецерковного почитания целый сонм русских Подвижников Благочестия, вызвали к жизни и этот духовный идеал - Святую Русь, идеал, который, безусловно, относится ко всем временам Руси-России, начиная с Аскольдова Крещения при Патриархе Фотии, и к Руси грядущей.

Святая Русь создавалась Промыслом Божиим, но в споспешествовании Господу она созидалась и созидается делами веры (Иак. 2, 14-26), истовой веры наших предков, глубокой верой наших пока неведомых нам современников - молитвенников о нас и нашем Отечестве. Яркий же образ и образчик созидательных дел веры являет собою Русский «Домострой», показывающий нам Лик Святой Руси через патриархальное семейное, домашнее бытие.

Вот что скрыто от обывательского взгляда на эту поистине великую книгу! Но сокровенное в веках без большого труда открывается всякому любящему сердцу верующего русского человека. Бог есть Любовь!

память Преподобного Максима Грека

ПРИМЕЧАНИЯ


Иоанн Кронштадтский, Святой Праведный . О молитве. Извлечения из дневниковых тетрадей за 1856-1862 годы. М., Отчий Дом, 2007. С. 249.

Данный пассаж изложен под впечатлением беседы о Древнерусской Литературе с моим другом, доктором филологических наук Александром Вадимовичем Гулиным. В процессе данного объяснения мною заимствованы у А.В.Гулина следующие мысли. Принципы «возрастного развития» - «детство», «юность», «зрелость»... - не применимы к историческим закономерностям бытия литературного языка, содержания и формы литературных произведений. Такой «возрастной» подход неизбежно ведет к мысли о «старости» и «смерти» национальной литературы. Русская Литература с момента своего возникновения и складывания в ХI-XII веках явила себя в таких произведениях, как «Слово о Законе и Благодати» Святителя Илариона Киевского, «Повесть Временных Лет» Преподобного Нестора Летописца, «Поучения Великого Князя Владимiра Мономаха своим детям». Они являются несомненными вершинами национального духа и национальной культуры, а ведь им не предшествовало никакое «развитие», «эволюция», литературное «детство». Они продукты творческого духа, единого для всех эпох.

Ксенофонт Афинский. Домострой. Гл. 2, § 16.

Словам «раб» и «рабыня» здесь не до лжно придавать значение безправного сословия, известного по истории Древнего Вавилона, Египта, Греции и Рима. Тут речь идёт о работниках , служащих хозяину дома на тех или иных основаниях, наемных ли (в «Домострое» говорится о жаловании слугам), или в качестве постоянных домочадцев и челяди, но никак о не «живой вещи» времен рабовладельческого строя. Никакого «рабства» и даже «крепостного права», известного позорным веком в истории Российской Империи с 1762-го по 1861 год, в пору созидания Русского Царства и написания «Домостроя» не существовало.

«Обидное» определение русского патриотизма «квасным» сейчас обыденным сознанием связывается с квасом. Но этот хлебный напиток не является исключительно русским, издревле он был в ходу и у многочисленных финно-угорских и некоторых балтийских народов России не как заимствованный у русских, а как свой, самобытный. В ходе полемики русских славянофилов и западников, тяготевших к экуменизму, очевидно, что определение «квасной» связывалось с православным догматическим каноном совершения Божественной Литургии на квасном хлебе , а не на опресноках, как у католиков. Тем более, что в Православной Руси католическая традиция духовно ассоциировалась с иудейскими опресноками, с пасхальной мацой. Отсюда и квасной патриотизм, то есть патриотизм православный, духовный.

Тут нумерация глав по Сильвестровой редакции «Домостроя».

Концепция первичности «матриархата» основана на гипотезах. Во-первых, на тенденциозной трактовке археологами-позитивистами, этнологами-позитивистами мелких скульптурных артефактов первобытной древности в качестве центральных культовых объектов («богини-матери», «первобытные венеры»). На самом же деле эти артефакты имели утилитарное порнографическое предназначение и не имели отношения даже к языческой космогонии. Во-вторых, на никем не доказанной гипотезе главенства женского жречества на микенском Крите. В-третьих, что касается древнегреческого мифа о стране амазонок, который является единственным в древности письменно зафиксированным «свидетельством» существования «матриархата», то и этот ложный миф был опровергнут ещё античными писателями, разъяснявшими, что воительницы-амазонки были лишь частью вполне патриархальной скифской цивилизации. Конечно, гипотеза эволюционизма не могла обойтись без сочинения животного и полуживотного периода, когда гипотетические «гоминиды» и потом первобытные люди «не знали» института брака, а жили в свальном грехе, и потому якобы только материнство могло физиологически гарантировать родовое преемство. Но человечество со дня сотворения Адама и Евы знало и что такое брак, и что такое отцовство, общаясь с Отцом Небесным.

Изложено по: Домострой. Серия: «Литературные памятники». СПб., Наука, 2005. С. 8.

Справедливости ради надо отметить, что указание на важность церковно-державного достоинства Русского «Домостроя», вчинение его в ряд перечисленных духовно-государственных произведений XVI века отнюдь не является «новым словом» в исследовании этого произведения. И наиболее внимательные исследователи Царского времени - такие как И.С.Некрасов, А.В.Михайлов, А.А.Кизеветтер (Некрасов И.С. Опыт историко-литературного исследования о происхождении Домостроя. М., 1873; Михайлов А.В. К вопросу о редакциях Домостроя, его составе и происхождении // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1889. Кн. 2, 3; Кизеветтер А.А. Основные тенденции древнерусского Домостроя // Русское Богатство. 1896. № 1. С. 39-52), и ученые нашей эпохи - такие как академик Д.С.Лихачев, видный питерский филолог, историк Русского Языка В.В.Колесов, уделяли этому внимание. Например, В.В.Колесов обозначает значительность влияния такого историко-литературного контекста XVI века на форму и содержание «Домостроя» (Колесов В.В. Домострой как памятник средневековой культуры // Домострой. Серия: «Литературные памятники». СПб., Наука, 2005. С. 307-308). Однако даже в наиболее доброжелательных трактовках Русского «Домостроя» это влияние рассматривается не как основное и конструктивное, а как фактор, искажающий народные протографы хозяйственной, бытовой литературы: «Домострой претерпел судьбу всей новгородско-псковской литературы: что впрямую не было сожжено на Красной площади, то переделано начисто, иногда с искажением основной идеи произведения. Литературная деятельность [Святителя] Макария и его сотрудников и была такого рода "перекраиванием" богатой литературной традиции, сложившейся в Новгороде, в угоду самодержавным интересам Москвы» (Колесов В.В. Там же. С. 326). Так основное достоинство книги чисто публицистическим, неисторичным, ненаучным приемом обращено в её «недостаток». Достаточно сказать, что во времена Царя Иоанна Васильевича Грозного и Святителя Макария Московского городского топонима «Красная площадь» в Москве не существовало. Пространство на Востоке от Кремля именовалось Торгом. Название «Красная площадь» появилось в Мае 1613 года в связи со встречей Царя Михаила Феодоровича Романова. Для Его шествия от Неглинных (позже Воскресенских) ворот Китай-города до Спасской башни был выстроен высокий деревянный помост, покрытый красной материей. С тех пор Кремлевский Торг стал именоваться Красной площадью.