Зинаида гиппиус пауки основная тема. Анализируя многие из стихотворений З. Гиппиус, невозможно не обратить внимание на их особую пространственную структуру

Дата добавления: 10 Марта 2013 в 17:53
Автор работы: Пользователь скрыл имя
Тип работы: реферат

Скачать в ZIP архиве (11.30 Кб)

Вложенные файлы: 1 файл

Скачать файл

Анализируя многие из стихотворений З.doc

- 37.00 Кб

Анализируя многие из стихотворений З. Гиппиус, невозможно не обратить внимание на их особую пространственную структуру.

дается характеристика основного значимого локуса в сборниках «Собрание стихов. 1889-1903» и «Собрание стихов. 1903-1909», которым является некое замкнутое пространство, сходное с кельей. «Келейное» пространство получает свою завершенность и моделируется через систему образов молчания и молитвы, а также образов лампады и свечи, окна, порога. Это пространство замещает «дом», обеспечивает изолированность, покой.

Я в тесной келье – в этом мире.

И келья тесная низка.

А в четырех углах – четыре

Неутомимых паука… («Пауки»)

Стихотворение словно навеяно разговором Свидригайлова и Раскольникова о загробной жизни: «Нам вот все представляется вечность как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность».

Символика "паука", характерная для сознания начала XX в. непосредственно зафиксирована в дневниках В. Брюсова: "Мережковский защищал мнение, что муки ада будут телесные, будут котлы с кипящей смолой и комнаты с паукаим" (Брюсов В. Дневники. - Л., 1979. - С. 127).

Образ замкнутого пространства - тесной келий, в которой притаились пауки, символизирующие зло, навеян, по замечанию Ханзен-Леве, "гротескными образами ада (вечности) Достоевского" [Ханзен-Леве, 1999. С. 107]. Паук, сидящий в своей паутине, - центр мира; так возникает аналогия с картиной мироздания, и поэтому эта мифологема может рассматриваться в парадигме вечного ткачества паутины иллюзий1. На ассоциации с картиной вселенной указывает числовая символика четырех пауков. "Четыре паука" с их непрерывным плетением паутины и способностью к убийству сохраняют значение "непрерывного чередования сил, от которых зависит стабильность мира"

[Керлотт, 1994. С. 383]. Символика числа "четыре" становится "знаком единства низшей и высшей сфер бытия" [Тресиддер, 2001. С. 170]. Человек в этом контексте лишь микрокосм, отражение огромной Вселенной, заключенной в каждом индивидууме.

Символика паука несет смысл непрерывной трансмутации человека, превращенного в жертву1. Паук в поэзии Гиппиус, являясь лунным хтоническим животным, сохраняя власть над миром явлений, прядет нить человеческой судьбы2. Паутина, как вариант ткани, несет в себе идею творения и развития (колеса и его центра) . Число "четыре" ("...Они четыре паутины / В одну, огромную, сплели. / Гляжу - шевелятся их спины / В зловонно-сумрачной пыли...") [Гиппиус, 2001, т. 2. С. 513], являясь символом земного пространства, внешних, природных пределов "минимального осознания тотальности", в конечном счете, олицетворяет рациональность мира, столь чуждую, ненавистную лирическому субъекту поэзии 3. Гиппиус [Тресиддер, 2001. С.332].

С уединенностью лирического героя связано своеобразие художественного решения времени и пространства в поэзии З. Гиппиус 1889-1909 гг.: окружающая его реальность не вещественна, но духовна. Определено, что пространство лирического героя Гиппиус многомерно, его образы входят в парадигму внутреннего-внешнего, своего-чужого, замкнутого-открытого, временного и вечного. «Келейное» пространство лирического героя соседствует с иными мирами - дольним и горным, причем возможен переход в любой из этих миров путем пересечения «границы» («окна», «порога», «двери»). Выход во внешнее пространство не радует и не освобождает героя: в его отношениях с природными стихиями (воды, земли, воздуха и огня) наблюдается устойчивая статика, доминирует символика смерти: пруд «неподвижен», костер «безогненный», воздух - «мутный туман», земля - «могила открытая».

«Келейное» пространство лирического героя антропоцентрично, на внешнем уровне оно статично, на внутреннем - динамично. Формируется модель «пространства души», предстающей в «оголенном» виде и стремящейся к переходу в вечность: «Последним обнаженьем обнаженной / Моей душе - пределов больше нет» («Брачное кольцо», 1905 г.). Человеческая душа в представлении лирического героя Гиппиус имеет символическое пространственное выражение, предстает в образе храма.

