А вместо сердца - пламенный мотор

Дочь прославленной трактористки Паши АНГЕЛИНОЙ Светлана: «О маме говорили, что она любовница Сталина, алкоголичка и у нас не дом, а бордель»

Ровно 60 лет назад знаменитая Паша Ангелина, создавшая первую в ССCР женскую тракторную бригаду, получила Звезду Героя Социалистического труда
Она сама, как тогда говорили, оседлала «железного коня» и позвала за собой других молодых девчонок.

Она сама, как тогда говорили, оседлала «железного коня» и позвала за собой других молодых девчонок. 200 тысяч женщин по всей стране сели по ее примеру на трактор. Советская пропаганда не жалела красок, расписывая это как образец того равноправия, за которое безуспешно боролись товарищи-женщины в мире капитала. То была первая «Золотая Звезда» Паши Ангелиной. Вторую ей вручили через 11 лет — в кремлевской больнице незадолго до смерти. Это была уже совсем другая женщина — измученная болезнью, с грустью в глазах. Прасковья Никитична ушла из жизни в 46 лет от цирроза печени. Ни свежий воздух колхозных полей, ни природное крестьянское здоровье, ни кремлевские врачи, согласно высокому депутатскому статусу, — ничего не помогло. Злые языки судачили, будто, работая с мужчинами (после войны Ангелина руководила исключительно мужской бригадой), она и выпивала с ними на равных. На самом деле, цирроз печени — профессиональная болезнь трактористов тех лет: им с утра до вечера приходилось дышать парами горючего. Ее дети уверены, что Ангелина прожила бы вдвое дольше, если бы не изнурительная работа с превышением собственных рекордов и постоянная усталость. И стоит сейчас перед входом в ее мемориальный музей трактор, на котором эта женщина совершала свои трудовые подвиги, — памятником коммунистической эпохи, которая обещала светлое будущее и не щадила людские жизни в настоящем... Жизнь Ангелиной прошла по маршруту Старобешево — Москва — Старобешево: от колхозного поля до Зала заседаний Верховного Совета СССР и обратно. Личная жизнь орденоносицы всегда была на виду, ей завидовали, о ней распускали нелепые слухи. Опасаясь злых языков, Прасковья Никитична всюду ездила со старшей дочерью Светланой.

«МАМА ДАЖЕ ДОМА НОСИЛА КРЕПДЕШИНОВЫЕ ПЛАТЬЯ»

— Светлана Сергеевна, вы часто сопровождали маму Прасковью Никитичну в ее поездках. Вы замечали — она нравилась мужчинам?

— Красавицей маму не назовешь, но природа наделила ее обаянием. Она улыбалась со страниц советских газет и журналов, как настоящая кинозвезда. Кстати, в женском облике с известной скульптуры «Рабочий и колхозница» есть и мамины черты — она ведь дружила с Верой Мухиной. Мама была очень женственной.

— Надо же, а по советским учебникам истории она представляется эдаким, извините, мужиком в юбке. Ведь на портретах Прасковья Никитична всегда в рабочем комбинезоне или в строгом костюме с орденами и медалями. Она заботилась о своей внешности?

— Я никогда не видела маму в ночной рубашке, она вставала с постели и сразу одевалась. Халаты не признавала и даже дома носила крепдешиновые платья. Пользовалась помадой, на заседания надевала кольцо с изумрудом и обручальное. Мыла голову каждый день, хоть спать ложилась за полночь, а в пять утра уже уезжала на работу.

Я на всю жизнь запомнила такую историю. Приезжая в Москву на сессию Верховного Совета СССР, мама останавливалась в гостинице «Москва», где в парикмахерской депутатов обслуживали вне очереди. Решила сделать маникюр, но очередь заняла, как все. И вот я слышу, одна женщина шепчет маникюрше: «Там в очереди, кажется, Паша Ангелина сидит». Маникюрша удивилась: «Ей ведь положено без всякой очереди!». Потом мама за столик села, а маникюрша ей говорит: «Представляете, там, в очереди, сама Паша Ангелина ждет». Я не выдержала и сквозь смех сказала: «Прасковья Ангелина уже перед вами». Маникюрша не могла поверить: «Надо же, у вас такая изумительно нежная кожа, никогда бы не подумала, что вы механизатор!».

Мама была очень целомудренным человеком. Я только с возрастом начала понимать, почему и на сессии Верховного Совета, и на курорт она старалась ездить не одна — поначалу брала с собой племянницу, потом меня. Мама снимала номер на двоих, и там я дожидалась ее с долгих заседаний. Это был очень мудрый шаг. Кто станет приставать к женщине, с которой всегда рядом взрослый ребенок? А после заседаний мы всюду ходили вместе. Так что с 10 лет я уже посещала Третьяковскую галерею, музей Пушкина, Большой театр. Это мне очень многое дало на всю жизнь. На вступительных экзаменах в МГУ никто не верил, что я выросла в селе. Я жила в гостинице с мамой даже тогда, когда стала уже студенткой.

— Но слухов все же избежать не удалось?

— Да, было очень много грязи. Говорили, что она любовница Сталина, приписывали связь и с другими известными людьми. Болтали даже, будто она алкоголичка, — на глазах у соседей мама выпивала стакан воды, а кому-то казалось — водки. Эти грязные слухи живут и до сих пор. Я еще никому не рассказывала об одном ужасном случае. К нам вдруг явилась команда медиков. Врач что-то сказал маме, и я увидела, как она изменилась в лице. Оказалось, они пришли, чтобы у всей семьи, даже у детей, взять анализ крови на сифилис. Я поняла: происходит что-то страшное.

Мама стала звонить секретарю райкома партии, но это не дало никаких результатов. Ей сказали: «Сдать кровь — в твоих же интересах». Кто-то из односельчан написал анонимку о том, что у нас не дом, а бордель, каждый вечер мужчины, пьянки. Тогда ведь анонимкам была зеленая улица. Потом перед мамой очень сильно извинялись, но я никогда не забуду ее лицо в тот момент. Все это человеческая зависть, она маму преследовала и погубила. Повзрослев, я поняла, что в ее окружении много было завистников, которым нельзя было доверять. Я могла бы назвать имена этих людей, но зачем? Бог им судья.

— У Прасковьи Никитичны была прямая телефонная связь со Сталиным. Этой чести были удостоены считанные люди — Стаханов, Чкалов, Папанин... Неужели она не могла снять трубку и пожаловаться ему?

— Мама никогда не звонила Сталину. Мне кажется, принадлежность к высшим кругам тяготила ее. Мама не скрывала того, что ей очень тяжело присутствовать на заседаниях. Она человек другого склада. Была всегда очень острожной, предупреждала, что в номере гостиницы «Москва», в котором мы с ней останавливались, ничего нельзя говорить, потому что здесь даже стены имеют уши. Когда я задавала ей какие-то серьезные вопросы, отвечала: «Подрастешь — разберешься сама». Во время Всемирного фестиваля молодежи меня пригласили принять участие в научной конференции, но мама не разрешила: «Нечего тебе с иностранцами общаться». Я очень тогда огорчилась.

— А в чем, кроме прямого телефона, выражалась благосклонность Сталина к знаменитой трактористке?

— Да ни в чем. Даже репрессии коснулись нашей семьи. Брат мамы, дядя Костя, был председателем колхоза. Он сажал зерновые тогда, когда считал нужным, а председатель райисполкома вмешивался в график посевной. Дядя Костя взял да и послал того матом. Его арестовали и продержали в тюрьме несколько месяцев. Били так, что на теле никаких следов не осталось, но легкие были отбиты. Дядя Костя — военный моряк, пережил блокаду, был невероятно здоровым человеком. Но этих издевательств не выдержал. Когда мама привезла его в Москву на консультацию, профессор сказал, что жить ему осталось три месяца.

Во времена репрессий мама пыталась защищать греков, но что она могла сделать? Кстати, когда я сказала кому-то по молодости, что Паша Ангелина — гречанка, меня засмеяли: «Ты что, она русская героиня!».

«ПЬЯНЫЙ ОТЕЦ ВЫСТРЕЛИЛ В МАМУ, НО ПРОМАХНУЛСЯ»

— Официальная биография Прасковьи Ангелиной утверждает, что ее муж, а ваш отец, Сергей Чернышев, умер от ранений вскоре после войны. Но ведь было все не так. Кому понадобилась эта ложь?

— Мама вычеркнула отца из своей жизни и дала себе слово, что поднимет четверых детей сама. А я говорила всем, что мой отец умер. Он сильно пил, и это разрушило их брак. Думаю, мама его любила, даже когда они расстались. Мама выходила замуж уже с ребенком на руках — она усыновила своего племянника Геннадия, которого собственная мать после смерти дяди Вани (это мамин брат) выбросила на улицу.

