С авва Морозов - один из богатейших людей Российской империи начала ХХ века, меценат и благотворитель. Чем он вошел в историю? Рассказывает Софья Багдасарова.

Савва Тимофеевич Морозов был представителем знаменитой династии купцов-старообрядцев. Миллионер управлял семейным предприятием - текстильной Никольской мануфактурой, а также другими компаниями и заводами. Крутой характер, мощный интеллект, великолепное образование (химия в Кембридже), медвежье телосложение, огромное состояние - Савва Морозов был весьма заметной фигурой в бизнесе начала ХХ века.

Его меценатство

Семья Морозовых прославилась как успехами в торговой деятельности, так и любовью к искусствам: например, его кузен Иван Абрамович собрал коллекцию импрессионистов, которой ныне гордятся Пушкинский музей и Эрмитаж . А Савва Тимофеевич предпочитал нематериальные ценности и в быту был очень прост: мог ходить в стоптанной обуви с заплатами, а из произведений искусства держал в кабинете только бюст Ивана Грозного работы Марка Антокольского.

Он заботился о своих рабочих (отменил штрафы, ввел пособия для беременных и т. д.), строил больницы, родильные приюты, жертвовал на издание книг. Симпатизируя революционному движению, он спонсировал издание газет «Искра», «Новая жизнь» и «Борьба».

Самым важным, пожалуй, оказался его вклад в создание Московского Художественного театра (МХТ им. Чехова): на строительство его здания и прочие нужды Морозов потратил колоссальную сумму - около полумиллиона рублей.

Впрочем, если нужно было, Морозов разбирался и в изобразительном искусстве. Например, рельеф «Пловец», которым был украшен вход в МХТ, он заказал только что вернувшейся из Парижа Анне Голубкиной .

Его женщины

Женился Савва со скандалом, уведя жену у своего более бедного родственника Сергея Викуловича Морозова. Его супруга Зинаида была женщиной большого ума, как писали современники - «ловкая, с вкрадчивым выражением черных умных глаз на некрасивом, но значительном лице». Морозов обожал ее и осыпал деньгами и подарками.

Для Зинаиды он построил роскошный особняк на Спиридоновке. Здание в псевдоготическом духе возвел Федор Шехтель, для которого это стало одной из ключевых работ. Интерьер особняка еще более вычурный, чем наружный облик, - недаром Зинаиду упрекали в дурном вкусе нувориша, а также злословили, что она позволяет себе на приемах делать шлейф у платья длиннее, чем у императрицы, а букет - роскошней, чем у великой княгини.

У супругов было четверо детей. Со временем их отношения охладели. Новой страстью Морозова в последние годы жизни стала одна из красивейших женщин России - актриса МХТ Мария Андреева. Которая вдобавок была спутницей жизни Максима Горького и одной из активных деятельниц революционного движения. Ее он тоже осыпал деньгами - только шли они не на жемчуга и бриллианты, а на подпольную деятельность.

Зинаида Морозова

Зинаида Морозова с дочерьми

Мария Андреева и Максим Горький в Репино

Мария Андреева

Его смерть

В 1905 году мать Саввы, официальная собственница Никольской мануфактуры, обеспокоенная его поведением и революционными взглядами, отобрала у него управление предприятием. Морозов замкнулся и перестал выходить в общество. Пошли слухи, что он сошел с ума. В апреле 1905 года консилиум, созданный для оценки его здоровья, постановил, что он находится в состоянии нервного расстройства, которое проявляется то в чрезмерном возбуждении, бессоннице и беспокойстве, то в приступах тоски и подавленном состоянии.

Морозов вместе с супругой отправился за границу на лечение. 13 мая в гостиничном номере в Каннах его нашли мертвым с браунингом в руке. Рядом была записка: «В моей смерти прошу никого не винить». Однако все члены семьи и многие друзья были уверены, что на самом деле Морозов был убит. Назывался и возможный мотив - его страховой полис на 100 тысяч рублей, оказавшийся у Андреевой. Новость о смерти промышленника привела к панике на бирже.

Похоронили Морозова по христианскому обряду, на старообрядческом Рогожском кладбище, рядом с предками, будто и не было справки из французской полиции о самоубийстве.

Обозреватель сайт изучил жизнь промышленника и мецената Саввы Морозова, который радикально преобразовал семейную мануфактуру, повлиял на развитие предпринимательства в стране и содействовал созданию Московского Художественного театра.

Российская империя конца 19 века представляла собой набирающую обороты многомиллионную державу. По мнению многих историков, сохранив этот курс развития, она бы превратилась бы в одну из наиболее передовых стран мира. Дворянство в этот период было не слишком влиятельным, и на первый план вышло купеческое сословие: оно формировало промышленность, всеми силами пытаясь увеличить эффективность рабочих.

Среди деятелей этого периода заметное место занимает семья Морозовых. Один из известнейших ее представителей и богатейших людей империи, Савва Тимофеевич Морозов, провел в семейном бизнесе социальные и экономические реформы и приумножил семейный капитал. Непонятные обстоятельства его смерти до сих пор порождают разнообразные теории заговора.

Род Морозовых. Никольская мануфактура

Еще в конце 18 века Морозовы были крепостными, принадлежавшими помещикам Рюминым. Предпринимательская активность семьи началась с Саввы Васильевича Морозова, который был готов на все ради получения богатства и свободы. В молодом возрасте он сменил несколько профессий и в конце концов стал ткацких дел мастером на шелковой фабрике Кононова, где получал около 5 рублей в год. Есть информация, что Морозова чуть не забрали в солдаты, а чтобы откупиться, он занял у Кононова деньги под процент. Сумма была настолько большой, что шансов ее выплатить практически не было.

Помогла Морозову женитьба, благодаря которой он получил стартовый капитал в размере 5 рублей золотом и открыл собственное дело. Всего с одним ткацким станком он уже через два года смог погасить долг и понял, что это отличная возможность выкупить себя и семью из крепостных. Не последнюю роль в плане сыграло вторжение Наполеона в 1812 году, когда была уничтожена большая часть ткацких производств.

К этому времени у Морозова было уже около 10 станков, и он стал привозить свои изделия в Москву на продажу дворянам и зажиточным купцам. Вскоре дела пошли на лад: производство снова расширилось, а в 1820 году Савва Васильевич за 17 тысяч рублей выкупил всю семью у Рюминых и принялся развивать свое дело: на него работало уже 40 человек. В 1830-х годах Морозов положил начало Богородско-Глуховской мануфактуре, а также основал Никольскую механическую ткацкую фабрику, которая со временем станет одной из крупнейших в стране. Тогда же Морозов заказал у немецкого предпринимателя Кноппа английские ткацкие и прядильные станки.

В 1850 году Савве Васильевичу было уже 70 лет, он отошел от дел и окончательно передал предприятия сыновьям. Работой Никольской мануфактуры занялся его сын Тимофей, а глава семьи стал своего рода куратором, который давал рекомендации по важным вопросам.