Мы думаем, что новый храм построим
Для новой, нам обещанной, земли...
Но каждый дорожит своим покоем
И одиночеством в своей щели.

Душа героя находится как бы в «тройном заточении», существует на нескольких уровнях одновременно. Так, самый глубокий уровень «заточения» - это «душа души» («Тварь», 1907 г.), второй уровень - душа в оковах «странного, тупо-злого, слепорожденного» тела («Час Третий», 1906 г.), не желающего иметь никаких «прозрений». И третий уровень - это добровольное «заточение» своей души в «келейном пространстве», которое охватывает весь мир: «Я в тесной келье - в этом мире» («Пауки» 1903 г.). Подобное «заточение» души может иметь бесконечное множество уровней, последним из которых будет вечность. Лирический герой-созерцатель взглядом сопрягает отдаленный и близкий планы и таким образом сообщает развитие действию. Пространственный разворот сочетается со стянутостью к центру («пространство души»), что обуславливает направление движения внутрь: «Я к монастырскому житью / Имею тайное пристрастие / Не здесь ли бурную ладью / Ждет успокоенное счастие?» («Не здесь ли?», 1904 г.).

Художественное пространство лирики Гиппиус характеризуется статичностью, которая является одним из основных средств утверждения надвременного характера изображаемого. Внешнее движение не имеет никакого смысла без внутреннего преображения, внутренней метаморфозы. Значение имеет не перемещение в пространстве, а готовность самой души к чередованию смерти и нового рождения, ее способность «умирать и воскресать». Полнота существования лирического героя З. Гиппиус достигается в текстах благодаря наличию двусторонней связи «человек - мир».

Зовет меня лампада в тесной келье,
Многообразие последней тишины,
Блаженного молчания веселье -
И нежное вниманье сатаны.

Он служит: то светильник зажигает,
То рясу мне поправит на груди,
То спавшие мне четки подымает
И шепчет: «С Нами будь, не уходи!

Ужель ты одиночества не любишь?
Уединение - великий храм.
С людьми... их не спасешь, себя погубишь,
А здесь, один, ты равен будешь Нам.

Субъект у Гиппиус не только воспринимает мир, но и ощущает на себе взгляд со стороны мира, то есть пребывает в функции объекта. Возникает обратная перспектива: природа «смотрит» на человека: «Спеленут, лежу, покорный, / Лежу я очень давно; / А месяц, черный-пречерный, / Глядит на меня в окно» («Черный серп», 1908 г.). Внутренняя обратимость прослеживается на композиционном, словесном уровне, выходит за пределы текста, делая амбивалентность доминирующим фактором текстов на концептуальном уровне. Лирический герой Гиппиус находится в поле сложных отношений, как бы внутри полярных субстанций с характерной для мира переходных состояний игрой противоположными смыслами.

Краткое описание

Отец Гиппиус - из обрусевшей (в России с 16 века) немецкой семьи. Жена Д. С. Мережковского (1865-1941), с которым она познакомилась в 1888 и прожила «52 года, не разлучаясь ни на один день».

Гиппиус была преданным духовным спутником Мережковского , соучастником и вдохновителем (по мнению многих современников, инициатором) его религиозно-философских идей; Мережковский ввел её в петербургскую литературную среду. В «Северном вестнике» (1895), органе «старших символистов» (Гиппиус поддерживает отношения с ведущим критиком журнала А. Л. Волынским, окончившиеся разрывом), появились её первые шокирующие стихи «Посвящение» («Но люблю я себя, как Бога») и «Песня» («Мне нужно то, чего нет на свете»); их, как и другие стихи, Гиппиус включала в свои прозаические книги. Широко печатавшиеся в периодике, стихи были собраны в сборники, изданные в Москве: «Собрание стихов. 1889-1903» (1904) и «Собрание стихов. 1903-1909» (1910).