Отца прислали в Донбасс по партийной разнарядке из Курска. Когда родители познакомились, он работал вторым секретарем Старобешевского райкома партии, был очень способным человеком, лидером по натуре, хорошо говорил, рисовал, писал стихи. Если бы не мама, он наверняка сделал бы большую карьеру. Но двум лидерам, как двум медведям в одной берлоге, ужиться трудно. По должности отец был хозяином района, но для всех оставался прежде всего мужем Прасковьи Ангелиной. У мамы на груди уже в 22 года появился орден Ленина. Письма ей шли со всего мира, на конвертах даже адрес писали не всегда — просто «СССР, Паше Ангелиной», и все.

В 24 мама стала уже депутатом Верховного Совета. Она выдержала испытание славой, но заплатила за это очень дорогую цену. Личной жизни у нее, по сути, не было. Зимой заседания, сессии, постоянные разъезды — Москва, Киев, Сталино... Летом в поле до темноты. К тому же мама еще и училась — в Тимирязевской сельскохозяйственной академии, и мой младший брат Валерий родился в Москве. Закончить академию помешала война. Мама с тракторной бригадой эвакуировалась в Казахстан (туда же забрали и всю технику, которую везли двумя составами), а отец был призван на фронт.

Во время эвакуации маму «потеряли» в Министерстве сельского хозяйства, но когда ее бригада стала давать большие урожаи хлеба стране, пришла благодарственная телеграмма от Сталина. В 42-м Калинин вызвал ее на сессию Верховного Совета, и мама, беременная еще одним ребенком, на сносях, с отекшими ногами, уехала в Москву. На обратном пути, под Саратовом, поезд, в котором она возвращалась, попал под бомбежку, и целыми остались только последние вагоны. Там, под бомбежкой, мама родила. Но ничего этого мы не знали и, честно говоря, думали, что она уже не вернется. Ее не было несколько месяцев, а потом приехала все же с худющей девочкой — кожа да кости. Кроха все время кричала, часто болела. Дитя войны — что тут скажешь. Мама решила назвать ее Сталиной, в честь Сталина и победы под Сталинградом.

Отец воевал, и мы считали его героем, писали письма ему на фронт. После войны он не сразу приехал домой — остался служить в Германии комендантом военного городка. Вернулся законченным алкоголиком, но вся грудь была в орденах. Его добила война. Следом за ним к нам приехала женщина с ребенком, как оказалось, его фронтовая жена. Мама отнеслась к ней с пониманием и приняла хорошо, но с тех пор мы об этих людях ничего не слышали.

Однажды в ответ на упреки пьяный отец выстрелил в маму. Я успела броситься ей на шею, она отклонилась — промах! У нас в стене еще долго оставалась пуля. Я от стресса потеряла сознание, потом началась жуткая депрессия, меня долго лечили. На следующее утро после этого случая семейная жизнь родителей закончилась. Папа уехал в Волновахский район, женился на учительнице, родилась девочка — Светлана Чернышева. Мы могли бы быть полными тезками, если бы мама не поменяла нам всем фамилию с Чернышевых на Ангелиных.

Мы со Светланой переписывались, а потом потерялись. После развода отец приезжал к нам всего два раза — в последний раз на похороны мамы, а до того — уже совсем больной, и она, сама уже нездоровая, отправила его в санаторий. Отец одно время не пил, но все же не удержался. Учительница, жена его, очень приличная женщина, терпела какое-то время, да и выгнала его. Свою жизнь он закончил как бомж.

— Неужели к Прасковье Никитичне больше никто не сватался?

— Было. С этим человеком она познакомилась в Казахстане — Павел Иванович Симонов. Очень красивый мужчина, вдовец, секретарь Уральского обкома партии. Я его и в Москве видела, и к нам в Старобешево он приезжал. Меня тогда удивило, что мама встретила его, вместе пообедали, а потом она вдруг придумала, что у нее какое-то важное дело, и уехала к сестре в соседний район. Дома остались бабушка с дедом и мы, дети. Он жил у нас несколько дней. Ему, конечно, было обидно, что мама так с ним поступила. Помню, Павел Иванович грубо одернул кого-то из детей, и это слышала бабушка. Она пожаловалась маме, когда та приехала...

В общем, гость уехал ни с чем, хоть и был очень мамой увлечен. Она не вышла замуж из-за нас. Я думаю, если бы у мамы был муж, она бы жалела себя и не работала до самоистязания.

«ЗА МАМОЙ КАК ЗА ДЕПУТАТОМ ЧИСЛИЛОСЬ ДВЕ КОМНАТЫ В КОММУНАЛЬНОЙ КВАРТИРЕ»

— После возвращения из Казахстана бригада Ангелиной состояла только из мужчин. Трудно ей было справляться с ними?

— Может, кому-то в это и трудно поверить — мама никогда не употребляла крепких слов. Но ее авторитет был непререкаемым! Она возглавила бригаду еще девчонкой, но с первых дней ее называли «тетя Паша». Дедушка наш, между прочим, малограмотный человек, тоже никогда не матерился в доме. Я ни разу не слышала, чтобы он на бабушку голос повысил. И мама ни разу меня не стукнула. С мальчишками, правда, была строга. Они ведь росли без мужской руки. Я вела с ней педагогические споры, защищала братьев.

Она умела слушать и мало говорила. Может, после работы у нее и сил разговаривать не было. Вечерами вязала носки и варежки, шила для нас школьную форму. Я думаю, мама могла бы быть классной портнихой. Она и готовила очень хорошо.

— Советская пропаганда слепила из Прасковьи Никитичны настоящую икону, ее преподносили как образец для подражания. Для таких людей во все времена существовали немалые привилегии.

— Судите сами. Депутат Верховного Совета СССР получал тогда сто рублей на расходы и право на бесплатный проезд. За мамой как за депутатом числились две комнаты в большой московской коммунальной квартире. До революции там жил врач вроде профессора Преображенского, а после 1917-го поселили 10 семей. Всего 42 человека. Один на всех туалет и умывальник — можете представить? Мамина племянница в то время жила в Москве. С мужем Героем Советского Союза и с маленьким ребенком они снимали какой-то клоповник. И мама выпросила для них угол. Позже я тоже поселилась с ними — считалось, что это лучше общежития. Вот такие были привилегии.

А после смерти мамы нас практически все бросили. Опекала только мамина подруга — Галина Евгеньевна Буркацкая. Я могу назвать ее своей второй мамой. Это была великая женщина, светлая ей память. Кавалер двух орденов Ленина, ордена Трудового Красного Знамени, дважды Герой Социалистического Труда, возглавляла колхоз в Черкасской области, входила в состав Президиума Верховного Совета СССР. Она-то и выхлопотала для меня двухкомнатную квартиру в Москве. Галину Евгеньевну дважды награждали орденом княгини Ольги. Она умерла в прошлом году в возрасте 90 лет.

Вспоминаю еще такой случай. Шли мы как-то с мамой в гостиницу «Москва» по улице Чернышевского. Она, кстати, любила много ходить. Был очень жаркий день, я устала, проголодалась. Стала маму просить: «Идем, покормишь меня». Мы зашли в столовую, где и пообедали. Еда оказалась обычной: гороховый суп, гуляш с гречневой кашей и компот цвета детского недомогания. Мама была одета в крепдешиновое платье, на груди две медали Героя Соцтруда, депутатский значок и лауреатский. Уборщица, когда ее увидела, обалдела. Ведь в их заведение депутаты, которых кормили в Кремле бесплатно, никогда не заходили. Выходит директриса, улыбается и просит маму оставить отзыв — понравился ли обед. Мама на меня кивнула: дескать, дочь у меня грамотей, вот пусть и пишет... Я вот смотрю на сегодняшних депутатов и думаю: какой же мама была светлой по сравнению с ними.

— Стало быть, ни к вашему поступлению в МГУ, ни к поискам престижной работы Прасковья Никитична отношения не имела?

— Что вы! Когда я поступила на филологический факультет МГУ, меня спрашивали, не дочь ли я Ангелиной. Я отвечала, что всего лишь однофамилица и выросла в тех местах, где Ангелиных много. Я должна была учиться хорошо, чтобы не говорили, будто мне делают поблажки. После университета нашла работу в «Союзпечати». Начинала с должности инструктора, дослужилась до первого заместителя директора. У меня в подчинении был коллектив из 2700 человек. «Союзпечать» отвечала за подписку на периодические издания во всем СССР. Я считаю, что получила очень хорошее образование, — ведь нам преподавали профессора, которые сами учились еще до революции.