Четыре сына Саввы Васильевича стали главами четырех ветвей текстильного клана Морозовых. Тимофей Саввич, владевший Никольской мануфактурой, наладил поставки импортных красителей, что вывело продукцию на новый уровень. Он не намерен был полностью зависеть от иностранцев и приобрел крупные земельные участки в Средней Азии, чтобы выращивать там хлопок. Это был первый купец, который отказался от заграничных специалистов и предпочитал им российских. В 1873 году Тимофей Саввич сделал мануфактуру паевым товариществом с капиталом в 5 млн рублей.

Предпринимателем он был жестким - как по отношению к конкурентам, в основном иностранцам, так и к работникам. Последние страдали от постоянных штрафов и ненормированного рабочего дня, даже у руководящего состава не было практически никаких привилегий. В кабинете Тимофея Саввича не имел права сидеть никто, кроме него, а на территории мануфактуры была собственная полиция, которая следила не только за порядком, но и за поведением работников.

Кроме предпринимательской деятельности, Морозов занимался политикой: он был гласным в Московской думе, а также, по слухам, входил в ближний круг министра финансов Рейтерна. Именно Тимофей Саввич основал семейную традицию вкладывать деньги в учебные заведения и в искусство.

Детство и юность Саввы Морозова. «Морозовская стачка»

Савва Тимофеевич, самый известный представитель этой ветви Морозовых, родился в 1862 году. Детство его было тяжелым, несмотря на семейное богатство и широкий круг знакомств, среди которых были видные государственные деятели. Морозовы были старообрядцами, и дети воспитывались в жестких религиозных порядках, со множеством ограничений. Их образованием занимались несколько гувернанток, причем разрешено было применять к детям телесные наказания.

В 14 лет Савва поступил в московскую гимназию с суровыми порядками, где помимо него учился Константин Алексеев - впоследствии знаменитый режиссер Станиславский. По словам Морозова, обучение убрало из его жизни веру в бога. В гимназии он достиг больших успехов в математике и физике.

По мнению близких, в подростковом возрасте Савва стал напоминать характером либеральную версию своего отца, оставаясь при этом чрезвычайно решительным и упрямым. Как ученик он славился блестящей памятью и цепким умом, а обучение совмещал с игрой в карты и посещением светских мероприятий. После гимназии он окончил физико-математический факультет Московского университета.

В 1885 году на Никольской мануфактуре произошла крупная забастовка - так называемаая Морозовская стачка , продлившаяся две недели. Считается, что она была вызвана тяжелыми условиями труда и высокими штрафами. Нельзя сказать, что рабочим жилось совсем плохо, - условия были вполне сносные, учитывая время и страну. В сохранившихся документах указано, что Морозовы вкладывали значительные суммы в модернизацию лечебных заведений и ремонт бараков для рабочих.

Фактически стачка была вызвана существенным снижением зарплат и растущими штрафами. Тимофей Саввич беспощадно наказывал тех, кто допускал брак, пел во время работы песни, пропускал церковные службы, - случалось, что человек терял половину зарплаты. Рабочий день при этом составлял 12–14 часов. Последней каплей стала отмена выходного дня на праздник Иоанна Крестителя, что было довольно странным решением для чрезвычайно религиозной семьи.

После окончания забастовки состоялся суд. Тимофей Саввич на заседаниях услышал о себе множество отрицательных отзывов и, по его воспоминаниям, сам почувствовал себя подсудимым. Предприниматель заболел , а когда здоровье поправилось, задумался о продаже мануфактуры. Этого не допустила его жена Мария Федоровна, и Тимофей переписал большинство паев на нее, а часть отдал детям, сам же вышел из доли. По другой версии, жена получила большую часть мануфактуры после смерти мужа, а до того они владели ею сообща. Как бы то ни было, доказано, что Тимофей Саввич после стачки постепенно отходил от управления, а роль его жены в семейном деле, наоборот, росла.

Мария Федоровна была неординарной женщиной, в которой необычайная религиозность и аскетизм сочетался с стремлением к публичности. Управлять производством она не собиралась - для этого у нее был старший сын, который в то время как раз изучал химию в Кембридже и получал практические знания о текстильной промышленности Манчестера.

Обучение в Кембридже, судя по всему, было для Морозова-младшего способом отстраниться от семьи - такое желание было вызвано скандальным романом. Во время учебы в Москве Савва познакомился с женой своего близкого родственника Зинаидой Григорьевной Морозовой и страстно влюбился. Тайный роман и последующий развод в религиозной семье в то время нельзя было и представить. Поездка в Кембридж должна была помочь на некоторое время отстраниться от ситуации - правда, добровольное изгнание Саввы продлилось недолго. С Зинаидой Григорьевной он так и не расстался, а в 1888 году женился на ней.

У биографов предпринимателя нет единой версии, когда именно он учился в Англии. Некоторые датируют период его обучения 1885–1886 годами. Самая популярная версия гласит, что Савва Тимофеевич вернулся на родину в 1887 году, получив в свои руки знаменитую мануфактуру, которая нуждалась в модернизации. Необходимо было поднять престиж предприятия, который пострадал из-за негативной оценки работников.

Прежде чем проводить реформы, предпринимателю приходилось искать компромисса с родителями. Консервативная Мария Федоровна, которая, к примеру, из религиозных соображений предпочитала не использовать электричество, ко многим начинаниям сына относилась негативно. Сам Савва Тимофеевич говорил, что нашел семейное дело в запущенном состоянии, и работать ему приходилось сутки напролет.

Модернизация Никольской мануфактуры

Первым делом Морозов-младший стал менять старые порядки: штрафы он частично отменил, частично уменьшил. Шла скорейшая переоснастка производства с помощью станков, приобретенных в Англии.

Перемены не обходились без ссор с отцом. Одна из них закончилась жестким разрывом , после которого Савва Тимофеевич на несколько недель бросил фабрику. В конце концов молодой предприниматель приехал мириться с отцом и узнал, что тот после ссоры пережил сердечный приступ. В 1890 году Тимофей Саввич умрет, а Морозов будет всю оставшуюся жизнь винить себя в его смерти.

В 1890 году Савва Тимофеевич Морозов официально стал директором-распорядителем фирмы «Савва Морозов-сын и К°». Первое, что он сделал в статусе главы семейного предприятия, - организовал банкет для поставщиков и других партнеров фирмы. Старые партнеры Тимофея Саввича считали, что от этого мероприятия нет никакой пользы и 27-летний предприниматель просто пытается произвести впечатление. Другие гости, наоборот говорили, что это хорошая возможность ближе познакомиться с наследником предприятия. По мнению биографов, Морозов хотел понять, с какими людьми ему предстоит работать.

Большая часть предприятия в это время находилась в руках Марии Федоровны Морозовой, но сама она управлять не собиралась и переложила все функции на трех директоров. Это был ее сын, возглавивший мануфактуру, А. Назаров, который занимался поставками, и И. Колесников, отвечавший за торговлю. Коллегия должна была разработать план дальнейшего развития мануфактуры и произвести необходимые перемены. Мария Федоровна на этом этапе практически не вмешивалась в управление.

Большая часть обязанностей ложилась на Морозова: он пытался модернизировать работу предприятия еще три года назад, но столкнулся с неприятием изменений со стороны родителей. Теперь же у предпринимателя была реальная возможность провести реформы, и он ею воспользовался в полной мере. Первым делом он намеревался заложить исследовательскую базу предприятия. Раньше в мануфактуре не собирались данные о проценте и причинах производственного брака, почти не изучался глобальный рынок.