Душа и Бог

«Поэзия пределов», высшие взлёты и падения - полярный и постоянный диапазон её поэзии. Но это не одинокая исповедь одинокой души, а её метафизический пейзаж: все её состояния и прозрения - знаковы и осознанны Гиппиус как ступени обретения личности в свете высшей истины, личности, превосходящей самоё себя, стремящейся выйти за пределы человеческих измерений. Гиппиус безжалостно анатомирует свою душу - вялую и бессильную, мертвенную и «косную», «оцепенелую» и равнодушную; с такой душой надо бороться и одолевать - собственной волей («Мысли без воли - нецарственный путь»), «хотеньем» и верой. Обращаясь к Богу (под именами Он, Невидимый, Третий) и называя стихи «молитвами», Гиппиус устанавливает с ним свои, прямые и равные, «кощунственные» отношения. Бог для неё - прежде всего, путь к самораскрытию и очищению собственного я. При этом Гиппиус постулирует не только любовь к Богу, но и к себе, нелюбовь к себе называет грехом, т. к. «безмерность» её я, стремление к небу, жажда несбыточного и невозможного (особенно в любви, которую она также понимает метафизически, как отказ от «земного» влечения ради духовного единения в союзе двух), ожидание «чуда» - от Бога («Молитва» ). Через её волю, по мысли Гиппиус, обнаруживается воля божественная, и Бог призван или должен - императивность вообще свойственна Гиппиус - освятить смелость и дерзость такой души, самоё её непокорство - «Но слабости смирения Я душу не отдам» («Глухота» ), укрепить её волю и веру («Баллада» , «О другом» ). Волевые усилия по сотворению и сохранению души - «трудный» путь, от него неотделимы «дьявольские» искусы и соблазны, отчаянье и бессилие веры, и Гиппиус рассказывает о них с бесстрашной правдивостью. Правдивость, искренность, «единственность» поэзии Гиппиус признавали и те, кто говорил об умозрительности, «сухости», холодной сдержанности её стихов (написанных от мужского лица). Гиппиус ценили как выдающегося мастера стиха (В. Я. Брюсов , И. Ф. Анненский ). Виртуозность формы, ритмическое богатство, «певучая отвлечённость» отличали её лирику конца 1890-х - 1900-х годов, впоследствии более традиционную.

Первая декадентская проза

Первые сборники рассказов Гиппиус «Новые люди» (1896, 1907) и «Зеркала» (1898) стали первыми «декадентскими» прозаическими книгами русского символизма, открывающими строй мысли «новых людей» - изломанных, болезненных, бестелесных. Всех их объединял сознательный отказ от жизни, тоска по «новой красоте», «другому небу», по всему и только «необъяснимому», «навеки недоступному и навеки непонятному» («Новые люди»). Совершенно другим по манере и настроению был прозаический дебют Гиппиус - рассказ «Злосчастная» (1892), с сочувствующим вниманием рисующий «простую жизнь» (первоначальное авторское название); картины обыденного существования удавались Гиппиус и в других книгах. Двойственность человека и самого бытия, «ангельского» и демонического начала, взгляд на жизнь как на отражение недосягаемого духа (одноименная повесть «Зеркала») обнаружили влияние Ф. М. Достоевского. Первые книги, как и большинство последующих, вызвали ожесточенное неприятие либеральной и народнической критики - за противоестественность, невиданность, претенциозность героев Гиппиус. В «Третьей книге рассказов» (1902) парадоксальность чувств и устремлений таких же «болезненно-странных» героев более художественно мотивированы, переданы через борение сознания, их ценности (автобиографически близкие самой Гиппиус) - через мучительный поиск, часто с трагическим исходом, другой, вразрез с общепринятой моралью и правдой. Гиппиус формулирует свою метафизику любви (соотносимую со «Смыслом любви» В. С. Соловьёва ) и страдания: любить не для себя, не для счастья и «присвоения», а для обретения в бесконечности или во имя третьего (что, с точки зрения Гиппиус, в сущности, одно и то же), для того, чтобы выразить и «отдать всю душу» (стремление идти до конца в любом опыте, в т. ч. в экспериментировании с собой и людьми) - один из её императивов и жизненных установок Гиппиус - стихотворение «До дна» . Такая любовь предполагает безбоязненную решимость причинить страдание другому, а не уберечь от него - если это способствует росту души, самовыявлению личности («Сумерки духа», «Комета», драма-мистерия «Святая кровь»). В рассказе «Святая плоть» - о самопожертвовании простой героини ради слабоумной сестры - акцент делается на вольности смирения, а не пассивной покорности судьбе.