Все, что я заработала себе на пенсию, — это сейчас мусор. Мы с мужем уже не работаем, живем в Подмосковье на даче, которая досталась от родственников. Мы ее утеплили и перезимовали здесь уже две зимы. Москва сейчас совсем другая стала, мы ее не любим.

— Как же случилось, что врачи не уследили за здоровьем знаменитой Паши Ангелиной?

— Мама очень тяжело работала. Никогда не высыпалась, не питалась нормально. Дважды перенесла болезнь Боткина на ногах. Я приехала из Москвы и заметила, как она похудела. Тетя Надя, мамина сестра, которая прошла во время войны фельдшерские курсы, тоже была обеспокоена. Вызвали врачей, и они сказали, что дела плохи и что надо везти маму в Москву. Донецкие врачи просто испугались ответственности. Мама очень удивилась тому, что мне дали постоянный пропуск в больницу, хотя по правилам больных разрешалось навещать лишь два раза в неделю. Для меня сделали исключение, потому что мама была безнадежной больной. В больнице у нас была такая игра — я называла ее дочкой, а она меня мамой. Через полгода она умерла. Хоронили ее в Старобешево.

В роду Ангелиных много долгожителей, а вот мама так рано ушла — в 46 лет. Но я считаю, она, несмотря ни на что, была счастливым человеком. И очень добрым... Она хорошо зарабатывала и помогала многим. Раз в два-три года ездила в санаторий и могла взять с собой половину бригады. В каждом ее поступке проявлялось материнское отношение, пусть даже к трактористам, которые были старше ее. Карманы ее комбинезона были всегда набиты конфетами. Едет за рулем «победы», увидит мальчишку, остановится, нос ему утрет, поцелует, угостит. У нее ум матери, а он не может быть мужским. Это к тому, что говорят: «мужик в юбке».

Она считала, что самое главное в жизни — это хлеб. Будет хлеб — будет жизнь. После смерти мамы ее бригада еще существовала вплоть до распада Советского Союза. Гагарин перед полетом в космос в одном из интервью как-то сказал: «Я ем хлеб, выращенный Пашей Ангелиной». Хотя мамы тогда уже не было в живых.

ВАЛЕРИЙ АНГЕЛИН: «У МАТЕРИ БЫЛ ЛИЧНЫЙ ПИСТОЛЕТ, НО ОНА ВРЯД ЛИ МОГЛА В ЧЕЛОВЕКА ВЫСТРЕЛИТЬ»

Прасковья Ангелина умела ладить с мужчинами — будь то партийные руководители, депутаты разных уровней, председатели колхозов, трактористы ее послевоенной бригады. По-другому работать просто бы не смогла. А дома ждали еще двое маленьких мужчин — сыновья Геннадий и Валерий. Быть детьми всемирно известной женщины — значит соответствовать ей во всем и жить с оглядкой. Однажды, выступая на Всесоюзном радио, Ангелина пообещала на всю страну, что каждый из четверых ее детей получит высшее образование. Почти так и случилось, и только Валерий, будучи когда-то студентом даже не одного, а двух вузов, высшего образования так и не получил. Он живет в крошечном доме на краю Старобешево, время от времени шабашит. Говорят, характер у него не простой. Интервью не дает никому принципиально, но для «Бульвара Гордона» сделал исключение, хоть и был немногословен.

— Дети известных людей зачастую еще много лет после их ухода из жизни греются в лучах родительской славы. Вам что-нибудь перепало от материнской популярности?

— Я всегда гордился мамой, но никогда этого не показывал и к ее славе не примазывался. Секретарем у мамы была учительница из нашей школы (позже ее назначили директором) — так она обо мне все рассказывала, матери даже в школу незачем было ходить. Да ничего плохого я в школе и не делал, не пил, не курил. Благодаря маме я немножко поездил по стране, встречался даже с Григорием Ивановичем Петровским, соратником Ленина. Он был заместителем директора Музея революции.

— Прасковья Никитична дала себе слово, что все ее дети получат высшее образование. Так и случилось: Геннадий — инженер-механик, Светлана — филолог, Сталина выучилась на доктора. И только у вас не сложилось...

— Да, учебу я до конца не довел. Успел поработать у матери учетчиком — ходил и считал, кто как норму выполнил. Но это было формальностью, потому что в бригаде существовало правило — все поровну делить. Потом учился в двух вузах — в Мелитопольском энергетическом и Днепропетровском сельскохозяйственном. Но в тот год, когда мать умерла, я разбился на мотоцикле и поломал спину. В 20 лет стал инвалидом первой группы. Имея до того первый разряд по футболу и волейболу, я не мог пройти и 50 метров — так болела спина. А на ноги поставил меня простой врач. После выздоровления я спалил все свои медицинские документы, чтобы ничего не напоминало мне об инвалидности.

— А что запомнилось вам из детства?

— Жили в простом доме старинной постройки, хотя мать любые хоромы могла выстроить. Мебель тоже была обыкновенная, зато богатая библиотека — много русской классики, «Тысяча и одна ночь», Мопассан... Мама читать любила, но времени у нее не было. Одевалась она очень просто, на работу носила комбинезон. Помню, бабушка пекла хлеб на всю бригаду. После войны печь топили саманом. У нас часто бывали гости — приезжали важные люди на обкомовских машинах, и мама угощала их чебуреками. Заезжал Хрущев, случались и иностранные делегации. Мама всегда принимала их у себя. Немцы по три рюмки выпьют и начинают «Катюшу» петь, хоть и говорили, что русского не знают. Мама с ними не пела, а вот ее сестры Надя и Леля очень красиво пели — так, что за душу брало.

— Прасковья Никитична баловала вас хоть иногда?

— Мать иногда приезжала из Москвы с подарками. Модель самолета как-то мне привезла и шариковую ручку — такая была диковина! Но в школе мне никто бы не разрешил этой ручкой писать, да и паста закончилась потом.

— Работа у Ангелиной была не женская, а характер?

— Она была очень добрым человеком. Случалось, обидит кого-то из детей, меня шлепнет, а потом сидит и плачет. После войны к нам люди приходили и на коленях просили у нее поесть. Она выносила и муку, и масло подсолнечное. В общении мать была легка. Мы с ней часто играли в шахматы, но проигрывать она не любила. Машину водила классно, но иногда и я ее возил, если просила, даже когда у меня по возрасту и прав-то водительских еще не было.

Грамотой она не блистала, но, сколько я помню, всегда выкраивала время, чтобы позаниматься с репетиторами. Начиная с нуля, прошла школьный курс за несколько лет. А вообще, школой ее была работа. Нами все время бабушка занималась и после ее смерти была с нами. Они с дедом у нас долгожители — дед до 87-ми прожил, бабушка год до 90-летия не дотянула. Мама их на вы называла, как было принято в греческих семьях.

— Сегодня хозяйка тракторной бригады могла бы быть весьма состоятельным человеком. А тогда? Вы жили лучше других?

— После войны года два мы, как и все, голодали, пока у матери не наладилось с бригадой. В очередях за продуктами стояли и за помощью, которая приходила из Америки, тоже. В 47-м мать получила первую Звезду Героя Соцтруда. Жизнь стала налаживаться, хоть и разруха была в стране. В бригаде у нее люди зарабатывали шикарно. К примеру, до денежной реформы в колхозе оклад был 400 рублей, а у нее прицепщик зарабатывал 1400. Трактористы и комбайнеры получали по 12 тонн чистого зерна. Не ячменя какого-то, а настоящего зерна. Отдыхали только по воскресеньям. В поле была у них своя столовая, выкопали «холодильник», свинина, говядина всегда свежая, чистота. Соорудили бассейн для дождевой воды, чтобы заливать ее в радиаторы — от простой воды те ржавели. Люди дома себе построили, многие мотоциклы имели, и до сих пор кое-кто на них ездит. Машину в бригаде мог взять каждый, и, если бы были проблемы, мать, конечно же, похлопотала бы.

Потом специально для трактористов мать заказала 20 автомобилей (это были первые «москвичи»), но после ее смерти они сюда так и не дошли.

— И что — врагов у нее не было?

— Завидовали многие. Родственники обижались, если не просила за них где-то наверху. А она просить не любила. После войны нашу семью милиция охраняла два года. У матери был личный пистолет, но она в человека вряд ли могла бы выстрелить. Люди ее уважали и знали в лицо. Однажды в Киеве объявилась какая-то женщина, которая представлялась Пашей Ангелиной и под ее именем хотела поселиться в гостиницу, но там сразу поняли, что она аферистка.