Морозов, знавший, как организована индустрия в Англии, понимал, что это убыточный подход. Он скрупулезно подошел к развитию базы, которая должна была изучать все - начиная с эффективного использования тепловых двигателей и заканчивая предпочтительными видами топлива в разные времена года.

Также на фабрике появилась специальная испытательная станция, которая проверяла качество собственной продукции и изучала товары конкурентов. Тщательно изучался рынок хлопка - главным образом благодаря постоянной проверке биржевых сводок. Таким образом Морозов экономил крупные суммы, удачно предсказывая, когда цены на сырье упадут.

Морозов не забывал и о технической части предприятия: на закупку нового оборудования в течении 10 лет было потрачено около 7,5 млн рублей. При этом Савва Тимофеевич тщательно следил за научным прогрессом: когда в 1903 году появились более совершенные двигатели, он снова принялся вкладывать деньги в модернизацию. Для того времени этот подход выглядел чрезвычайно неординарным, учитывая уже потраченную сумму и то, что старое оборудование могло вполне успешно работать еще более 10 лет.

Одновременно с модернизацией старых фабрик появлялись новые. Морозов ставил себе цель доминирования не только на российском, но и на международном рынке, и расширение производства было логичным шагом. На новых фабриках ставили самое современное оснащение, что позволило Никольской мануфактуре войти в число самых новаторских предприятий Европы.

Был достигнут и новый уровень сбыта. Морозов всеми силами стремился не допустить значительного роста цен при продаже продукции и тщательно контролировал каждого партнера, торговавшего товарами от Никольской мануфактуры. Была создана целая агентурная сеть, наводившая справки о каждом продавце. Учитывалось все: долги, накрутка цен, компании, с которыми тот имел дело, метод продаж, отношение к покупателям. Информация заносилась в специальную книгу, и Морозов при желании мог изучить подробную биографию каждого партнера.

Предприниматель понимал, что владеет брендом, и стремился к соблюдению высочайшего качества на каждом этапе, от производства до продаж - большинство его конкурентов интересовались распространением товара гораздо меньше.

При этом Морозов успевал уделять время исследованиям красителей, которые зачастую проводились под его руководством. Он имел достаточно глубокие знания в этой отрасли и часто отмечал, что стойкость красителя - один из важнейших компонентов качественной продукции. Результат превзошел ожидания, и ткани практически не выцветали даже по прошествии десятков лет.

Облегчение положения рабочих

Чтобы предотвратить новые забастовки, на фабрике проводились социальные реформы. Морозов еще в 1887 году ослабил штрафы на мануфактуре, но тотальных изменений не добился. За это время несколько отраслевых законов ввело государство: одним из них стал запрет на работу женщин и детей в ночную смену, который действовал только три года и должен был успокоить волнения рабочих. Кроме того, государство разработало законодательство, направленное на четкое регламентирование уровня штрафов.

Морозов, возглавив мануфактуру, со свойственным ему размахом принялся облегчать рабочим жизнь, пытаясь наладить с ними конструктивный диалог. На социальные реформы было выделено 300 тысяч рублей, причем их исполнение предприниматель контролировал сам. Сначала он модернизировал старые казармы рабочих, а с 1894 года началось возведение улучшенных жилищ. В каждом из них была вентиляция, ванные комнаты, кухни и прачечная.

На территориях фабрик были созданы училища для детей и подростков - после завершения учебы те могли работать в мануфактуре. Рабочие могли отправиться на повышение квалификации, а после него рассчитывать на увеличение зарплаты. Бонусом для лучших выпускников стала практика в заграничных фирмах и мастерских, после чего у них появлялась реальная возможность роста в профессии.

Морозов одним из первых в стране заменил 12-часовой рабочий день на 9-часовой. В 1896 году, спустя шесть лет после начала его руководства, рабочие мануфактуры получали на 15% больше, чем на других предприятиях. Также к этому времени на фабрике появились выплаты женщинам по беременности.

Быт был налажен, но оставалась другая проблема - пьянство работников мануфактуры. Предприниматель решил, что людям просто нечем заняться в свободное время, и разнообразил их досуг: на выходных проводились уроки грамоты и рисования, были построены библиотека и летняя сцена, где выступали в том числе известные актеры из императорского театра. Появился парк, где проводились разнообразные выступления, чтения и танцы.

Наряду со всеми этими бонусами, были и строгие требования. Морозов строил бренд мирового уровня, и каждый работник мануфактуры должен был соответствовать установленной планке. Помогала в этом система штрафов , одновременно логичная и беспощадная. Например, ошибка при сортировке товара перед отправкой на продажу стоила работнику один рубль серебром. Все проступки сохранялись в личном деле, сюда же записывали данные о пьянстве и драках, за которые жестко наказывали. Морозов нанимал рабочих сроком на один год - если человек постоянно допускал ошибки и получал штрафы, шансов продолжить работу со всеми бонусами у него было очень мало.

Здесь стоит сказать о доходах самого предпринимателя, который считался одним из богатейших людей своего времени. В качестве директора-распорядителя Никольской мануфактуры он получал около 250 тысяч рублей в год - министры в то время получали около 25 тысяч. Вместе с этим он занимал руководящие должности в других фирмах, сдавал в аренду недвижимость и получал зарплату как глава различных комитетов. За 10 лет он заработал свыше 2,5 млн рублей и окружил роскошью семью и жену. Дом Морозовых слыл настоящим дворцом. При этом глава семейства был чужд роскоши, одевался довольно скромно, ходил в заплатанных ботинках и большую часть времени проводил на работе.

Особняк Зинаиды Морозовой

Во главе предпринимательского сословия

Савва Тимофеевич, занимаясь реформами на своей мануфактуре, оставался известным общественным деятелем. В 1890 году Морозов вошел в Общество для содействия мануфактурной промышленности, которое должно было установить диалог между промышленниками и государством, а вскоре стал его председателем. Этот же пост он занял в Нижегородском ярмарочном комитете, заслуживающем отдельного рассказа. Нижегородская ярмарка была одним из важнейших в империи экономических событий: сюда приезжали крупные российские и зарубежные промышленники, здесь зарабатывали и теряли состояния, а в качестве почетных гостей нередко приезжала даже императорская семья.

Возглавив комитет ярмарки, Морозов в полной мере ощутил на себе и ответственность, и сопряженные с ней сложности. В первый год работы председателем он столкнулся с последствиями голода, вызванного неурожаем. По его инициативе жертвовались деньги на поддержку пострадавших, а также открывались столовые для голодающих.

Через год случилась новая напасть - эпидемия холеры. Богатые сословия болели ей нечасто, но ярмарка привлекала толпы разных людей. Чтобы не усугублять ситуацию, по инициативе купца Щукина и при деятельном участии Морозова провели целый ряд мер: пригласили профессора медицины из Петербурга, организовали больницу в губернаторском дворце, внедрили санитарные нормы, которые касались в первую очередь поставки чистой кипяченой воды. Кстати, построенный водопровод работал с помощью привезенных с мануфактуры Морозова паровых машин. Помимо этого, предприниматель обеспечивал поставки лекарств.