Антон Крайний

В 1899 Гиппиус сближается с мирискусниками, печатает в их журнале литературно-критические статьи («Мир искусства», 1899-1901), выступает как публицист-критик и фактический соредактор (вместе с Мережковским , П. П. Перцовым; с 1904 с Д. В. Философовым) религиозно-философского журнала «Новый путь» (1903-1904), где публикует также свои стихи и прозу (здесь же появляются отчеты Религиозно-философских собраний), один из ведущих критиков символистского журнала «Весы» (1906-08), позднее (1910-14) - постоянный сотрудник либеральной «Русской мысли»; участие в них отражает этапы духовных поисков Гиппиус.

Религиозно-философские собрания

Другая проза

В конце 1900-х и в 1910-е годы Гиппиус издает два сборника рассказов, «Чёрное по белому» (1908), «Лунные муравьи» (1912), и романы-дилогию «Чёртова кукла» (1911) и «Роман-царевич» (1913). Рассказы этого времени более приближены к жизни, обращены к «больным» современным вопросам, круг героев расширяется (студенты, люди из народа, среднее сословие), религиозные проблемы не уходят, но теряют императивность тона, поиски «настоящего Я» сопровождаются тоскливым недоумением, ужасом перед непосредственной жизнью и часто «разрешаются» смертью. Романы же были явно идеологическими, тенденциозными и «небрежными» по исполнению; выведенная в них галерея общественных типов (революционеров, провокаторов, носителей идей «троебратства» и вульгарных ницшеанцев), картина идейного и социального разложения, попытка религиозного осознания революции (в «Романе-царевиче») не получили художественного обобщения и единства.

Эмиграция

Февральскую революцию Гиппиус восприняла с воодушевлением, надеясь на религиозно-творческое и политическое обновление страны, участвовала в политической жизни, о чём рассказала в «Петербургских дневниках. 1914-1919» (Нью-Йорк, 1982, 1990; оба издания с предисловием Н. Н. Берберовой). Октябрьская революция была для Гиппиус гибелью России, её преступным «разрушением», «убийством свободы» и общим грехом, в т. ч. народа, «не уважающего святынь» (стихотворение , «Свеча ненависти» ); в 1918-22 написан цикл крайне враждебных антиреволюционных, «мстящих» стихов («Последние стихи. 1914-1918») и пронзительные стихи о России («Если» , «Знайте» , ).

В конце 1919 Гиппиус с Мережковским , Философовым и их литературным секретарём и поэтом В. А. Злобиным нелегально эмигрируют из России в Польшу, а с ноября 1920, расставшись с Философовым, живут в Париже. Гиппиус печатает статьи, рецензии, стихи (которых пишет меньше) в журнале «Современные записки», газетах «Последние новости», «Возрождение» и многих других изданиях. Выходят небольшие поэтические сборники (перепечатка старых и новые стихи): «Стихи. Дневник. 1911-1921» (Берлин, 1922) и «Сияния» (Париж, 1939) и мемуары «Живые лица» (Прага, 1925). В главе «Благоухание седин» Гиппиус рисует привлекательные образы ушедших со сцены «знаменитых стариков», её литературных антагонистов - А. Н. Плещеева , Я. П. Полонского , Н. И. Вейнберга, Д. В. Григоровича, подчёркивает их «моральную чистоту», «способность на подвиг и жертву», дух «рыцарства», свойственные русской литературе и «русской интеллигенции». Создает яркие и доброжелательно-проницательные (при том, что она не сглаживает противоречий и конфликтов) портреты Блока , Белого , Брюсова , Розанова, Ф. Сологуба и других, чему, видимо, способствовало отсутствие злободневной литературной борьбы и полемической задачи.

Непримиримость к большевистской России осложняет её отношения со многими русскими эмигрантами. Но и здесь она организует литературные «воскресенья», общество «Зелёная лампа» (1927-1939), посетителями которых были Г. В. Иванов , Б. К. Зайцев, В. Ф. Ходасевич , М. А. Алданов, А. М. Ремизов, И. А. Бунин , литературная молодежь. По воспоминаниям Берберовой, дома у Мережковских велись постоянные споры о том, что кому «дороже»: «свобода без России» или «Россия без свободы»; Гиппиус выбирала первое.

Последняя неоконченная книга Гиппиус - «Дмитрий Мережковский» (Париж, 1951) - писалась в 1941 после смерти Мережковского , которую она тяжело пережила; значительная часть книги посвящена его идейной эволюции, истории Религиозно-философских собраний. Гиппиус похоронена в Париже под одним надгробием с Мережковским на русском кладбище Сен-Женевьев де Буа.