Мать еще рассказывала, как однажды возвращалась из области с совещания и на дорогу вышли четверо — грабители. Ей пришлось остановиться и выйти из кабины, а они ее узнали и сразу исчезли. Каждый депутат раз в два-три месяца вел прием людей. Прасковья Никитична записывала все просьбы и обязательно выполняла. В 38-м, насколько я знаю, из НКВД людей вытаскивала. Но нам она ничего об этом не рассказывала, да и мы не спрашивали. Кто знал, что мать так мало проживет? Думали, к старости все и расскажет.

Паша Ангелина, символ целой эпохи, наша землячка, проживашая большую часть жизни в Старобешево Донецкой области, первая женщина-эмансипе, оседлавшее железного, дребезжаoего коня - трактор... Человек эпохи, навсегда ушедшей в прошлое.
И несмотря на это - живой, яркий в воспоминаниях близких. О матери рассказывает ее дочь - Светлана.
Рекомендую для прочтения!

Сегодня мало кто помнит имя Паши Ангелиной. А ведь она была символом эпохи, воплощением советской мечты. Настоящей амазонкой, усмирившей железного коня. Но в ее короткой жизни были не только медные трубы. Муж-алкоголик, грязные анонимки, смертельная болезнь. Страшную правду о судьбе народной героини открывает ее старшая дочь Светлана Ангелина.
Жизнь и смерть советской амазонки
Светлана Ангелина, дочь легендарной трактористки Паши Ангелиной: «Говорили, что мама - любовница Сталина, а мы - его дети».
Ее черты угадываются в знаменитой скульптуре Веры Мухиной «Рабочий и колхозница». Открытое лицо с победоносной улыбкой смотрело с плакатов, журнальных обложек и газетных полос - Пашу Ангелину знала вся страна. Сам Сталин благоволил знатной трактористке. Но жизнь советской иконы никогда не была безоблачной. За славу Паша Ангелина заплатила по самой высокой цене.
Вчера ей исполнилось бы 95. Если бы она дожила до этого дня, за столом бы собралась большая компания: одних только внуков и правнуков 25 человек!
- Светлана Сергеевна, в своей биографии Паша Ангелина ни слова не говорит о муже - вашем отце. Как это объяснить?
- Папа, Сергей Федорович Чернышев, был вторым секретарем райкома партии. Талантливый человек, несколько часов мог выступать без бумажки, великолепно рисовал, писал стихи, эпиграммы. Родители поженились в 35-м, когда у мамы уже была всесоюзная слава. Я думаю, если бы не эта женитьба, папа сделал бы партийную карьеру. А так для всех он был Пашин муж. Мама получала приглашения, где было написано «Прасковья Никитична Ангелина с мужем». Два сильных, независимых человека, как два медведя в одной берлоге, не могли ужиться. И потом маме всегда было некогда. Помимо работы, у нее была общественная нагрузка. Начиная с 1937-го года, ее избирали депутатом Верховного Совета. А свой депутат в огромном селе - люди обращались даже ночью. Конечно, начались разлады в семье. К тому времени у мамы уже было трое детей: двое своих и один приемный. Абортов она никогда не делала, даже когда забеременела в сентябре сорок первого.
…Паша Ангелина усыновила племянника Геннадия, когда ей самой едва исполнилось восемнадцать. В его метрике написано: отец - Ангелин Иван Никитович, мать - Ангелина Прасковья Никитична, родные брат и сестра. Мать бросила Гену трехмесячным в тридцать первом году, просто оставила сверток на крыльце свекрови. Она завела роман с другим мужчиной, а ребенок ей мешал. Вскоре Иван сильно простудился во время затопления шахты и в считанные недели сгорел от скоротечной чахотки.
Гена знал, что он приемный - в селе ничего не скроешь. Судьба страшно наказала его родную мать. Муж от нее ушел, ребенок умер, односельчане отвернулись. Оставшись одна, она пыталась отсудить пятилетнего сына. В суд пришла вся семья. Судья спросил ребенка: «Это кто?» «Это бабушка и дедушка, это тетя Паша, а это чужая женщина», - ответил мальчик.
- В сентябре сорок первого папа ушел на фронт, - вспоминает Светлана Сергеевна. - Командовал артиллерийской батареей. Вернулся только в сорок шестом - год служил комендантом военного городка в Германии. А через два месяца появилась его фронтовая жена с ребенком. Мама ее хорошо приняла, помогла деньгами. Что было с ней дальше - не знаю. Папа рассказывал, что работы в Германии было на 30 часов в сутки, и стресс снимали водкой. Папа стал больным человеком, он пил по-черному.
…Паша Ангелина продолжала ставить рекорды. Она добилась выдающегося урожая даже в страшную засуху 1946-го года и получила звание лауреата сталинской премии. А за урожай 47-го года ей вручили первую звезду Героя.
Это была работа на износ. Паша приезжала домой часов в 12 ночи, мылась, ложилась, а в начале четвертого утра уезжала в поле. Муж страшно ревновал. «Я пришел с фронта, а ты где-то до ночи пропадаешь!» - кричал он.