Об этом периоде жизни Морозова есть показательная история. Савва Тимофеевич активно участвовал в торгово-промышленных съездах, где выступали не только купцы, но и ученые и другие специалисты. Однажды на такое собрание был приглашен создатель периодической таблицы Дмитрий Менделеев. Чтобы придать вес одной из своих теорий, он отметил в рассказе, что с ней согласен даже Александр III. Для промышленников император не был достоверным источником, но нашелся с ответом только Морозов: он саркастично отметил, что научные выводы, построенные на согласии с ними царя, скорее вредят репутации ученого, чем доказывают его правоту.

Морозов использовал Нижегородскую ярмарку, чтобы объединить представителей купеческого сословия страны, а вслед за этим повлиять на развитие промышленности. Для этого необходимо было получить должную поддержку государства. Морозов, который был вхож в высшие круги и умел заводить дружбу с министрами, вскоре смог продвинуть несколько своих инициатив.

В 1892 году началось обсуждение новых торговых договоров между Россией и Германией. В правительстве доминировали силы, лояльные к иностранным предпринимателям и не желавшие увеличения пошлин. Чтобы узнать мнение промышленников по этому вопросу, на Нижегородскую ярмарку был отправлен министр финансов Витте. Там он столкнулся с Морозовым, который однозначно выступал за ограждение российской промышленности от иностранной конкуренции - хотя бы на несколько лет, чтобы она смогла перейти на новый уровень.

Эта же мысль была выражена в едином обращении торгового сословия к правительству. Позже купцы единым фронтом выступили за то, чтобы в разработке новых договоров с Германией принимали участие компетентные представители купечества, которые понимают ситуацию изнутри. В конце концов правительство на это согласилось. Новые договоры в достаточной мере защищали российскую промышленность, а Морозов смог впервые за много лет объединить купцов и сделать реальный шаг в развитии предпринимательства в стране. Савва Тимофеевич был награжден за свои инициативы орденом Святой Анны третьей степени, а через год получил звание мануфактур-советника.

Новым важным витком в общественной, да и в предпринимательской деятельности Морозова стал 1896 год, когда Савва Тимофеевич был в зените славы. В Нижнем Новгороде должны были пройти несколько громких публичных событий: Нижегородская ярмарка, Всероссийский торгово-промышленный съезд и Всероссийская промышленная и художественная выставка - и везде на главных ролях был Морозов.

Его называли "купеческим воеводой", но он стал известен благодаря меценатской деятельности. Морозов вдохнул новую жизнь в искусство, строил театры, поддерживал художников.

Финансирование МХАТа

Главным делом Саввы Морозова как мецената считается его активное и деятельное участие в жизни Московского художественного театра, в то время только создававшегося Станиславским и Немировичем-Данченко. Сначала купец пожертвовал труппе десять тысяч рублей, а затем, когда у театра возникли трудности, он фактически взял на себя обязанности директора, занимался всеми хозяйственными делами, вникал в каждую мелочь - и при этом тратил на МХАТ собственные средства. В общей сложности Савва Морозов пожертвовал театру около полумиллиона рублей. Одни объясняют этот широкий жест страстью к актрисе театра Марии Андреевой, другие - уверенностью Морозова в том, что этот театр должен повлиять на российскую культурную жизнь.

Строительство здания в Камергерском переулке

По некоторым данным, Морозов в сумме за восемь лет, с 1896-го по 1904-й, заработал около миллиона рублей, то есть фактически половину своих доходов он отдал новому московскому театру. Сумма его помощи не была бы столь астрономической (в примерном переводе на современные деньги 500 тысяч дореволюционных рублей - это приблизительно 750 миллионов современных), если бы он не решил построить новое современное здание для любимого МХАТа. И денег Морозов не жалел: здание проектировал знаменитый архитектор Шехтель, зрительный зал был рассчитан на 1100 мест, гримерки оборудовали письменным столом и мягкими кушетками для отдыха, а сцена театра с чайкой на кулисах стала гордостью и визитной карточкой труппы.

Создание театра для рабочих и служащих

Но не МХАТом единым жил Савва Морозов. Известны неоднократные случаи его помощи другим театрам, в частности, труппам под руководством Чарского, Абрамовой, Суворина, Корша. Он же, будучи председателем комитета Нижегородской ярмарки, решил выделить крупные средства для проведения гастролей различных театров. Но это не все: Морозов первым построил театр для рабочих и служащих, на что, по данным тогдашней прессы, потратил порядка двухсот тысяч рублей. Возник первый пролетарский театр в подмосковном Орехове-Зуеве, где находилась Никольская мануфактура, текстильное предприятие семьи Морозовых. То есть, Савва Тимофеевич Морозов, вложил двести тысяч собственных средств на развитие культурной жизни рабочих и служащих его же собственного предприятия.

Улучшение жизни рабочих

Строительство театра для своих рабочих было не единственной мерой, предпринятой Саввой Морозовым для улучшения их жизни. Отец мецената, Тимофей Морозов, мало заботился об условиях жизни пролетариев, более того, постоянно взыскивал с них штрафы. Став во главе предприятия, Савва Тимофеевич первым делом отменил систему штрафов. Он построил новые цеха, казармы, оборудованные паровым отоплением, вентиляцией, отдельными кухнями, прачечными, больницу, где рабочих лечили бесплатно, дом престарелых. Морозов ввел даже пособие по беременности для сотрудниц своего предприятия и построил родильное отделение для Староекатерининской больницы. Как результат, фабрика в Орехове-Зуеве за несколько лет вышла на третье место по рентабельности и стала одной из лучших по качеству продукции.

Обучение и стипендии

Морозов не только верил, что возможно превратить безграмотного темного мужика в развитую личность, но и прилагал все усилия для того, чтобы этой цели достичь. Способных рабочих он отправлял на курсы повышения квалификации, во время обучения выплачивал им стипендии, а после, когда они возвращались на фабрику и показывали результаты, повышал зарплату.
Морозов считал, что для улучшения благосостояния людей необходимо развивать технологии, науку и учить людей труду. "В мире творчески работают три силы: наука, техника, труд; мы же технически - нищие, наука у нас под сомнением в ее пользе, труд поставлен в каторжные условия, - невозможно жить", - говорил он. И оказывал помощь не только представителям искусства и пролетариям, но также будущим ученым, студентам, среди которых также были его стипендиаты. Фабрикант являлся почетным членом Общества пособия нуждающимся студентам Московского университета.

Помощь Горькому

Савва Морозов помогал другим без тени высокомерия. Кажется, он считал себя обязанным помогать. Хотя многим проектам он отказывал в поддержке, считая их бесперспективными. Среди художников, писателей, артистов было немало его друзей. Один из них, Максим Горький, оставил воспоминания об удивительном фабриканте.
В одну из первых встреч писатель попросил у Морозова ситцу для тысячи детей с городских окраин: для них Горький устаивал рождественсую елку. Купец не только согласился - охотно - помочь материалом, но также предложил купить сладостей для праздника и повел Горького обедать.
В другой раз, в 1905-м году, он хлопотал об освобождении Горького, когда того посадили в тюрьму и через месяц добился суда.