Л. М. Щемелева

ГИППИУС, Зинаида Николаевна - русская писательница, критик. Жена Д. С. Мережковского , вместе с которым явилась представителем декадентства в русской литературе, получившего особое распространение в годы реакции после поражения революции 1905-07. В 1888 опубликовала первые стихи в «Северном вестнике», вокруг которого группировались петербургские символисты «старшего» поколения. В 1903-04 вместе с Мережковским и Д. В. Философовым издавала литературный журнал «Новый путь». В стихах Гиппиус проповедь чувственной любви сочетается с мотивами религиозного смирения, страхом смерти и тлена. Главной ценностью для Гиппиус остаётся по-ницшеански понимаемая собственная личность («Люблю я себя, как бога» ). Автор нескольких сборников рассказов, романов: «Чёртова кукла», (1911), «Роман-царевич» (1913) и других, пьес: «Маков цвет» (1908, совместно с Д. Мережковским и Д. Философовым) и «Зелёное кольцо» (1916), мемуаров «Живые лица» (1925). Как критик (псевдоним Антон Крайний) Гиппиус выступила с защитой символизма («Литературный дневник», 1908). Октябрьскую революцию Гиппиус встретила крайне враждебно; в эмиграции (с 1920) выступала в статьях и стихах с резкими нападками на советский строй.

Соч.: Собр. стихов, кн.1-2, М., 1904-1910; Стихи (Дневник 1911-1921), Берлин, 1922; Последние стихи. 1914-1918, П., 1918; Сияния, Париж, 1938; Дмитрий Мережковский, Париж, 1951.

Лит.: Лундберг Е., Поэзия З. Гиппиус, «Рус. мысль», 1912, № 12; Брюсов В , З. Н. Гиппиус, в кн.: Рус. литература XX в. Под ред. С. А. Венгерова, в. 1, М., ; Чуковский К. , З. Н. Гиппиус, в его кн.: Лица и маски, П., 1914, с. 165-77; Горбов Д., У нас и за рубежом. Лит. очерки, [М.], 1928; Михайловский Б. В., Рус. литература XX в., М., 1939; История рус. лит-ры конца XIX - начала XX века. Библиографич. указатель под ред. К. Д. Муратовой, М. - Л., 1963.

О. Н. Михайлов

Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. - Т. 2. - М.: Советская энциклопедия, 1964

ГИППИУС (Мережковская) Зинаида Николаевна - поэтесса, беллетрист, драматург и литературный критик (псевдоним - Антон Крайний). Печататься начала в 1888 в «Северном вестнике». Вместе с Д. Мережковским , В. Брюсовым и другими Гиппиус явилась одним из зачинателей символизма. Как общественная деятельница, Гиппиус известна своим активным участием в религиозно-философских обществах. Была одним из редакторов журнала «Новый путь». Ей принадлежит также ряд статей в «Мире искусства». Символизм Гиппиус - это символизм той части дворянской интеллигенции, которая не приняла общественных отношений эпохи промышленного капитализма и первых революционных бурь. В большинстве своих рассказов и повестей Гиппиус даёт образ человека, теряющего почву, лишённого всякого смысла существования. Очень показательны в этом отношении - книга рассказов «Новые люди» и сборник «Небесные слова», составленный из старых вещей Гиппиус (вышел в Париже в 1921). В уходе в себя, в индивидуализме, в крайнем самозабвении герои Гиппиус видят для себя единственный выход. Иногда эти переживания доходят до полной атрофии всех социальных инстинктов: «Люди, послушайте меня, счастья вам всё равно не будет. Сделайте так, чтобы ничего не хотеть и ничего не бояться - вот и станет вам спокойно жить» (рассказ «Легенда»). Гиппиус особенно пристально разрабатывает мотивы смерти и гибели, тем самым примыкая к группе наиболее упадочных символистов. Поэзия её вся проникнута сознанием внутренней опустошённости, безволия и одиночества:

«Стою над пропастью, под небесами - Но улететь к лазури не могу. Не ведаю, восстать иль покориться, Нет смелости ни умереть, ни жить. Мне близок бог, но не могу молиться, Хочу любви, но не могу любить…» .

К войне Гиппиус отнеслась отрицательно, но весь её протест насквозь религиозен и пацифичен («Отец! Отец! Склонись к твоей земле, - она пропитана сыновней кровью»).