Я всегда знала, что это закончится трагически, - тихо говорит Светлана Сергеевна. - Однажды в конце 46-го года мама вернулась поздно. Начался скандал. Бабушка с дедушкой боялись папу. У него было именное оружие, браунинг. Он взял пистолет и выстрелил в маму. Я бросилась ей на шею, у папы, видимо, дрогнула рука, и пуля пролетела над головой. Я потеряла сознание. У нас очень долго в стене была пуля. После этого случая родители расстались. Мама сказала: «Алименты мне не нужны, я сама подниму детей». Папа уехал, я видела его еще дважды. Один раз он приезжал совершенно больным человеком, мама его отправила в санаторий, а второй раз пришел на мамины похороны. Мы знали, что он женился в соседнем районе, родилась девочка, Чернышева Светлана Сергеевна. Она была бы моей полной тезкой, если бы мама не поменяла нам фамилии. Мы все стали Ангелиными. Мама никогда ни одного плохого слова не сказала о папе, но из своей жизни она его вычеркнула.
- А вы простили отца?
- Когда меня спрашивали: «Где твой папа?», я отвечала: «Умер». Брала огромный грех на себя. Папа полностью спился. Жена от него ушла. Умер, как бомж. Даже не знаю, где он похоронен. Но сейчас я его простила.
- Младшую дочь ваша мама назвала Сталиной - в честь Сталина. Как она относилась к вождю народов?
- Хорошо относилась, но все понимала. Когда мы жили в гостинице «Москва», она мне говорила: «Здесь каждая клеточка слышит!» Если у меня были серьезные вопросы, мы выходили поговорить на улицу. А Сталина, дома ее звали Сталочкой, родилась в июне 42-го года. Мама забеременела в сентябре 41-го, когда папа уходил на фронт. Мы эвакуировались в Казахстан. Целину первой поднимала бригада Паши Ангелиной. Мама каждый военный год сдавала хлеб в фонд фронта, и всегда Сталин присылал благодарственную телеграмму. А в 42-м ее вызвали в Москву на сессию Верховного Совета. И она поехала, на последнем месяце беременности, с ногами, как кровавое месиво, от укусов москитов. На обратном пути состав разбомбили у Саратова, осталось несколько вагонов. Там мама родила. Добиралась не один месяц, мы уже не чаяли увидеть ее живой. Привезла девочку, худющую, болезненную, голодную. У мамы молока было мало. Тетушка сказала: «Надо назвать Сталиной». «Хоть горшком назови!» - ответила мама. Сталочка прожила всего 37 лет. Она умерла от острого лейкоза.
- Репрессии вашей семьи не коснулись?
- Пострадал мамин родной брат, который был председателем колхоза до войны. На фронте воевал моряком Балтийского флота, пережил блокаду Ленинграда. Всегда носил тельняшку. В 47-м году дядя начал сев раньше установленного срока, а председателя райисполкома послал подальше. За это его и посадили. В тюрьме МГБ его избивали, не оставляя следов. Легкие отбили. Мама, конечно, хлопотала за брата. Его выпустили, но он был уже тяжело больным человеком. Мама показала его профессору, тот сказал: «Паша, через три недели он умрет». Так и вышло. Ему было 42 года.
- Ваша мама неоднократно встречалась со Сталиным. У нее даже был его прямой телефон.
- Это неправда. Но мама могла напрямую обратиться к Сталину. Таким правом обладали Стаханов, Папанин, Чкалов. Мама никогда ни о чем не просила. О встречах со Сталиным она не рассказывала, но я знала, что он относился к ней с симпатией. Она была южная женщина, говорила с акцентом, на лице оспины - наверное, он чувствовал в ней что-то родное. Ходили слухи, что Паша Ангелина была его любовницей, а я и Сталина - его дочки.
- Жизнь известных людей всегда окружена слухами. Паше Ангелиной, обласканной вождем, наверняка многие завидовали.
- Я вообще считаю, что зависть убила маму. Говорили даже, что она алкоголичка. Мама 22 года была депутатом Верховного Совета. А выборная кампания - это еще и застолье с непременной водкой. Мама пила только воду. В 49-м вообще написали страшную анонимку, будто в доме Паши Ангелиной бордель: здесь пьют и гуляют. Завидовали ее славе партийные органы района, и анонимке сразу дали ход. К нам в дом явились люди в белых халатах и стали у всех брать кровь из вены на сифилис. Пятилетняя Сталина рыдала от страха. Мама стала звонить в обком, ей сказали: «Это в ваших интересах! Надо проверить всю семью». История дошла до самого верха. И Хрущев, который был первым секретарем компартии Украины, маму защитил. Нападки прекратились.
- Ваша мама хорошо знала Хрущева?
- Конечно. Однажды он приезжал к нам в гости. Все село окружили, везде стояла охрана. Охранники сопровождали каждое блюдо с едой. Кстати, мама была изумительная повариха. Готовила борщ, как никто, делала заливное из курицы, чебуреки и пельмени с двухкопеечную монету.
- Надо же! Мне казалось, что Паша Ангелина - этакий мужик в юбке! На всех портретах у нее косая сажень в плечах!
- Просто в парадных костюмах плечи накладные. Мама была среднего роста, всего 162 сантиметра. Ее не назовешь красавицей, но обаяние было, как у Любови Орловой. Жемчужные зубы - ни одной пломбы! В 43 года поставила себе фиксу по моде того времени. Любила наряды, красивые вышитые платья, туфли на каблуках, но она все это почти не носила. Из украшений помню только обручальное кольцо и перстень с большим рубином, который мы купили в гостинице «Москва».
- Тогда личный автомобиль был редкостью, но у знатной трактористки, наверное, была машина?
- Мама прекрасно водила машину, у нее всегда была «Победа». В устройстве разбиралась лучше мужчин. Как-то я приехала на каникулы, мама встретила на вокзале на своей «Победе». Сидела за рулем в штапельном платье, в белых носочках. Впереди заглохла милицейская «волга». У капота сгрудились четверо мужчин. Мама подошла: «Сыночки, что у вас?» Послали ее, как обычно посылают русских женщин разгневанные мужчины. Она все-таки завела машину. Они узнали Ангелину: «Прасковья Никитична, извините нас!» «Нет, - ответила мама. - Поехали в обком разбираться!» Доехали до обкома, и она их простила.
- Ваши бабушка и дедушка были неграмотными, а мама получила образование?
- Десять классов закончила экстерном. Она была очень способна к математике. Ей достаточно было бросить один взгляд на домино, чтобы все запомнить и сосчитать. Люди удивлялись: «Так не бывает! Наверное, вы работаете кассиром?» В 39-м году маму послали учиться в Москву во Всесоюзную академию социалистического земледелия. Мы жили в общежитии. Свою бригаду мама не бросала, каждую весну уезжала на несколько месяцев в Старобешево. Она всю жизнь работала в одном колхозе, тридцать лет выращивала хлеб..
- Герой Соцтруда, депутат Верховного Совета, наверное, могла найти работу полегче?
- Ей предлагали разные должности, вплоть до замминистра сельского хозяйства Украины. Она говорила: «Держаться надо за землю. Трактор низенький, ниже не упадешь. Знаешь, что такое растить хлеб? Это нужно иметь душу и слух. Каждое поле имеет свой характер». И земля на материнские руки отзывалась. Когда Гагарин вернулся из космоса, он сказал: «Я ем хлеб, выращенный руками Паши Ангелиной». Ее уже на свете не было. «Полей желтых мамой» назвала ее школьница из Старобешева в своем стихотворении. За любимое дело Паша Ангелина рассчиталась жизнью. Если бы был муж, может быть, больше бы заботилась о себе.
- Почему она больше не вышла замуж?
- Она считала, что мужчинам нужна только ее слава и добавляла: «Если вас родной отец бросил, зачем вы чужому?» Поэтому во все поездки мама таскала с собой сначала племянника, потом меня - какой мужчина подойдет к женщине с ребенком?
- И такого мужчины не нашлось?
- Был человек, который очень ее любил, - первый секретарь Уральского обкома партии, Симонов Павел Иванович, очень красивый мужчина. Мне кажется, на такие должности только видных мужчин подбирали, они все выглядели, как Брежнев или Ельцин. Только жены у них почему-то были толстые, в три обхвата. Павел Иванович был вдовец, он сватался к маме. Приехал к нам в Старобешево. А мама устроила ему проверку. Вечером уехала в соседний район, где жила ее сестра, на совещание. Он ждал ее дня четыре и, конечно, поцапался с нами. Мама вернулись, Сталина ей пожаловалась, и она Павлу Ивановичу отказала: «Вы не выдержали общения с моими детьми».
- Строгая была Прасковья Никитична! А дома?
- С сыновьями мама была очень строга. Когда я приезжала на студенческие каникулы в Старобешево, мама, уходя в поле, предупреждала: «Ты должна в 10 быть дома». Я приходила на час раньше! В 57-м году меня направили на Фестиваль молодежи и студентов участвовать в конференции от МГУ. Конечно, сыграла роль не только хорошая учеба, но и фамилия. А мама мне не разрешила: «Вот еще! С иностранцами встречаться! Садись на поезд и приезжай в Старобешево!» Так я и не попала на фестиваль.
- На фотографии в гимнастерке с маузерами за поясом Паша Ангелина выглядит железным человеком. Она когда-нибудь плакала?
- Маузеры именные, мама была Ворошиловским стрелком. А плачущей я видела ее дважды. В 58-м у меня вдруг обнаружился туберкулез легких, для мамы это был шок. Однажды я ее очень сильно обидела, пытаясь ей открыть глаза на ее неискреннее окружение. Никогда не прощу себе этого. Но, увы, я оказалась права. Когда мама умерла, эти люди ее моментально забыли. Она была наивным человеком, с открытой душой. Денег никогда не копила. Сталинскую премию, которую получила в 46-м, сразу раздала. Она говорила: «Самое главное - сделать добро и забыть об этом». Когда я приезжала в Старобешево на 50 лет окончания школы, каждый вспоминал маму с благодарностью. Кого-то устроила на работу, кому-то помогла с жильем.
- Она ведь прожила очень недолгую жизнь - всего 46 лет. Почему врачи не уследили за здоровьем народной героини?
- Она никогда не жаловалась. Работа всегда была у нее на первом месте. Когда в больнице ее спросили, сколько она уже болеет, мама ответила: «Я вчера с поля». У нее в последние годы ноги отекали. Дважды перенесла болезнь Боткина на ногах. Глазные белки становились лимонными, только тогда врачи замечали. Она сгорела на работе. В больницу попала, когда уже живот был до колен. «Мама, что с тобой?» - испугалась я. А это была водянка, последняя стадия цирроза печени. Мама рассмеялась: «Я забеременела. Рожу четвертого!» «От кого?» «От ветра!» Тревогу забила тетя Надя, которая окончила курсы медсестер на фронте. Она увидела маму и сразу позвонила в Донецк, в обком. Приехали два профессора: «Надо в Москву!» В «Кремлевке» встретили Буденного, он выписывался: «А! Пашуня! Ты чего?» «Да вот, заболела». «Ничего, чуть-чуть подремонтируешься, мы еще споем!»
- Ее нельзя было спасти?
- Лечение заключалось в том, что ей делали раз в неделю прокол, рассекали живот и откачивали ведро воды. Становилось легче, а потом все начиналось сначала. Как-то у медсестры вырвалось: «Вы у нас самая тяжелая!» Мама подняла глаза: «Почему?» «Ни у кого в отделении нет такого большого живота!» - нашлась медсестра. На третий день врач Елена Ивановна сказала, что она безнадежна. Это было ужасно. Мама сидела в кресле, в жуткой пижаме, в шлепках. Я зашла в кабинет и услышала страшные слова: «Света, мама отсюда не выйдет». Я не понимала. Врач повторила: «Мама отсюда не выйдет. Она здесь умрет». А мама ждет за дверью. Не знаю, как я собралась и на ее вопросительный взгляд бодро сказала: «Вылечишься, вернешься к работе!»
Она полгода лежала в больнице, я приходила к ней каждый день. У нее была отдельная палата. Еду давали диетическую, без соли, я кормила маму из ложки. Она так похудела, что выглядела девочкой, даже лицо сделалось маленьким. Мы играли с ней в дочки-матери. Я была мамой, а она - дочкой. Приходит как-то врач Елена Ивановна: «Свет, ты знаешь, у нас неприятность, мама не идет к гинекологу». «Дочь, - говорю, да что это такое? Ты троих детей родила и стесняешься гинеколога!» «Меня никогда не смотрел мужчина, а здесь все гинекологи - мужчины. Я не пойду». Она целомудренная была очень. Все-таки е заставили показаться. Я спрашиваю: «Дочка, что тебе сказал гинеколог?» «А гинеколог сказал, что там все свежее, как капуста».
- Она понимала, что неизлечимо больна?
- Понимала, но никогда не показывала виду. Самые счастливые дни в моей жизни, когда мама умирала. Мы с ней смеялись, шутили. Каждый вечер кто-то ее навещал. Маршак приходил на чай, Папанин заглядывал и смешил до слез. У него было потрясающее чувство юмора. Мама уходила красиво и мужественно. Дней за пять до смерти ей сделали операцию. Провожал ее в операционную Папанин, он шел за каталкой. После операции мама впала в кому и уже не пришла в сознание. Умерла она у меня на руках.
- Где похоронена Паша Ангелина? На Новодевичьем?
- Маму похоронили на родине, в Старобешеве. Решение принял Хрущев. Ее везли в самолете, в цинковом гробу. А через три месяца в дом приехали какие-то мальчики и сказали, что надо забрать архив депутата. И все увезли.
- Скажите, Светлана Сергеевна, вам в жизни громкая фамилия помогала?
- Я всегда скрывала, что я родственница. Говорила, что мы однофамильцы. Я хорошо училась, легко поступила на филфак МГУ. Не хотелось, чтобы мои успехи приписывали влиянию мамы. Только на третьем курсе открылось, что я дочь Паши Ангелиной. А когда я призналась, что моя мама гречанка, меня засмеяли: «Чушь собачья! Национальная героиня - гречанка? Паша Ангелина - русская!» В то время это было пятно в анкете. Мне кажется, именно по этой причине маму никогда не пускали за границу. Мамин род происходил из крымских греков. Родной язык они потеряли, говорили на местном диалекте, но веру христианскую и обычаи сохранили. Помню, как мой дедушка танцевал сиртаки. Кстати, моя племянница ездила в Грецию и рассказала, что там очень гордятся Пашей Ангелиной. Больше, чем у нас. По крайней мере, в бывшем Музее революции, ныне Музее истории России, на стенде, посвященном стахановскому движению, о маме нет ни слова! Елена Светлова aka