Помощь Чехову

Случаев, подобных тем, что описаны Горьким, было множество. Загораясь каким-то делом, Савва Морозов отдавался ему без купеческой расчетливости, всей душой. Даже в мелочах, когда люди могли обойтись и без его участия. О случаях помощи, поддержки, мог вспомнить и Чехов. В 1903-м году Савва Тимофеевич активно искал дачу в Подмосковье для Антона Павловича, когда болезнь того обострилась. В другой раз Морозовы всей семьей вышили для писателя подушку с надписью "За душечку", то есть за рассказ Чехова. "Моя Душечка не стоит такой подушечки", - пошутил в ответном письме Чехов.

Умер Савва Морозов 26-го мая 1905-го года. По официальной версии причина смерти - самоубийство: Морозов покончил с собой выстрелом в грудь.

Савва Морозов происходил из старообрядческой купеческой семьи Морозовых, был потомственным почётным гражданином.

Детство прошло в усадьбе в Трёхсвятительском переулке. Окончил 4-ю московскую гимназию у Покровских ворот (1881).

В 1881 году поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского императорского университета, который закончил в 1887 году с дипломом химика. В эти годы написал значительную работу — исследование о красителях, а позднее общался с Менделеевым.

В 1885 — 1887 годах изучал химию в Кембриджском университете (Великобритания), одновременно знакомился с организацией текстильного дела на английских фабриках (в Манчестере).

С 1886 г. директор-распорядитель Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко».

Никольской мануфактурой была завоёвана уйма всевозможных дипломов и медалей за отличное качество продукции. Русская пресса окрестила Савву Морозова «купеческим воеводой». На Всероссийской промышленной выставке и ярмарке в Нижнем Новгороде как председатель ярмарочного комитета Морозов подносил царю хлеб-соль. А позже у "Макария" произнёс боевую речь. В ней Савва Тимофеевич сказал такие мудрые слова, что они и сейчас звучат как завещание потомкам: «Богато наделённой русской земле и щедро одарённому русскому народу не пристало быть данниками чужой казны и чужого народа… Россия, благодаря своим естественным богатствам, благодаря исключительной сметливости своего населения, благодаря редкой выносливости своего рабочего, может и должна быть одной из первых по промышленности стран Европы». Эту речь нашего великого земляка резко критиковал Суворин, но видные представители промышленности и торговли всецело поддержали Савву Тимофеевича.

Ему принадлежали хлопковые поля в Туркестане.

Он очень любил работу и не раз говорил: "Не согласен я с Декартом в этой формулировке. Мышление - процесс, замкнутый в самом себе. Он может не прейти вовне, оставаясь бесплодным и неведомым для людей. Мы не знаем, что такое мышление в таинственной своей сущности, но знаем, где его границы…Я говорю: работаю, значит, существую. Для меня очевидно: только работа расширяет, обогащает мир и мое сознание"(с. 49).

На своих фабриках Морозов ввёл оплату по беременности женщинам-работницам. Имел своих стипендиатов в технических вузах страны, а некоторые из его стипендиатов обучались за границей. Морозовские рабочие были более грамотны, чем рабочие других российских промышленных предприятий.

Был также директором Трёхгорного пивоваренного товарищества в Москве.

В 1888 году, 24 июня, состоялось венчание Саввы Тимофеевича Морозова и бывшей жены его двоюродного племянника Сергея Викуловича — Зинаиды Григорьевны Морозовой; спустя 6 месяцев у них родился первый сын Тимофей.

В 1890 году Морозов приобрёл имение на Урале в посёлке Всеволодо-Вильва Пермской губернии. Основной целью было наличие леса, как сырья для производства химических реактивов. Реактивы были необходимы для создания новых красителей, используемых в мануфактурном производстве. Во Всеволодо-Вильве Савва Морозов преобразовал бывший железоделательный завод в химический. Открыл ещё один завод такого же профиля на реке Иваке. Главным инженером обоих был Б. И. Збарский.

В 1893 году Морозов купил у А. Н. Аксакова дом на Спиридоновке, сломал его и по проекту архитектора Ф. О. Шехтеля построил для своей жены роскошный дом.

Здесь он принимал гостей и устраивал балы, на которых можно было встретить Мамонтова, Боткина, Шаляпина, Горького, Чехова, Станиславского, Боборыкина и других видных людей России. Об одном из таких балов вспоминала Книппер-Чехова: «Мне пришлось побывать на балу у Морозова. Я никогда в жизни не видела такой роскоши и богатства». Да, богатство и могущество С. Т. Морозова, пожалуй, не имели себе равных в стране. Ещё один случай рассказывает об этом. Однажды Зинаида Григорьевна была приглашена к Великой княгине Ксении Александровне. Букет у гостьи был такой красоты и роскоши, что высочайшая особа от зависти закусила губы. Лучшие морозовские садовники составляли этот букет, превзошедший по искусству царский.

В 1905 году учредил Акционерное общество соединённых химических заводов «С. Т. Морозов, Крель и Оттман». Пользовался влиянием в предпринимательских кругах: возглавлял комитет Нижегородской ярмарки, был членом московского отделения Совета торговли и мануфактур и Общества для содействия улучшению и развитию мануфактурной промышленности.

Оказал большую помощь Московскому художественному театру: в 1898 году вошёл в состав Товарищества для учреждения в Москве Общедоступного театра, регулярно вносил пожертвования на строительство и развитие МХТ, заведовал его финансовой частью (1901—1904), был инициатором и председателем правления паевого товарищества по эксплуатации МХТ (1901) и строительства нового театрального здания в Камергерском переулке.

Станиславский сказал, обращаясь к Савве Тимофеевичу: «…внесённый Вами труд мне представляется ПОДВИГОМ, а изящное здание, выросшее на развалинах притона, кажется сбывшимся наяву сном… Я радуюсь, что русский театр нашёл своего Морозова подобно тому, как художество дождалось своего Третьякова…».

Почётный член Общества пособия нуждающимся студентам Московского университета.

Лучшие в России рысаки «Ташкент» и «Неяда», принадлежавшие С. Т. Морозову, выигрывали почти все престижные скачки на московских ипподромах.

В начале XX века поддерживал отношения с лидерами либерального движения, в его особняке на Спиридоновке, построенном в 1893—1898 гг. для его жены З. Г. Морозовой, проходили полулегальные заседания земцев-конституционалистов.

Морозов был связан также с революционным движением. Финансировал издание социал-демократической газеты «Искра», на его средства учреждены первые большевистские легальные газеты «Новая жизнь» и «Борьба». Морозов нелегально провозил на свою фабрику запрещённую литературу и типографские шрифты, в 1905 году прятал от полиции одного из лидеров большевиков Н. Э. Баумана. Дружил с М. Горьким, был близко знаком с Л. Б. Красиным.