Октябрьскую революцию Гиппиус восприняла, как «блудодейство», «неуважение к святыням», «разбой». Стихи Гиппиус периода 1917-1921, направленные по адресу большевиков, носят явно черносотенный характер:

«Рабы, лгуны, убийцы, тати ли - Мне ненавистен всякий грех. Но вас, Иуды, вас, предатели, Я ненавижу больше всех».

Высокое качество её поэтического языка теперь резко снижается. Стихи Гиппиус изобилуют рядом грубых прозаизмов. В 1920 Гиппиус эмигрировала в Западную Европу. В Мюнхене она выпустила совместно с Д. Мережковским , Д. Философовым и др. сборник воспоминаний о Советской России. В 1925 в Праге вышли два томика резко тенденциозных воспоминаний о Брюсове , Блоке , Сологубе и др. (под заглавием «Живые лица»). Вступивший в ВКП(б) В. Брюсов , по её мнению, «похож на шимпанзе»; зато «Аня» (Вырубова) описана ею восторженно и патетически. Зарубежное «творчество» Гиппиус лишено всякой художественной и общественной ценности, если не считать того, что оно ярко характеризует «звериный лик» эмигрантщины.

Библиография: I. Рассказы - т. I («Новые люди»), СПБ., 1896 (то же, изд. М. Пирожкова, СПБ., 1907); т. II («Зеркала»), СПБ., 1898; т. III (Рассказы), СПБ., 1902; т. IV («Алый меч»), СПБ., 1906; т. V («Чёрное по белому»), СПБ., 1908; т. VI («Лунные муравьи»), М., 1912; Чортова кукла, М., 1911; Роман-царевич, М., 1913; Зелёное кольцо, П., 1916; Последние стихи , П., 1918; Стихи (Дневник 1911-1921), Берлин, 1922.

II. Каменев Ю., О робком пламени гг. Антонов Крайних, «Литературный распад», кн. 2-я, 1908; Лундберг Евг., З. Гиппиус, 1911; Шагинян М., О блаженстве имущего (поэзия Гиппиус), М., 1912; Гиппиус З., Автобиографическая заметка, «Русская литература XX в.», под ред. С. А. Венгерова, т. I; Брюсов В. , З. Н. Гиппиус, там же, т. I.

III. Фомин А. Г., Библиография новейшей русской литературы, «Русская литература XX в.», т. II, кн. 5-я; Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4-е, Гиз, Л., 1924; Его же, Литература великого десятилетия , т. I, Гиз, М., 1928; Мандельштам Р. С., Художественная литература в оценке русской марксистской критики, изд. 4-е, Гиз, М., 1928.

Ан. Т.

Литературная энциклопедия: В 11 т. - [М.], 1929-1939

Зинаида Гиппиус оставила после себя большое наследие, которое будет передаваться еще много поколений. Она была не только поэтессой, но так же писала романы, повести, рассказы и прессы. Ее произведения это всегда мудрая и целесообразная история, которая передает переживания людей.

Одним из ее самых красивых и в то же время мрачных стихотворений принято считать произведение "Пауки". С первых же строк на читателя надвигается тяжелое и мрачное настроение, которое не отпускает его до самого конца.

"Я в тесной келье – в этом мире".

Возможно Гиппиус с помощью литературного героя описывала свои мысли и чувства. Из них мы можем только установить, что автор чувствовал себя в ловушке от куда нет выхода. Помимо тесноты и отсутствия свободы, автор так же чувствует одиночество. Место, где пребывает литературный герой стихотворения не только мрачное и тесное, но и еще очень одинокое. Ведь там ничего нет, только один человек, оказавшейся в ловушке.

Но самым главным элементом этой темницы являются пауки, которые сдерживают узника внутри. Автор описывает их, как жирных, ловких и грязных животных, однообразный труд которых заставляет ее страшиться

Еще больше.

Расположение пауков так же носит большую роль. Все они расположены в углах комнаты, четыре угла – четыре паука. Это означает, что они окружили своего узника, своим всеместным присутствием, они лишь больше нагнетают страха.

В начале стихотворения кажется, что литературный герой только стоит и наблюдает со стороны. Да ей до безумия страшно, но самого контакта с пауками мы не видим. И только строка:"Мои глаза – под паутиной" говорит о том, что она уже попала в эту ловушку и выбраться из нее возможности нет. А пауки, которыми она олицетворяет своих врагов и противников, рады тому, что она попала в из западню.

Стихотворение очень красивое и мистическое, оно описывает страх заключения безнадежность и отсутствием мечты.