Пока страна носила Ангелину на руках, собственный муж ее чуть не застрелил, а в дом ездили врачи обследовать семью на предмет «дурных болезней»

Паша Ангелина была родом из греческой семьи, но об этом не упоминали. Она стала символом индустриальной советской эпохи – девушка в рабочем комбинезоне, держащая в крепких руках рычаги трактора. От героинь того времени она отличалась еще и тем, что ее никто не создавал и не приукрашивал искусственно. Паша была от рождения такой: любившей технику, глубоко преданной и обладающей высочайшим чувством долга. Это и оборвало ее жизнь в 46 лет.

Wikipedia

Парень в юбке

Первый ребенок у нее был приемным. Паше едва исполнилось 18 лет, когда ее сестра отказалась от сына. Ангелина всегда была готова протянуть руку каждому, кому нужна была помощь. Но и за себя постоять умела.

В их христианской греческой семье, давно осевшей в селе Старобешево Мариупольского уезда, на Донбассе, и свято сохранявшей патриархальные традиции, она росла самым упорным и настойчивым ребенком. Пошла против воли родных, которые настаивали, что бабе место у плиты, а совсем не возле железных машин, появившихся на селе. Ее дразнили «парнем в юбке», но она окончила курсы механизаторов и стала первой женщиной-трактористкой в СССР.

Родилась Паша 12 января 1913 года, а за руль трактора взялась в 16 лет. И ровно 30 лет, до самой смерти 21 январе 1959 года, Прасковья Никитична не оставляла этого своего главного «рабочего места».

Нелегко быть символом

1929 год, когда юная трактористка поразила односельчан, появившись в поле на «железном коне», был особым в истории страны: разворачивалось движение ударников-новаторов. Почин Паши Ангелиной оказался как нельзя кстати. Ее примеру последовали и другие девушки, и в 1933 году Паша возглавила женскую бригаду, которая в первый же год показала высокие результаты, а бригадир Ангелина получила звание «Отличный тракторист». О ней стали писать и столичные газеты.

Молодежь как заклинание повторяла имена шахтера Алексея Стаханова и других рекордсменов. В список кумиров вошла и Паша Ангелина. Она стала символом женщины новой эпохи – свободной, сильной, технически подготовленной, не уступающей ни в чем мужчинам.

За успехи в труде Прасковья была удостоена высшей награды страны – ордена Ленина Ее приняли в члены ВКП(б), а в 1938 году она прославилась лозунгом «100 тысяч подруг – на трактор!» На призыв откликнулись не 100, а 200 тысяч женщин. Она неоднократно встречалась со Сталиным , даже могла звонить ему лично. Но Паша стеснялась своей громкой славы и практически только раз воспользовалась ею: надо было вызволить арестованного брата-председателя колхоза. Его выпустили, но поздно: он быстро умер от полученных в тюрьме побоев.

Больше для себя она никогда ничего не просила, но всегда выручала других К ней часто обращались за помощью, и она не раз использовала свое влияние, чтобы достать сельчанам путевки, посодействовать поступлению в вузы, найти работу. Сама она выкраивала минутки, чтобы подогнать знания и сдать экзамены в «Тимирязевке». Из Москвы, куда ее приглашали на сессии, слала домой посылки. Односельчане сначала думали, что с дефицитом, оказалось – с книгами. Став знаменитой на всю страну, Прасковья Никитична все так же оставалась бригадиром своей женской бригады и, возвращаясь из столицы, днем и ночью наверстывала свою норму пахоты, не отставая от подруг.

Коса на камень

А вот ее мужу, Сергею Чернышеву , слава жены была поперек горла. Он сам был по натуре лидером – энергичным, толковым, по несколько часов мог выступать без всяких шпаргалок, отлично рисовал, сочинял стихи. Да и должность приличную занимал – второй секретарь райкома партии. В 1935 году взял в жены Пашу Ангелину, у которой на руках уже был приемный сын Гена.

Вроде бы все хорошо, и мог бы уверенно чувствовать себя главой семьи. Да только оказалось, что ни его таланты, ни должность цены не имеют. Он для всех просто – Пашин муж. И в приглашениях, которые получала знаменитая трактористка, обычно указывалось: «Прасковья Никитична Ангелина с мужем». Еще бы – ведь с 1937 года его жену стали регулярно избирать депутатом Верховного Совета.

Все это буквально выводило Сергея из равновесия. Забот у Паши все прибавлялось, росла семья – перед войной у них было двое своих детей – Валерий и Светлана , а она все так же от зари до зари пропадала в поле.

В сентябре 41-го Сергей Чернышев ушел на фронт. А Прасковья с детьми эвакуировалась в Казахстан и там продолжала ставить свои рекорды, хотя на руках уже было четверо детей. Последнюю дочь она чуть не потеряла. Дело в том, что ее, беременную, уже на критическом сроке, летом 1942 года, вызвали в Москву, на сессию. Она, побоявшись ослушаться поехала, а на обратном пути прямо в дороге родила. Поезд под Саратовом разбомбили. Страшно сказать, что пришлось пережить Прасковье за те несколько месяцев, что она добиралась с новорожденной обратно до Казахстана. Назвали девочку Сталиной.

«Ниже трактора не упадешь»

Окончилась война, и Прасковья Никитична вернулась в родной Донбасс. Ее довоенная женская бригада распалась, и она возглавила мужской коллектив. Показатели работы «ангелинцев» по-прежнему зашкаливали, и даже в засушливом 1946 году они собрали рекордный урожай. Ангелина стала сначала лауреатом Сталинской премии, а на следующий год получила звезду Героя Социалистического труда. Паша приходила домой за полночь, а уходила в четыре утра.

В семье это вызывало постоянные скандалы; муж, вернувшийся домой в 1946 году, упрекал Пашу, что та мало внимания уделяет семье. Однако это не помешало ему привезти с собой и «фронтовую» жену с младенцем на руках. Не обращая внимания на сплетни односельчан, Прасковья помогла ей деньгами. А мужа простила.