Савва Тимофеевич Морозов всегда внимательно следил за состоянием рабочих на своей фабрике. Он лично просматривал списки принятых и уволенных с предприятия рабочих. В случае, если он обнаруживал нарушения и отступления, то требовал от своих управляющих объяснений. Интересно, что в 1903 году он обнаружил, как один из подчиненных ему директоров уволил двух работников, прослуживших на предприятии 18 и 19 лет. За это руководитель был подвергнут строгому взысканию. Как следствие, подобный управленческий подход обеспечивал длительный и устойчивый мир на предприятии. При приеме на работу Савва Тимофеевич отдавал предпочтение семейным. Когда однажды он увидел в списках вновь поступивших на работу много холостяков, то сделал предупреждение директору отбельно - красительной фабрики С.А. Назарову за это. Подростки могли поступить на фабрику только после окончания курса народного училища, старший предельно допустимый возраст приема на работу был 45 лет. Увольняли в основном за серьезные нарушения - так, на Никольской Морозовской мануфактуре 40,4% уволенных были взяты с поличным при попытке вынести товар с фабрики, 13,7% - больные венерическими заболеваниями, 10,1%- склонные к дракам и буйству, 9,7% - прогульщики и пьяницы.

В январе 1905 года, после 9 января 1905 года, составил записку «О причинах забастовочного движения. Требования введения демократических свобод» с требованиями свободы слова, печати и союзов, всеобщего равноправия, неприкосновенности личности и жилища, обязательного школьного образования, общественного контроля за государственным бюджетом и другое. В Записке указывалось, что «рабочему сословию должно быть представлено полное право собраний, право организовывать всякого рода союзы и другие общества для самопомощи и защиты своих интересов. В такой же мере все означенные права должны быть распространены и на сословие промышленников». Забастовки, по мнению Морозова, представляющие собой мирное оставление работы, не сопровождаемое ни убийством, ни угрозами, ни насилиями, ни уничтожением или порчей имущества, не должны быть караемы ни административным, ни уголовным порядком. Ход записке не был дан, поскольку правление Никольской мануфактуры, во главе с М. Ф. Морозовой не поддержали её. «…Мать действительно грозила Савве Тимофеевичу отстранением от дел, но формально это сделано не было. 17 марта 1905 года на очередном собрании пайщиков Никольской мануфактуры М. Ф. Морозова была переизбрана на должность директора-распорядителя, а Савва Тимофеевич — заступающим место директора-распорядителя. То, что Савву Морозова, вопреки многолетним утверждениям советских историков, не отстраняли от дел, подтверждает и изучение журналов заседаний правления Никольской мануфактуры. Это, безусловно, важное открытие принадлежит правнучке Саввы Тимофеевича Т.П. Морозовой и исследователю Морозовской мануфактуры И.В. Поткиной».

Морозов тяжело переживал свою беспомощность, невозможность что-либо изменить. Он стал много времени проводить в одиночестве, не желал никого видеть. По Москве начали распространяться слухи о его сумасшествии. По настоянию жены и матери Морозова 15 апреля 1905 года был созван консилиум, в котором участвовали врачи Г. И. Россолимо, Ф. А. Гриневский и Н. Н. Селивановский. Консилиум пришел к выводу, что у Саввы Морозова «тяжёлое общее нервное расстройство, выражавшееся то в чрезмерном возбуждении, беспокойстве, бессоннице, то в подавленном состоянии, приступах тоски и прочее». Рекомендовалось направить Морозова для лечения в Европу.

Жизнь и смерть фабриканта Саввы Морозова полны загадок. Главная из них - таинственная смерть мецената

13 (26) мая 1905 года на Лазурном Берегу в шикарном номере каннского «Роял-отеля» застрелился знаменитый российский предприниматель и меценат Савва Тимофеевич Морозов. В тот момент он был фактически отстранен от руководства своими фабриками. По официальной версии, из-за этого его душевное состояние оказалось на грани глубокого кризиса, и рядом не нашлось того, кто мог бы ему помочь пережить депрессию. Но так ли все обстояло на самом деле?

Савва Морозов родился в 1862 году в Орехово-Зуеве в богатой купеческой семье. В 1881 году он окончил московскую гимназию, а в 1885-м - естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. В 1885-1887 годах он изучал химию в Кембриджском университете, одновременно знакомился с организацией производства в Англии, работал на текстильной фабрике в Манчестере и готовился к защите диссертации.

А с 1887 года будущий меценат стал владельцем-управляющим Товарищества Никольской мануфактуры «Саввы Морозова сын и Ко» - вместо ушедшего на покой отца. На своей фабрике он ввел заметные улучшения для рабочих: отменил беспощадную систему штрафов, учредил стипендии для учащихся, построил новые спальни. Вскоре Савва Морозов возглавил группу химических заводов, стал членом московского отделения Совета торговли и мануфактур и Общества для содействия улучшению и развитию мануфактурной промышленности.

СТРАСТЬ К ТЕАТРУ И… РЕВОЛЮЦИОННОМУ ДВИЖЕНИЮ

Настоящей страстью Саввы Тимофеевича стал Московский художественный театр (МХТ), в который он вкладывал не только огромные средства, но и всю свою душу.

В 1898 году Морозов вошел в состав театрального товарищества, образованного К.С. Станиславским и В.И. Немировичем-Данченко. И после этого он регулярно вносил пожертвования на строительство и развитие МХТ, заведовал его финансовой частью. По подсчетам историков, расходы мецената на театр в 1898-1902 годах составили как минимум двести тысяч рублей. Еще триста тысяч он потратил в 1902 году на новое здание театра.

В еще в начале XX века Савва Тимофеевич вдруг увлекся либеральными идеями, и в особняке на Спиридоновке стали собираться на полулегальные заседания земцы-конституционалисты.

Кроме того, Морозов оказался связан с революционным движением, финансировал издание социал-демократической газеты «Искра». На его средства были учреждены первые большевистские легальные газеты «Новая жизнь» и «Борьба». Он нелегально провозил на свою фабрику запрещенную литературу, а в 1905 году прятал от полиции одного из лидеров большевиков Н.Э. Баумана.



НА ФОТО: Скорее всего, красавица-актриса Мария Андреева действовала под влиянием знаменитого экспроприатора, революционера Льва Красина

Когда на Никольской мануфактуре вспыхнула забастовка, Савва Тимофеевич выступил в переговоры с рабочими, но… был отстранен ими от управления.

Круг одиночества неумолимо сжимался. Как ни странно, миллионер остался в совершенной изоляции. Удивительно, но этот безусловно талантливый, умный и сильный человек так и не смог найти опору в жизни. Жена его давно раздражала. Друзей в своем кругу у него не было (купцов и фабрикантов он презрительно называл «волчьей стаей», а те отвечали ему боязливой и мстительной нелюбовью). Постепенно пришло и понимание истинного отношения к нему со стороны «товарищей»: понятно, что большевики видели в нем лишь богача и беззастенчиво пользовались его деньгами.

Считается, что Савва Тимофеевич впал в жесточайшую депрессию. Как бы то ни было, врачи рекомендовали направить его для лечения за границу.

«В СМЕРТИ МОЕЙ ПРОШУ НИКОГО НЕ ВИНИТЬ»

В сопровождении жены в апреле 1905 года Савва Тимофеевич выехал сначала в Берлин, а затем в Канны. Там-то он и покончил жизнь самоубийством в номере «Роял-отеля».

Многие обстоятельства этого самоубийства до сих пор не ясны.