Может быть, и потому, что понимала: ей нельзя быть одной. Слишком много завистников вокруг. Говорили, что она любовница Сталина, что и дети не от мужа, писали грязные анонимки. Все это подогревало ревность Сергея.

К тому же с войны он вернулся законченным алкоголиком. Однажды в угаре на глазах у старшей дочери выстрелил в жену из именного браунинга. Пуля чудом прошла мимо, девочка от страха потеряла сознание. Этого Прасковья простить ему не могла. Она отказалась от алиментов, перевела детей на свою фамилию и больше с бывшим мужем не встречалась.

Замуж она больше не выходила, хотя к ней не раз сватались. Ей приходилось быть очень осторожной, ведь в течение 22 лет ее избирали депутатом высшего органа власти страны, в каждой поездке по делам приходилось участвовать в застольях. Чтобы сохранить свежую голову, Прасковья незаметно меняла водку на воду, а в командировку обязательно брала с собой кого-то из своих детей, считала, что никому не придет в голову приставать к женщине с ребенком.

Но даже эти меры предосторожности порой не спасали от зависти местных партийных органов: уж больно независимо она себя вела. Ее дочь Светлана рассказывала в одном из интервью, как однажды в 1949 году, в их дом в Старобешеве, куда нередко приезжали гости со всех концов страны, нагрянули врачи. Они взяли у всех домашних анализ крови… на сифилис (!). Объяснили: мол, был сигнал, что в доме часто бывают пьянки и гулянки и вообще неизвестно чем занимаются. Только после обращения Ангелиной к Никите Хрущеву , который в то время возглавлял Компартию Украины, травля знаменитой трактористки прекратилась.

Прасковье Никитичне неоднократно предлагали повышение – стать, например, председателем колхоза или даже заместителем министра сельского хозяйства республики. Но она отказывалась, считая, что «держаться надо за землю», «трактор низенький, ниже не упадешь». А вот своим детям она мечтала дать полноценное высшее образование. И это почти сбылось. Дочь Светлана стала филологом, Сталина – медиком, Геннадий – инженером. Только Валерий не получил диплома.

Умерла Прасковья Ангелина, когда ей было всего 46 лет. Никогда не жаловалась, на ногах дважды переносила болезнь Боткина, буквально сгорела на работе. Когда кинулись ее спасать, оказалось, у нее цирроз печени – от многолетней работы с дизельным топливом и машинными маслами.

Трактор и судьба

В 1928 году в нашей отсталой деревне появилось тарахтящее на всю округу заграничное "чудо техники XX века". Трактор не только повысил скорость обработки почвы, но и изменил весь привычный патриархальный уклад сельских жителей. Даже женская эмансипация на селе пошла по тракторной колее: появилась женщина-тракторист Паша (Прасковья) Ангелина, симпатичная девушка, которая впервые в истории российской деревни занялась "не бабьим" делом. За ней последовали сотни тысяч других женщин.

Почему Паша Ангелина в 16 лет мечтала стать трактористкой? Почему она в 20 лет организовала первую в СССР женскую тракторную бригаду, вместо того чтобы спокойно выйти замуж, рожать детей и ковыряться в своем огороде?

Наш корреспондент Дмитрий Тихонов беседует с племянником легендарной трактористки - Алексеем Кирилловичем Ангелиным.

Мой отец, Кирилл Федорович, и Прасковья Никитична - двоюродные брат и сестра. Мой дед, Федор Васильевич, умер очень рано из-за ранения, полученного в Первую мировую, и отец Прасковьи Никитичны, Никита Васильевич, фактически усыновил детей брата. Дед Никита относился к нашей семье как к своей.

Все мы родились в районном поселке Старо-Бешево Донецкой области. Там до сих пор живут моя мать, брат и сын Прасковьи Никитичны, Валерий. Кстати, мы учились с Валерием в одном институте, и я всегда к нему захожу, когда бываю в тех краях.

Муж Прасковьи Никитичны работал в партийных органах, а во время войны был сильно ранен и в 1947 году умер. Больше она замуж не выходила, говорила, что главное для нее - поставить на ноги троих своих детей. Старшая дочь Светлана закончила МГУ и давно живет в Москве, уже на пенсии. Средний сын Валерий остался, как я говорил, на родине. Младшая дочь Сталина закончила мединститут, но рано умерла. Был еще приемный сын Геннадий - сын ее брата. Когда брат умер, его жена отказалась от ребенка, и Паша его усыновила.

- Что она была за человек?

Про таких женщин говорят: мужик в юбке. У нее действительно был мужской характер. Ее прямо тянуло к тракторам! А ведь тогда в деревне это не очень-то приветствовалось. Те женщины, кто рискнул сесть на трактор, подвергались настоящим гонениям. Она это даже описала в своих воспоминаниях. К тому же Прасковья Никитична по национальности гречанка, а у них женщинам вообще запрещалось лезть в мужские дела. Отец и вся семья были категорически против, но несмотря ни на что она освоила эту чисто мужскую специальность и стала вначале механизатором, а затем и бригадиром первой в СССР женской тракторной бригады.

В 1938 году на нее обратили внимание. Она попала "в струю". В результате она обратилась с призывом ко всем советским женщинам: "Сто тысяч подруг - на трактор!". И 200 тысяч женщин последовали ее примеру.

Она была целеустремленным человеком, напористым, требовательным, даже жестким, но очень справедливым. И, конечно же, великолепным организатором. В бригаде всегда идеальный порядок и чистота. Кстати, женской бригада была с 1933 по 1945 год, а вот когда они вернулись из Казахстана, из эвакуации, то женщины разбежались, и в бригаде остались только мужики. И Прасковья Никитична - их бригадир. Они ее называли тетей Пашей.

Надо сказать, что она была настоящим водителем-асом: водила и трактор, и автомобиль, из своей "Победы" практически не вылезала и не хотела ее менять на новую модную в то время "Волгу".

- Неужели, кроме тракторов, она ничем больше не интересовалась в жизни?

Очень большая у нее была тяга к книгам. И хотя образования высшего она не получила, читать страшно любила. Когда была депутатом Верховного Совета СССР, из Москвы присылала десятки посылок с книжками. А все соседи думали, что она всякие дефицитные вещи из столицы шлет. Библиотека у нее была великолепная. Выписывала целую кипу разных газет и журналов. Почтальон их приносил сумками.

- Кстати, в то время Прасковья Никитична была достаточно знаменитым, или, как тогда говорили, знатным человеком. Это ей помогало в жизни? Как к ней относились власти?

Возможности и связи свои она лично для себя никогда не использовала. Хотя связи у нее были огромные. Сами посудите - член ЦК Коммунистической партии Украины, дважды Герой Соцтруда, лауреат Сталинской премии, имела несколько орденов Ленина, 20 лет подряд - депутат Верховного Совета, была знакома с Михаилом Ивановичем Калининым, несколько раз встречалась со Сталиным. Но так до конца жизни и оставалась бригадиром, хотя ей не раз предлагали стать председателем колхоза.

Помню такой случай. У нее, как у депутата Верховного Совета, был личный шофер. Он однажды нарушил какие-то правила, так она заставила его извиняться перед постовым. Пользоваться своими связями она никому не позволяла. Ее родные частенько обижались на нее из-за этого. Думаю, что знаменитая фамилия помогла нам только в одном - наша семья избежала репрессий.

- Прасковья Ангелина умерла в январе 1959 года, когда ей было всего 46 лет...

У нее был цирроз печени, что при такой работе неудивительно. Сказалось постоянное присутствие в организме горюче-смазочных материалов. Раньше ведь горючее через шланг засасывали. Умерла она очень быстро, в течение нескольких месяцев, и буквально до последнего работала. Приехала на сессию Верховного Совета, плохо себя почувствовала, обратилась к врачам. Ее лечили в кремлевской клинике, но спасти было уже невозможно. Вторую звезду Героя Соцтруда ей вручили, когда она уже в клинике лежала, практически перед смертью. Похоронить хотели в Москве, на Новодевичьем кладбище, но по желанию родственников похоронили дома, в Старо-Бешево. Там до сих пор есть ее памятник и проспект ее имени.

- А почему вы связали свою жизнь с сельским хозяйством?

Мой отец тоже был механизатором и работал бригадиром тракторной бригады в соседнем хозяйстве. И мы, дети, пошли по его стопам. Я - старший сын. Вначале работал слесарем в МТС, потом закончил Мелитопольский институт механизации и электрификации сельского хозяйства, стал инженером-механиком. Работал на Кубани, был председателем колхоза. Мой младший брат тоже механизатор. Правда, мои дети уже никак не связаны с деревней. Внучка вообще учится в МГИМО.

- Как вы думаете, в современных условиях опыт Паши Ангелиной применим?

Все хорошо в свое время. Тогда это было просто необходимо, особенно во время войны и после нее. А сегодня, мне кажется, массово вовлекать женщин в такое тяжелое дело не надо. Нет в этом необходимости. Мужики сами справятся.

Сейчас мало кто помнит легендарную трактористку Пашу Ангелину. А в сталинские времена ее имя гремело на всю страну так же, как легендарные фамилии Чкалова, Стаханова, Папанина. Но и тогда трудно было представить себе, что передовик производства, стахановка, «мужик в юбке» – нормальная, обычная женщина. Притом не очень счастливая и не очень здоровая.

Советская пропаганда всегда искала тех, на кого могла бы равняться молодежь. Тех, кто попадал в поле зрения «пиарщиков» сталинского режима, делали передовиками, героями труда, кумирами. Только машина рекламы сталинского строя не щадила и своих героев, ставших винтиками в ее жестком механизме. Именно так все и вышло с легендарной трактористкой Пашей Ангелиной.

Юная бунтарка

Первый шаг на своем пути к «званию» примера для молодежи всей страны Прасковья Никитична Ангелина сделала самостоятельно. Это стоит отметить особо, ибо были те, кого выбирали искусственным путем и буквально заставляли совершать разные трудовые подвиги. А Паша с детских лет искренне интересовалась техникой и разнообразными механизмами.

К концу 20-х годов прошлого века мода на утонченных красавиц эпохи модерна умерла окончательно. Теперь со страниц периодических изданий широко улыбались плотные, полноногие, широкобедрые крестьянки. Неудивительно – после уничтожения крестьянства в годы раскулачивания руководство спохватилось. Стало ясно: нужно как-то поднимать хозяйство. И делать это должны молодые, сильные и здоровые. Тип мощной труженицы села вошел в моду: вспомним хотя бы мускулистую героиню знаменитой композиции Веры Мухиной «Рабочий и колхозница».

Правда, по одному параметру Паша в герои труда не подходила: по национальности она была гречанкой. Она росла в христианской, очень патриархальной семье. Женщины в их роду издревле занимались домашним трудом и детьми. Именно поэтому интерес Паши к чудо-машине трактору привел ее отца и братьев в ужас. Но Прасковья с детства считалась эдаким «мальчиком в юбке». И семье пришлось смириться: в 1929 году 16-летняя Паша Ангелина с успехом окончила курсы трактористов и стала работать на полях родной Донецкой области.

Советские журналисты не могли не заметить крепкую, миловидную, улыбчивую трактористку. Принадлежность к национальному меньшинству ей простили. И началось…
Широко пропагандируемое общественное движение именовалось «Сто тысяч подруг – на трактор!». В 1933 году Ангелина возглавила первую женскую тракторную бригаду. С полос советских газет не сходило ее скуластое улыбающееся лицо, ставшее, выражаясь по-современному, символом советского феминизма.
Примеру обаятельной Паши последовали не сто, а двести тысяч женщин СССР!

Так она и запомнилась современникам: здоровая, симпатичная, улыбающаяся, оседлавшая своего железного коня. Хотелось спросить: была ли Ангелина живым человеком, были ли у нее чувства? Чувства были. И много радости они ей не принесли.

Мать, жена и ударница

Все, кто имел дело с Пашей, вспоминали ее как доброго, отзывчивого человека, всегда готового прийти на помощь.
А помочь она была в силах: в конце на ее голову посыпались все возможные и невозможные блага. Должность депутата Верховного Совета, высшее образование, которое ей дали получить заочно и без всяких проблем, премии, правительственные награды…

Но в том-то и дело, что легендарная трактористка не могла перестать работать, не могла стать чем-то вроде свадебного генерала при правительстве страны. С заседаний в столице, где ее частенько сажали рядом со Сталиным, Паша неслась на родные поля и отбывала свою трудовую вахту с утра до ночи. Односельчане поражались ее энергии, знанию техники и… интересу к литературе. Ангелина хотела соответствовать званию высокообразованной труженицы села. Из Москвы на ее адрес в родном селе Старобешеве без конца шли посылки с книгами, заказанными заслуженной трактористкой.

Какой была личная жизнь Паши Ангелиной? Трудно даже себе представить, но эта «женщина из железа» была замужем – к сожалению, неудачно. Воспитывала четверых детей: трех своих и племянника, которого она без колебаний приняла в семью, когда от мальчика отказалась мать.

Супругом ее стал Сергей Чернышев – партийный деятель. О нем отзывались как о человеке способном, но болезненно самолюбивом. Еще до войны он закатывал жене страшные сцены, когда приходили приглашения на правительственные приемы. Ведь в них было написано: «Прасковья Никитична Ангелина с супругом». Он чувствовал себя каким-то малозначимым «прицепом» к легендарной Паше. И это ранило его мужское самолюбие.

Старшие дети, Светлана и Валерий, родились еще до войны. Младшая дочь, названная в честь вождя Сталиной, появилась на свет в 1942 году. История ее рождения ярко характеризует нравы эпохи, герои которой становились ее же жертвами. Когда Ангелина была на девятом месяце беременности, ее вызвали в столицу на сессию Верховного Совета. И она поехала, побоявшись ослушаться. А на обратном пути в поезде родила младшую дочь. Потом поезд разбомбили – Ангелина с грудным младенцем добиралась до дома несколько месяцев. Сестра сказала Паше:
- Надо назвать ребенка Сталиной.
- Назови хоть горшком, – ответила измученная страшной дорогой Паша.
Девочку в семье звали Сталочкой.
В войну Паша Ангелина поднимала целину на полях Казахстана. Работала с утра до ночи, спала по четыре часа в сутки. Надо было успевать ставить трудовые рекорды. Дело в том, что о своих подвигах ударница часто узнавала из прессы. Она понимала: так власть посылала ей сигналы к действию. Цифрам, обозначенным в журналистских материалах, нужно было соответствовать.

Жертва времени

Муж вернулся с живым – после войны семья собралась в родной Донецкой области. Но Сергей не перестал ревновать жену к ее славе. Орал на нее:
- Я с войны вернулся, а ты в четыре часа встаешь на работу!

Кроме того, на фронте он пристрастился к спиртному. Отношения между супругами становились все хуже и хуже. Наконец дело дошло до того, что в пьяном угаре Чернышев попытался застрелить жену. Но промахнулся – пулю потом долго не могли вынуть из стены дома…
Паша, как настоящая деревенская женщина, терпела долго и прощала супругу многое. Например, любовницу, которую он завел на фронте. Даже материально поддерживала ее и ребенка, которого та родила от Чернышева!

Но эту злую пьяную выходку Паша супругу не простила: выгнала его из дома, отказалась от алиментов и сменила детям фамилию. Все они стали Ангелиными. Чернышев позже умер от алкоголизма.
После войны, когда пропагандистская кампания закончилась, Ангелиной стали предлагать высокие чиновничьи должности. Она мудро отказывалась:
- Держаться надо за землю. Трактор низенький, ниже не упадешь.

Ее дочь Светлана говорила, что мать прекрасно знала цену времени, в котором жила. Она во все поездки брала с собой кого-то из детей. И однажды в московской гостинице во время серьезного разговора шепнула дочери:
- Давай выйдем на улицу. Здесь каждая клеточка все слышит.

Замуж Прасковья Никитична больше не выходила, хотя к ней не раз сватались. Больше всего на свете она боялась, что какой-то чужой мужчина обидит ее детей.

Родственники Ангелиной молились на нее, считая, что только ее имя спасло религиозную семью от репрессий. Арестовали только брата Прасковьи Никитичны. Ей удалось его вызволить, но поздно: на допросах ему отбили легкие, и он недолго прожил после освобождения.

Скончалась легендарная трактористка в возрасте 46 лет. И умирала она страшно. От постоянного контакта с горюче-смазочными материалами Ангелина заболела циррозом печени. Организм больше не мог избавляться от лишней жидкости. Раз в неделю через надрез в животе несчастной женщины откачивали ведро воды…

А Прасковья Никитична шутила над своим огромным, раздутым животом:
- Я забеременела, скоро рожу четвертого. Мне его ветром надуло!
И смеялась.

В конце концов ей решили сделать операцию. После нее она впала в кому и вскоре скончалась.

Сегодня внуки и правнуки Паши Ангелиной живут на Донщине и в Москве.

Дети ее воспоминают мать с любовью. Они считают, что эпоха проехалась по Прасковье Никитичне трактором, лишив ее здоровья и личного счастья.