Говорили, например, что ничто не предвещало трагической развязки. Канны явно пошли предпринимателю на пользу. В тот страшный день он собирался посетить казино и находился в прекрасном расположении духа. После завтрака он проводил жену до вестибюля - ей пора было ехать к портнихе. Портье передал ему записку. В ней не оказалось ничего, кроме четко выведенного вопросительного знака. Савва Тимофеевич изобразил рядом восклицательный знак и сказал портье:

Если отправитель зайдет, передайте ему мой ответ.

После этого он успокоил жену:

Не стоит беспокоиться, дорогая. Поезжай по своим делам.

За обедом у Саввы Тимофеевича был отличный аппетит: он заказал устрицы с белым вином. Зинаида Григорьевна не могла нарадоваться. Лечение мужа в Каннах постепенно оборачивалось для них чем-то вроде нового медового месяца.

После обеда Савва Тимофеевич объявил:

Жарко, пойду отдохну немного.

Зинаида Григорьевна осталась разговаривать с доктором, а затем поднялась в номер и села к зеркалу, чтобы привести себя в порядок. И в этот момент услышала хлопок выстрела…

Савва Морозов лежал на полу в луже крови. Около него обнаружили никелированный браунинг и листок бумаги, на котором было написано: «В смерти моей прошу никого не винить». При этом не было ни подписи, ни даты. Но что больше всего удивило личного врача миллионера Н.Н. Селивановского - руки на груди у покойного были сложены, глаза закрыты, а окно в сад распахнуто.

Он тогда спросил у Зинаиды Григорьевны:

Это вы закрыли ему глаза?

Несчастная женщина отрицательно покачала головой.

Чуть позже неожиданно ставшая вдовой Зинаида Морозова рассказала каннской полиции о том, что якобы видела мужчину в шляпе и плаще, который убегал из сада, но ее показания никто не смог подтвердить. К тому же версия самоубийства была очень выгодна обеим сторонам - и французской (это лишало необходимости заводить дело и расследовать преступление), и российской (неизвестно, к чему бы потянулись ниточки, если все тщательно расследовать). Кроме того, не последнюю роль в закрытии дела сыграла мать покойного, которая прекрасно понимала, что если следствие установит, что ее сын активно помогал революционерам, это станет большой проблемой. И она жестко пресекла все попытки выяснить правду, заявив: «Оставим все как есть. Скандала я не допущу».

СТРАХОВОЙ ПОЛИС НА СТО ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ

«Неугомонный Савва» не нашел покоя даже после смерти. Согласно христианским канонам, самоубийцу нельзя хоронить по церковным обрядам, но семья Морозовых, используя деньги и связи, начала добиваться разрешения на похороны в России.

В первую очередь, нужно было получить разрешение церкви на похороны не за оградой кладбища, где обычно находили свой последний приют наложившие на себя руки, а непосредственно на кладбище. Для этого были предоставлены показания врачей о том, что роковой выстрел мог быть произведен в состоянии «внезапно наступившего аффекта», а посему смерть никак нельзя трактовать как обычное самоубийство.

В конце концов согласие церкви было получено, и тело покойного привезли в Москву в закрытом металлическом гробу. На Рогожском кладбище были организованы пышные похороны, а затем состоялся поминальный обед на девятьсот персон.

Гроб, естественно, не открывали, а на Рогожском кладбище, где состоялись похороны, никаких речей над гробом произносить не разрешили. Но тогдашний генерал-губернатор Москвы А.А. Козлов все же успел шепнуть вдове: «Не верю я в разговоры о самоубийстве, слишком значимым и уважаемым человеком был Савва Тимофеевич. Потеря для всех - огромная».

Все эти обстоятельства привели к тому, что по Москве стали ходить слухи: в гробу никакого Морозова не было, он никуда и не уезжал из Европы, а скрывается где-то во Франции или в Швейцарии.

Масла в огонь подлила известная актриса МХТ Мария Федоровна Юрковская, использовавшая сценический псевдоним Мария Андреева. Кстати сказать, ко времени вступления в театральную труппу эта женщина уже была убежденной марксисткой, выполнявшей различные поручения партии (некоторые исследователи считают, что знакомство с Саввой Тимофеевичем как раз и было одним из таких партийных заданий).

В частности, проживающий во Франции писатель Б.М. Носик утверждает:

«М.Ф. Андреева в то время уже была агентом Ленина, который, изумляясь ее подвигам, называл ее «товарищ Феномен». Иные вполне партийные авторы называют ее «финансовым агентом Ленина» и «эмиссаром партии»… На путях добывания денег Ленин не признавал никаких моральных препятствий… Более тонкими операциями по изъятию («экспроприации») чужих денег ведал хитрейший Леонид Борисович (или Лев Борисович) Красин (подпольная кличка Никитич). Красавица Андреева, скорее всего, и действовала под непосредственным руководством Красина, разработавшего операцию по «экспроприации» морозовских денег».


Предсмертная

Записка Морозова

Не содержит

Ни подписи

Ru.wikipedia.org

То, что Савва Тимофеевич «неровно дышал» к Марии Андреевой, было хорошо известно. Эта была типичная женщина-вамп, которую боготворили и Станиславский, и Немирович-Данченко, а она, словно назло им, вышла за «босяка» Максима Горького (она была его гражданской женой с 1904 по 1921 год). Так вот, эта дама явилась в банк и принесла страховой полис «на предъявителя», подписанный Саввой Тимофеевичем, который завещал в случае самого непоправимого вручить сто тысяч рублей предъявителю этого полиса. При этом она заявила, что покойный поручил деньги именно ей. Потом она писала: «Морозов считал меня нелепой бессребреницей и нередко высказывал опасение, что с моей любовью все отдавать я умру когда-нибудь под забором нищей, что обдерут меня как липку и чужие и родные. Вот поэтому-то, будучи уверен в том, что его не минует семейный недуг - психическое расстройство, - он и застраховал свою жизнь на сто тысяч рублей на предъявителя, отдав полис мне».

ДОЙНАЯ КОРОВА РЕВОЛЮЦИИ

Этот страховой полис, естественно, послужил благодатной почвой для буйного роста всевозможных догадок и предположений. Вот, например, одна из версий. Убедившись, что «дойная корова революции» постепенно уходит из-под контроля, «товарищи» попытались заставить Савву Тимофеевича передумать. Для этого в Канны приехал Красин. Он встретился со взбунтовавшимся миллионером на улице и попросил у него 1200 рублей на покупку оружия. Морозов решительно отказал. По всей видимости, Савве Тимофеевичу пригрозили, но он не поддался шантажу, и тогда последовал роковой выстрел. Подобное объяснение, кстати, имело широкое хождение в дореволюционной Москве и даже попало в мемуары премьер-министра С.Ю. Витте.

Некоторые считали, что пресловутый страховой полис «на предъявителя» вполне мог быть украден Марией Андреевой. Чем не вариант: актриса не хотела расставаться с щедрым любовником, предпочитая и дальше тянуть из него денежки, но он почему-то отказался это терпеть впредь, и тогда она…

Есть и еще версия, которая, на первый взгляд, кажется просто чудовищной. Смерть Саввы Тимофеевича была выгодна его матери, староверке Марии Федоровне, женщине очень властной, обладавшей ясным умом и самостоятельными взглядами. Дело в том, что в последнее время отношения между ними были далеки от идеальных. После Кровавого воскресенья мать содействовала отстранению сына от руководства фабриками и под предлогом того, что он нуждается в срочном отдыхе, отправила его на Лазурный Берег…

В общем, недостатка в версиях о причине смерти Саввы Тимофеевича нет. Естественно, прежде всего исследователи стремятся выяснить, кому могла быть выгодна смерть предпринимателя. В частности, А.А. Арутюнов в книге «Убийцы Саввы Морозова» пишет: «Морозов, увлекшись Андреевой, вручил ей страховой полис, чтобы она не умерла «под забором нищей». Это произошло в 1904 году. Вероятно, Андреева рассказала об этом своему закадычному дружку Красину. Нет сомнения в том, что именно этому профессиональному мошеннику, Л.Б. Красину, и пришла в голову мысль ускорить получение денег по полису. Тем более что после Кровавого воскресенья Морозов отвернулся от большевиков, лишив их тем самым значительной материальной поддержки.

А о том, что Красин по заданию Ленина, Никитич (кличка Красина), «маг и волшебник большевистской партии», попытался организовать в Берлине печатание фальшивых ассигнаций, но это дело вовремя пресекла германская полиция. Именно Красин был организатором планировавшегося ограбления и убийства берлинского банкира Мендельсона, которое тоже провалилось, а исполнитель этой акции, опытный рецидивист Камо, вызванный Красиным из России для ограбления миллионера, был арестован тайной полицией…

На этом можно было бы поставить точку, поскольку и так предельно ясно, что Савва Тимофеевич был убит большевиками, чтобы воспользоваться страховым полисом».

В свое время Немирович-Данченко отмечал: «Савва Тимофеевич мог страстно увлекаться. До влюбленности». Именно так он увлекся красавицей из МХТ Марией Андреевой. А когда та стала жить с Максимом Горьким, он страшно переживал и даже хотел застрелиться. Тогда же, как утверждают некоторые историки, он и написал записку: «В смерти моей прошу никого не винить». Однако, вспомнив о жене и детях, он отказался от подобного безумства, а записку отдал Андреевой на память.

Все это отлично укладывается в следующую схему: когда Лев Борисович Красин узнал о существовании страхового полиса на сто тысяч рублей, судьба Морозова была решена; партии очень были нужны деньги и… Любой поклонник детективных романов без труда додумает дальнейший ход событий с участием «предсмертной» записки, написанной рукой Морозова.

Заместитель министра внутренних дел В.Ф. Джунковский в своих «Воспоминаниях», написанных уже после Октябрьской революции, утверждает: «С.Т. Морозов дошел до того, что дал крупную сумму революционерам, а когда окончательно попал им в лапы, то кончил самоубийством».

Согласиться с этим трудно. Скорее всего, дело было именно в том, что Савва Тимофеевич не согласен был дать «крупную сумму», на которую рассчитывали Ленин и Красин: события последних месяцев подорвали его доверие к большевикам. Он поссорился и с Горьким, и с Красиным. Усложнились, по всей видимости, и его отношения с Андреевой.

В секретном донесении Департаменту полиции после похорон Саввы Тимофеевича московский градоначальник, граф П.П. Шувалов сообщал:

«По полученным мною из вполне достоверного источника сведениям, Савва Морозов еще до смерти своей находился в близких отношениях с Максимом Горьким, который эксплуатировал средства Морозова для революционных целей. Незадолго до выезда из Москвы Морозов рассорился с Горьким, и в Канны к нему приезжал один из московских революционеров, а также революционеры из Женевы, шантажировавшие покойного».

Б.М. Носик в статье «Загадочная смерть в Каннах» пишет:

«Чем можно было шантажировать Морозова, полиция не знает, но предположение о шантаже вполне здравое. Чем-то Савве должны были угрожать большевики, не только же браунингом и дальнейшим воздействием на его расстроенные нервы… Как закоренелые любители, поищем, кому могло быть выгодно убийство Морозова. И без труда обнаружим, что тому же Красину (в сговоре с которым был гуманист Горький). Раз Морозов не собирается отколоть крупный куш на ленинские дела «по-хорошему», придется пустить в ход «страховой полис». Оказывается, что у Андреевой был страховой полис «на предъявителя» - жизнь Саввы была застрахована на сто тысяч. Как попал этот документ в руки Андреевой и не был ли он подделан или украден, зачем подписал себе Савва смертный приговор и сам ли подписал - этого я сказать не могу. Известно, что любовь зла…»

ДАЛЬНЕЙШАЯ СУДЬБА ВДОВЫ И «НЕЛЕПОЙ БЕССРЕБРЕНИЦЫ»

Согласно завещанию (кстати, нотариусом не заверенному), наследницей С.Т. Морозова после смерти миллионера становились его вдова и их четверо детей. Андреева потом судилась со вдовой покойного, та проиграла, и деньги через Красина (Андреева так и написала - «отдать деньги Л.Б. Красину») ушли к Ленину. Позднее все материалы этой московской судебной тяжбы о наследстве были кем-то изъяты из архивов.

Кстати, Мария Андреева стала членом РСДРП в 1904 году, то есть на год раньше, чем Горький. Затем она служила комиссаром театров и зрелищ, а в 1919 году (по рекомендации Л.Б. Красина) была назначена комиссаром экспертной комиссии Наркомвнешторга по Петрограду. В 1926 году «нелепая бессребреница» получила правительственное назначение в Берлин, где стала заведующей художественно-промышленным отделом советского торгпредства. Скончалась она в 1953 году в Москве и была похоронена на Новодевичьем кладбище.

После смерти Саввы Тимофеевича его вдова осталась одна с четырьмя детьми на руках. Она перестала бывать в обществе, появляясь только на театральных премьерах. Кое-что ей, конечно, осталось, и она весьма умело распоряжалась оставшимися ей морозовскими средствами.

В 1907 году Зинаида Морозова вновь вышла замуж: на этот раз за генерала Анатолия Анатольевича Рейнбота, ставшего вскоре градоначальником Москвы. В 1916 году этот брак распался по инициативе Зинаиды Григорьевны (считается, что это произошло после того, как генерала обвинили в казнокрадстве и отдали под суд). В дальнейшем отставной генерал, сменив свою немецкую фамилию на русскую Резвый, участвовал в Гражданской войне. По одной версии, он погиб на фронте в 1920 году, по другой - был замучен в 1918 году большевиками.

После революции Зинаида Морозова-Рейнбот чудом избежала репрессий. Впрочем, чудом ли? В 1909 году она приобрела имение Горки в Подольском уезде и, реконструировав его, создала там полностью электрифицированную молочную ферму, скотный и конный дворы, построила оранжереи и заложила роскошные сады. Имелся в Горках и телефон, обеспечивавший связь с Москвой. И что интересно, именно это имение было выбрано для пребывания тяжело больного В.И. Ленина (там он и умер в январе 1924 года). Что же касается Зинаиды Григорьевны, то она скончалась в 1947 году, и теперь прах ее покоится в семейном склепе Морозовых на Рогожском кладбище в Москве.


поделиться: