В литературе нет единства в определении понятия война. По мнению Квинси Райта (Quincy Wright), одну из наиболее ранних дефиниций войны дал в свое время Цицерон, который определял войну как «со­перничество с применением силы» (contention by force).

Это предполагает, что война включает соперничество (борьбу) за что-то и это соперничество происхо­дит в особой форме, а именно с применением силы, В политике соперничество включает в себя споры по поводу объектов, обладающих определенной ценностью.

Греции внес дополнение в определение Цицерона, отметив, что война - это и определенное правовое состояние.

Райт считает, что война - это определенный период времени, когда начинают действовать опре­деленные нормы, регулирующие насилие со стороны государств, которые стремятся таким пу­тем разрешить имеющийся между ними спор.

Вебстерский словарь указывает, что война - это состояние обычно открытого и объявленного вооруженного конфликта между государствами или нациями.

Еще одно определение войны дает Хидли Бал (Bull) - война есть организованное насилие, которое осуществляется друг против друга политическими единицами 2 .

Это более общее определение, нежели в Вебстерском словаре. Но понятие насилие также остается неопределенным. Достоинства этого определения трояки:

1)" оно не сводит войны только к межгосударственным войнам;

2) использует термины, о которых не спорят;

3) включает понятие «организованный».

Итак, война - это организованное насилие. Это означает, во-первых, что военная деятельность кем-то осуществляется в соответствии с правилами и традициями. Во-вторых, война не является случайным насилием. Она имеет определенную направленность и источник. В-третьих, война являет­ся коллективным, а не индивидуальным феноменом. Однако речь идет не просто о коллективном фено­мене, а о политическом феномене.

Война как крайняя форма соперничества выполняет существенную функцию. Война - это способ решения определенного рода проблем (Маргарет Мид - Маrgaret Mead). Следовательно, война есть выученное (усвоенное) поведение, причем речь идет о поведении общества, а не отдельных инди­видов.

Значение этого подхода Мид состоит в том, что она показывает войну в качестве продукта челове­ческой деятельности. Человечество привыкло решать определенные вопросы с помощью войны. Сле довательно, для того чтобы предотвратить возникновение войн необходимо создать другие меха­низмы урегулирования ситуаций, толкающих государства на военный путь.

Мид не дает в своих работах ответа на вопрос о том, почему человечество решало определенные проблемы именно таким путем, почему произошло закрепление определенной модели поведения.

Биологи дают отчасти ответ на этот вопрос, рассматривая феномен агрессивного поведения живот- ных.

Животные защищают свою территорию от чужаков. Они также борются за пищу и право продол­жать род. Оба этих обстоятельства связаны с территорией (Вильсон). Итак, агрессия может быть связа­на с борьбой за жизненное пространство. Кланы и группы выжили благодаря борьбе за существование, в борьбе за территорию. Генетическая память, таким образом, может рассматриваться в качестве фак- тора, предопределяющего агрессивное поведение в случае соперничества за территорию.

Клаузевиц дал два классических определения войны:

1 Дипломатический вестник. 1992. № 7. С. 3-4.

2 Vasquez. Р. 23.

Глава 2. Война, мир и государства

«Война есть не что иное, как продолжение политики другими средствами...она никогда не может быть отделена от политики...Как только война стала реальностью, она является не чем иным, как выражением политики... ее инструментом. Поэтому подчинение военной точки зрения политической является единственно возможным».

«Война есть акт насилия с целью заставить противника выполнить свою волю» 1 .

По Клаузевицу, война есть политический акт насилия. Политический аспект для него является наиболее важным. Война есть инструмент, который необходим политикам в определенных ситуациях. Клаузевиц отмечает, что война наступает тогда, когда обычная политика и дипломатия терпят фиаско. В случаях, когда существующая дипломатическая практика (переговоры или развитые механизмы разре­шения конфликтов, а также международное право) не способны привести к приемлемому для конфликту­ющих сторон результату, война становится средством, при помощи которого одна из сторон пыта­ется заставить другую выполнить свою волю.

Война наступает тогда, когда одна из сторон ради достижения цели готова пойти на определенные жертвы. Следовательно, войны начинают только из-за определенных проблем, которые, однако, мо­гут варьироваться в разные исторические периоды, в разных культурах и т.д. Если есть способ решения конфликта, удовлетворяющий обе стороны, войны не происходит.

Из понимания причин войны следуют два вопроса, на которые надо найти ответ:

1) что же делает проблемы не разрешимыми мирным путем?

2) почему насилие так привлекательно как политический инструмент?

Исторически сложилось, что установление политического контроля и успешное и абсолютное реше­ние сложных вопросов происходило в результате войн.

Этот процесс начался в ранних сельскохозяйственных цивилизациях, когда люди стали в большей сте­пени привязаны к земле, нежели к собирательству и охоте. Кроме того, эти общества стали более органи­зованными, что было важно для мобилизации и ведения войны (Райт, Мэнсфилд).

Однако война, раз возникнув, имеет свою логику. Насилие и стремление к доминированию может сде­лать войну иррациональной. Рациональное объяснение войны Клаузевица может войти в противоречие с психологическим объяснением - желанием убивать. 3. Фрейд, например, считал, что рациональное объяс­нение войны неверно, поскольку основными ее причинами являются инстинкты, а именно взрывная ре­акция \& против возрастающего давления современной цивилизации. Чем более агрессивна и репрессив­на цивилизация в отношении человека, тем сильнее ответная реакция.

Фрейд считал войны проявлением инстинкта смерти уничтожить то, что создавалось эросом (инстинктом жизни). Таким образом, психоаналитики поставили вопрос о том, что война наряду с поли­тическим, культурным компонентами включает в себя и психический. Этот подход также заставляет задуматься о неполитических целях войны («удовлетворение агрессивных позывов» психологического свойства).

Важно учитывать следующие теоретические предположения относительно войны:

1) война есть состояние, к которому человечество привыкло (историзм);

2) война - это процесс; она имеет причины, которые не сразу ведут к столкновению в крайней форме;

3) война, как правило, является результатом длительного противостояния;

4) война - это своего рода путь решения проблем;

5) война может иметь несколько причин;

6) существуют различные типы войн;

7) война как средство обогащения.

war) - общественно-политическое явление, прямо затрагивающее судьбы власти во всех ее видах и имеющее свои учения, теории. На Западе одно из таких научных направлений именуется ныне полемологией - 1) вооруженная борьба между государствами, иногда в Данном государстве (гражданская В.); 2) в переносном смысле, крайняя степень ожесточенной борьбы, враждебных отношений между кем-либо (воина властей, война законов). Различают В.: мировая, локальная; колониальная, несправедливая, освободительная, захватническая, таможенная, газетная.

Отличное определение

Неполное определение ↓

ВОЙНА

вооруженное столкновение между противоборствующими значительными массами людей, преследующих свои интересы; это - политика, осуществляемая с помощью применения вооруженной силы. В определенных условиях воина - наиболее радикальное средство достижения политических целей.

В рамках дикости и варварства - до возникновения государства и политики - имели место межплеменные и внутриплеменные вооруженные столкновения. По мере развития человеческих общностей, умножения населения и с возникновением государства спорадические вооруженные стычки и столкновения перерастают в войны. Различают войны внутри государств, между социальными и национальными группами (гражданская война, межнациональные и национально-освободительные войны); войны между отдельными государствами (например, войны между Римом и Карфагеном, завоевательные войны Александра Македонского, войны Наполеона Бонапарта и др.); войны между группами (коалициями) государств (в том числе мировые войны 1914-1919 и 1939-1945 гг.). С возникновением ракетноядерного оружия, способного уничтожить человечество, война с применением такого оружия, оставаясь продолжением политики, перестала быть радикальным средством достижения политических целей: она вела бы к катастрофическим результатам. В этой обстановке противоборство "капитализма и социализма" трансформировалось в "холодную войну" (1946-1991 гг.) с ее собственными принципами, средствами и формами развития.

Вопреки сталинизму, утверждавшему, что первопричиной любых войн является частная собственность и эксплуатация человека человеком, в действительности войны (например, межплеменные) случались задолго до возникновения частной собственности и эксплуатации: их причинами была борьба за "жизненное пространство", за обладание огнем, женщинами и т.д. Но где бы ни возникали войны, в их основе всегда лежит столкновение, противоборство интересов, стремление одних людей путем применения вооруженного насилия, кровопролития достичь своих целей вопреки интересам и стремлениям других людей. Разумеется, с возникновением частной собственности, эксплуатации и государства войны обрели качественно новый вид и не только потому, что в их основе чаще всего были распри из-за частной собственности, борьба интересов за жизненные, материальные блага, но и потому, что государство стало мощной организацией подготовки и ведения войны. Политика, возникшая вместе с возникновением государства, стала важнейшим средством подготовки и осуществления военных действий, а сама война стала лишь продолжением политики, но иными - военными - средствами. Любая война имеет свои причины и свой характер, справедливый или несправедливый, скоротечный или затяжной, локальный или достаточно широкий, а в новейшее время - глобальный, мировой характер. Для реальной политики особо важно определить характер войны чтобы выработать к ней адекватное отношение: становясь на сторону справедливой войны и препятствуя развитию и успеху войн несправедливых. Чтобы разобраться в природе, характере войны, нужно выяснить, из каких исторических условий выросла данная война, какие общественные силы ее ведут и во имя чего, т. е. какие цели они преследуют, каких результатов хотят добиться и что может стать реальным результатом войны. Одно дело - непосредственное подчинение того народа, против которого развязана война, другое дело - когда война ведется из-за передела колоний, и третье - когда целью войны является истребление определенной национальной или социальной группы, уничтожение народа или народности (геноцид).

На более ранних ступенях человеческой истории (в рамках таких вторичных формаций, как рабство, азиатский способ производства и феодализм) война, возникая на фундамента частной собственности и эксплуататорских отношений, преследовала цель переделить территории и богатства, захватить дешевую рабочую силу и т.п. На более высоких ступенях, с ростом производительных сил ставились более существенные цели закабаление народов целых стран или государств. При этом надо учитывать, что главные потери во время войны несет народ, рядовые граждане - крестьяне, рабочие, фермеры, служащие и т.д. Именно они оплачивали войны резким падением своего жизненного уровня. В противоположность этому определенная часть имущих, эксплуататоров и угнетателей использовала войны в корыстных целях: истребление в ходе войны самой производительной части населения, падение жизненного уровня широких масс часто сопровождалось быстрым обогащением той части населения, которая занималась поставкой оружия, обмундирования боеприпасов, продовольствия для армии, перекачивая в свои карманы огромную часть средств, мобилизуемых правительством посредством налогов.

Например, англо-бурская война в конце XIX в. принесла английским торговцам смертью 1125 фунтов стерлингов на каждого убитого. В дальнейшем доходы быстро возросли: уже в годы первой мировой войны они составили 8000 долл. на каждого убитого. За время второй мировой войны, унесшей более 50 млн. человеческих жизней, прибыли одних американских монополий составили свыше 55 млрд. долл. Уничтожая огромные материальные и духовные ценности, разрушая производительные силы и их цвет - людей, войны, особенно мировые, нанесли человечеству глубочайшие кровоточа щие раны, заживающие десятилетиями.

Присущая истории неравномерность экономического и социально-политического развития отдельных стран постоянно меняет соотношение сил на мировой арене, что, как справедливо отмечают политологи и на Западе, и на Востоке, приводит к попыткам использовать свою возросшую мощь для передела территорий и богатств. Здесь нет иных средств восстановления время от времени нарушаемого равновесия, кроме кризисов - в экономике и войн - в политике. Межгосударственные войны, в том числе и мировые, - продукт сознательной политики. Но это не означает, что на любом историческом этапе существуют равные возможности для недопущения, предотвращения войны. Еще в начале XX в. Ленин и его сторонники исходили из неизбежности войн между государствами, а потому он считал вооруженное восстание народа и гражданскую войну, хотя и не лучшей, но наиболее вероятной формой развития народной революции. Позже ситуация изменилась. Почему? Ранее на мировом поприще сталкивались интересы и политика только финансового капитала, империалистической буржуазии. А силы людей труда, силы миролюбивой демократии были недостаточны чтобы воспрепятствовать войне. Именно в связи с этим В.Ленин писал о "главенствующей ныне во всем мире международной политике финансового капитала которая, неизбежно порождает новые империалистические войны (Соч., т.ЗЗ, с.33). Когда ситуация и соотношение сил изменились, подобные войны перестали быть неизбежными.

Наряду с межгосударственными войнами бывают и войны внутри государств, ведущиеся за социальное освобождение (вооруженные восстания, гражданская война или партизанская война во имя национального освобождения). Все это - справедливые войны. Было бы неверно считать, будто любое применение вооруженного насилия недопустимо. Еще Жан Жак Руссо обосновал справедливость вооруженной борьбы против тиранов: "Восстание, - писал он, - которое приводит к убийству или свержению с престола какого-нибудь султана, это акт столь же закономерный, как те акты, посредством которых он только что распоряжался имуществом и жизнью своих подданных. Одной только силой он держался, одна только сила его и низвергает". Развивали мысль о справедливости и оправдывавли борьбу против тиранов, оправдывали народные восстания многие мыслители.

По мере того, как все очевиднее становились невосполнимые потери, связанные с вооруженными восстаниями и гражданскими войнами, а тем более с мировым вооруженным конфликтом, утверждается концепция, нацеленная на мирное разрешение национальных, социальных и международных споров. Но до того, как эта концепция стала возобладать, почти пятидесятилетний мир после Второй мировой войны был обеспечен противоборством в условиях крайне опасной гонки вооружений и взаимных угроз. Борьба несовместимых интересов в эти годы продолжалась на мировой арене в виде "холодной войны", подстегивавшей гонку вооружений,которая обескровила "реальный социализм", обеспечив выигрыш Западу."Холодная война" - это не только советско-американское столкновение, а глобальное противоборство, исключившее третью мировую войну с лобовым столкновением двух систем и их ракетно-ядерных сил. "Как американцы, так и русские, - писал Артур Шлезингер /младший/, - привыкли рассматривать "холодную войну" как своеобразную дуэль между двумя только государствами, как исключительно советско-американскую монополию. Однако будет ошибкой низводить "холодную войну" до двусторонней игры, которую вели СССР и США. Государства Европы не были просто зрителями, присутствовавшими на чьем-то матче. Они тоже принимали участие в "холодной войне". И, как считает автор. Запад победил в этой войне.

Война. Один из самых щекотливых аспектов в вопросе создания нации - возрастающая роль применения военной силы по мере роста государства. Необходимо заметить, что подавляющее большинство европейских наций были образованы и объединены путем их покорения. Поэтому ересь, восстания и освободительные движения очень жестоко подавлялись. А во многих странах третьего мира это продолжается и поныне.

Для любого правители сохранение государства является делом первостепенной важности. И монарх, и президент сделают все возможное, чтобы не допустить иностранного вторжения в страну или избежать внутреннего раскола. И они бывают безжалостны, когда возникают подобные угрозы. В интересах сохранения государства они наращивают военную мощь своего государства, для того чтобы иметь возможность противостоять любым угрозам, а это, в свою очередь, означает, что им необходимо постоянно совершенствовать политическую систему государства...

Неспособность усовершенствовать армию и систему управления государством могла привести к потере власти. Территориальное устройство Европы заметно упростилось по мере того, как небольшие государства покорялись и сливались с более крупными. Поэтому война являлась могучим двигателем объединения и различного рода усовершенствований

Почему возникает война?

Много было написано о том, почему возникает война. Многие мыслители соглашаются в том, что у войны имелось много причин, а не одна. Хотя в очень широком плане теории по вопросу о войнах разделяются на две общие категории: микрои макротеории - малая, крупным планом картина, центром которой являются отдельные люди в противопоставлении большой, панорамной картине, в центре которой целые станы и их взаимодействие.

Микротеории. Корни микротеории во многом кроются в биологии и психологии. Они пытаются объяснить войну как результат генетической агрессивности человека. Результатом миллионов лет эволюции явилось то, что люди превратились в борцов для того, чтобы добыть пищу, защитить свои семьи и охранять свою территорию. В этом люди ничем не отличаются от многих животных. Многие антропологи гневно опровергают такой биологический дарвинизм, утверждая, что поведение первобытных людей широко варьируется - одни из них агрессивные другие - нет, что можно объяснить только их культурой. Писатели, ориентирующиеся на изучение психологии, исследуют личности лидеров, что их делает такими и как они добиваются такой власти над массами, благодаря которой можно ввергнуть их в войну.

Биологические и психологические теории обладают некоторой способностью проникновения в сущность проблемы, но они далеко не объясняют сами войны. Если человек по своей природе агрессивен, то почему страны не находятся в состоянии войны все время? Каким об разом получается так, что страны могут вести длинную серию войн - русскотурецкая война вокруг Черного моря или арабоизраильская война - под руководством различных лидеров, которые наверняка должны быть различными в психологическом отношении? Биологический и психологический подход может проникнуть в сущность причин, лежащих в основе, но не непосредственных причин. Существует определенная человеческая агрессивность, но в каких условиях она проявляется? Для того, чтобы понять это, обратимся к макротеориям.

Макротеории. Макротеории уходит своими корнями в историю и политологию. Они концентрируют свое внимание, главным образом, на могуществе и амбициях государств. Государства, а не индивидуумы являются главными участвующими лицами. Государства там, где они могут, расширяют свои владения - как в случае с продвижением Германии на восток в средние века, с "очевидной неизбежностью" американцев, с ростом Британской империи и взятия Советами Восточной Европы и Афганистана. Только уравновешивающая сила может остановить движение с целью расширения своих владений. Одна сторона, опасаясь роста соседней страны, будет укреплять свою оборону или вступать в союзы для того, чтобы противостоять мощи соседа.

Многое в международных отношениях можно объяснить пословицей "Si vis расеm para bellum" ("Если хочешь мира, готовься к войне") и "Враг моего врага - мой друг". Политические лидеры почти автоматически чувствуют национальный интерес и власть и стремятся к их усилению. Ведет ли погоня за властью к войне или к миру? Здесь вновь существуют две основные теории.Баланс сил. Наиболее старая и распространенна теория гласит, что мир бывает тогда, когда государства, укрепляя свое национальное могущество и образуя альянсы, уравновешивают одно другое. Мечтающие об экспансионизме блокируются. В соответствии с теорией баланса сил большие периоды относительного мира - между Вестфальским миром в 1648 г. и войнами, разразившимися в результате Французской революции /1798-1814/, и затем с 1815 г. до начала I мировой войны в 1914 г. - были временем, когда европейские державы уравновешивали друг друга. Когда баланс нарушался, начиналась война.

Иерархия силы. Изощренные аналитики называют баланс сил проблемой в квадрате. Во-первых, потому, что рассчитать масштаб силы настолько проблематично, что невозможно знать, как и когда происходит уравновешивание сил. Некоторые авторы отмечают, что периоды мира были тогда, когда силы были сбалансированы, когда государства в том, что касаются силы, были выстроены в иерархический ряд. Именно в переходные времена, когда нарушалась эта иерархия, у стран возникал соблазн начать войну. После большой войны с окончательным исходом воцаряется мир, потому что в этом случае хорошо известно соотношение сил. Если эта теория верна, то попытки достичь точного баланса сил абсолютно не верны: это приведет к войне, поскольку участвующие государства будут думать, что они имеют хороший шанс на победу.

Неправильное восприятие. Соединяя воедино микро- и макроподходы, некоторые ученые сконцентрировались на "представлении" или "восприятии" как ключевом факторе войны. Как психологический, так и силовой подход вносят определенный вклад, ибо они не являются совершенными. Не реальная ситуация (иметь представление о которой сложно), а ситуация, которую лидеры воспринимают в качестве таковой, заставляет их принимать решения, касающиеся войны или мира. У них часто складываются ошибочные представления при столкновении с враждебностью и разработкой более совершенного оружия в другой cтpане, которая считает, что ее действия преследуют оборонительные цели и направлены на то, чтобы преодолеть отставание в области вооружений. Джон Ф.Кеннеди показывал, что Советы обладают преимуществом в ракетах над нами; он добился резкого увеличения ракет в США. Это привело к тому, что Советы фактически оказались позади нас, и они восприняли усилия американцев как угрозу, которой они должны противостоять. Президент Рейган считал, что советская мощь превосходит нашу и является чрезвычайно опасной; он ускорил разработку новых ракет для достижения равновесия. Советы восприняли это как агрессивный шаг и противопоставили этому свое собственное новое вооружение. Обе стороны оказались заложниками своей собственной уязвимости. Как блестяще сказал Генри Киссинджер: "Абсолютная безопасность для одной державы означает абсолютную уязвимость для всех других".

В теории неправильного восприятия или представления психологичский и реальный мир сталкиваются друг с другом в делах политических лидеров. Они считают, что они действуют в оборонительных целях, но созданная ими картина ситуации может быть искаженной. Интересно отметить, что в наше время ни одна страна, не называет свои действия иначе, как оборонительными. Американцы во Вьетнаме рассматривали свои действия как защиту свободного мира; Советы в Афганистане считали, что защищали социализм. В их собственных глазах нация никогда не является агрессивной. Страна под руководством своих лидеров, под воздействием идеологии и средств массовой информации может довести себя да такого состояния страха, что даже ее самые агрессивные шаги могут объясняться как преследующие оборонительные цели. Даже Гитлер и немцы во время второй мировой войны считали, что защищают Германию против враждебных государств.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Война́ — личная неприязнь между политиками — государствами, племенами, группировками и т. д., происходящий в форме вооружённого противоборства, военных (боевых) действий между их вооружёнными силами.

Война преследует одну цель навязывание своей воли. Один или группа людей, заставляет другого человека, группу отказаться от своей свободы, идеологии, от прав на собственность, отдать ресурсы: территорию, акваторию и др.

По формулировке Клаузевица, «война есть продолжение политики иными, насильственными средствами», то есть война происходит тогда когда политики, главари группировок и т. д. не могут договориться. Тотальная война — это вооружённое насилие, доведённое до крайних пределов то есть уничтожение ((всего)) народа. Главным средством в войне является армия.

Вооружённые конфликты сильных с слабыми называются умиротворениями, военными экспедициями или освоением новых территорий; с небольшими государствами — интервенциями или репрессалиями; с внутренними группами — восстаниями, мятежами либо внутренними конфликтами (гражданская война).

Отсутствие войны называют миром.

Классификация войн

По своему масштабу войны делятся на мировые и локальные (конфликты).

Важное значение имеет также деление войн на «внешние» (external warfare) и «внутренние» (internal warfare).

Воздушная война – это война которая ведётся в воздухе при помощи ((любых)) летательных аппаратов.

Морская война – война в которой используют любые плавающие средства.

Локальная война – это небольшая война так называемая «ограниченная война», среди небольших государств или большое и маленькое государство, войны ети зачастую непродолжительные по времени, что бы было проще понять повоевали и разошлись по домам.

Ядерная война – ну это понятно многим война в которой используется ядерное оружие: ракеты, бомбы переносного типа, загрязнение территории ядерными отходами и так далее.

Колониальная война – цель это войны, завоевать или удержать колонию в своих руках, то есть народ, государство.

Малая война – цель этой войнушки излом противника для обеспечения преимущества основным войскам для решающего сражения.

Информационная война – воздействие на население (военных тоже) противника путем распострание (разной вообще любой) дезинформации, цель влияние на волю противника.

Сетецентрическая война – суть этой войны заключается, в повышение боевых возможностей ((перспективных)) формирований в современных войнах и вооруженных конфликтах, за счет достижения ((информационного превосходства)), объединения участников боевых действий в единую сеть.

Психологи, например Э. Дурбан и Джон Боулби, утверждают, что человеку по природе вещей свойственна агрессия. Согласно данной теории государство создает и сохраняет определенный порядок в местном обществе и в то же время создает базу для агрессии в форме войны. Если война является неотъемлемой частью человеческой натуры, как предполагается многими психологическими теориями, то полностью изжить её никогда не удастся.

Зигмунд Фрейд считал агрессивность одним из основных инстинктов, определяющих психологические «пружины», направленность и смысл человеческого существования и исходя из этой позиции, З. Фрейд даже отказался участвовать в движении борцов за мир, так как считал войны неизбежным следствием периодических вспышек человеческой агрессивности.

Некоторые милитаристы — такие, как Франц Александр, утверждают, что состояние мира — это иллюзия.

Периоды, которые принято называть «мирными», на самом деле являются периодами приготовлений к будущей войне или ситуацией, когда воинственные инстинкты подавляются более сильным государством.

Данные теории основываются якобы на воле подавляющего большинства населения. Однако они не учитывают тот факт, что только небольшое количество войн в истории было действительно результатом волеизъявления народа. Гораздо чаще народ насильно втягивается в войну своими правителями. Одну из теорий, которая ставит во главу угла политических и военных лидеров, разработал Морис Уолш. Он утверждал, что подавляющее большинство населения нейтрально по отношению к войне, и что войны случаются только тогда, когда к власти приходят лидеры с психологически ненормальным отношением к человеческой жизни. Войны затеваются правителями, которые преднамеренно стремятся воевать — такими, как Наполеон, Гитлер и Александр Македонский. Подобные люди становятся во главе государств во времена кризиса, когда население ищет вожака с твердой волей, который, как им кажется, способен решить их проблемы.

Так, папа Урбан II в 1095 году, накануне Первого крестового похода, писал: «Земля, которой вы унаследовали со всех сторон окружена морем и горами, и она слишком мала для вас; она едва дает пропитание людям. Вот почему вы убиваете и мучаете друг друга, ведете войны, вот почему столь многие из вас гибнут в гражданских раздорах. Уймите свою ненависть, пусть вражда закончится. Вступите на дорогу к Гробу Господню; отвоюйте эту землю у нечестивой расы и заберите её себе».

Айн Рэнд, доказывала, что если человек хочет противостоять войне, то он должен в первую очередь противостоять экономике, контролируемой государством. Она считала, что мира на земле не будет до тех пор, пока люди будут придерживаться стадных инстинктов и жертвовать индивидуумами ради коллектива и его мифического «блага».

Что осуждалось в ситуациях массового убийства с античных времен до сегодняшнего дня

Размышлениями о правилах ведения войн человечество занималось с тех пор, как люди начали воевать. Это определялось в том числе и природой войны, которая рано или поздно кончается миром, а с бывшим противником и дальше предстоит как-то жить и договариваться.

Античная Греция

Этические проблемы: лучники, рабство, мародеры

Лучник. Вазописец Эпиктет. Греция,
520-500 годы до н. э. Wikimedia Commons

Начиная с древних эпох у участников сражений было мнение о том, кто проявляет в них доблесть, а кто пользуется недостойными приемами. Так, со времен «Илиады» зафиксировано отношение к луку как к недостойному оружию. Достойные ахейские и троянские герои противостоят друг другу в одиночных схватках с копьями или мечами. Луком же вооружен Парис, чей вероломный поступок послужил началу войны Парис убедил Елену Прекрасную бросить дом супруга Менелая и отплыл с ней ночью в Азию, взяв много сокровищ из дворца Менелая. : на протяжении всего эпоса подчеркивается его трусливость и женоподобность. Типичная схватка с его участием в XI главе Илиады описывается так: Парис, спрятавшись за могильным камнем, подкарауливает Диомеда, одного из наиболее могущественных ахейских воинов, и, воспользовавшись тем, что тот снимает доспехи с убитого троянца, ранит его стрелой в пятку. В ответ раненый Диомед называет его «подлым стрельцом». То, что именно Парис позже поразит стрелой непобедимого Ахиллеса, также подчеркивает особую злосчастность рока этого героя, который не был побежден в поединке, но пал от бесчестного удара.

В своих текстах греки рассуждали о справедливости и в более практическом смысле. В частности, Платон в «Государстве» указывал на недопустимость обращения плененных эллинов в рабов и осуждал мародерство на поле боя. Его ученик Аристотель в «Политике» размышляет о «справедливости» ведения войны против тех, кто «по природе» предназначен к рабству. Это рассуждение впоследствии легло в основу многих теорий и оправданий многих поступков, в том числе и войн, о которых сейчас западная цивилизация предпочла бы забыть.

Античный Рим

Этические проблемы: уважение к неприятелю, церемониал войны, представления о жестокости

Философ и политик Марк Туллий Цицерон в трактате «Об обязанностях» говорил о войне как о крайнем средстве, поскольку люди, в отличие от животных, могут решать споры путем переговоров. По мнению Цицерона, «войны надо начинать с целью, не совершая противозаконий, жить в мире; но после победы надо сохранять жизнь тем, кто во время войны не был ни жесток, ни свиреп…» Он признавал необходимым «воздерживаться от жестокости» в войнах, где речь идет «о славе нашей державы» (а не о вопросе ее жизни и смерти), и считал, что обязательства, данные неприятелю, необходимо соблюдать так же, как и любые другие.


Падение Карфагена. Гравюра Георга Пенца. 1539 год Los Angeles County Museum of Art

Возможно, именно постоянное ведение войн при общем стремлении римской общественной мысли описывать жизнь при помощи строгих правовых категорий привело к тому, что римляне уделяли так много внимания правилам ведения войны и заключения мира. Сами эти вопросы, по римским представлениям, находились в ведении богини Диус Фидиус, отвечавшей за соблюдение справедливости. Чрезмерную жестокость и несдержанность при ведении войн было принято осуждать — или, во всяком случае, дополнительно обосновывать. Плутарх по этому поводу замечал: «У людей добрых существует также и некое право войны, и не следует простирать жажду победных лавров до того, чтобы лишиться пользы вследствие гнусных и нечестивых деяний». Что до того, какое деяние считать гнусным и нечестивым, то здесь могли быть определенные расхождения. В частности, Цицерон, как, кажется, и все римские авторы, считал справедливым и оправданным разрушение Карфагена (полагая жестокость, когда-то проявленную Ганнибалом В 146 году до н. э. Карфаген (финикийское государство на севере Африки со столицей в одноименном городе) был разграблен и разрушен римлянами; практически все население было вырезано или взято в рабство, остатки города сожжены и сровнены с землей. Этому предшествовали долгие войны карфагенян с римлянами. Один из полководцев Карфагена — Ганнибал — славился своей жестокостью по отношению к врагам. Согласно Титу Ливию, «его жестокость доходила до бесчеловечности <...>. Он не знал ни правды, ни добродетели, не боялся богов, не соблюдал клятвы, не уважал святыни». , справедливым поводом к возмездию), однако высказывал сожаление о разрушении римлянами Коринфа В 146 году до н. э. древнегреческий полис Коринф был разрушен и сожжен римлянами, а жители перебиты или проданы в рабство, после чего Греция становится римской провинцией. , считая этот шаг ошибкой.

«Неприятелями являются те, кто нам или кому мы публично объявили войну. Прочие же — разбойники и грабители»

Согласно классическому комментатору римского права II века нашей эры, юристу Сексту Помпонию, «неприятелями являются те, кто нам или кому мы публично объявили войну. Прочие же — разбойники и грабители». В Риме из этого определения следовали важные правовые последствия. В частности, граждане Рима, захваченные в плен во время объявленной римским народом войны, считались временно потерявшими свободу и пребывали в таком статусе до заключения мира, тогда как римляне, которых захватили в заложники пираты (как это однажды произошло с Юлием Цезарем), потерявшими личную свободу и претерпевшими какой-либо урон для своей чести не считались.

Что касается отношения к оружию, в римской армии подразделения лучников и метателей пращи считались вспомогательными войсками и получали меньшее жалованье, чем легионеры. В этом смысле римская военная машина сохраняла пренебрежительное отношение к оружию, позволяющему убивать на расстоянии.

Римская империя. Распространение христианства

Этические проблемы: воздержание от насилия, исправление зла, Божий суд

Вопрос, как и когда допустимо вести войну, получил новое звучание, после того как господствующей религией Римской империи стало христианство. Естественный пацифизм и миролюбие последователей гонимой религии теперь следовало совместить с необходимостью служить руководящей идеологии империи. При этом этический посыл христианства, проповедующего воздержание от насилия, делал эту задачу достаточно нетривиальной. Комплексный взгляд на вопрос об отношении христианского мира к войне представил Блаженный Августин. В его рассуждениях Эти рассуждения содержатся в трактате «О граде Божьем», в толкованиях Семикнижия и в некоторых других произведениях. говорится, что война может быть оправдана для христианина и христианского государства, однако она должна быть лишь средством противостояния злу и восстановления порядка и спокойствия земного града. Кроме того, по мысли Блаженного Августина, война, как и любое действие христианина, должна руководствоваться правильными намерениями. Таким намерением может служить желание остановить зло и восстановить справедливость. При этом даже при восстановлении справедливости и воздаянии виновным следует руководствоваться не местью, а желанием исправить того, кто совершил проступок.


Видение Святого Августина. Картина Витторе Карпаччо. 1502 год Wikimedia Commons

Рассуждения Отца Церкви во многом опирались на уже существующую римскую традицию рассмотрения вопросов справедливости при ведении войны и лишь дополняли ее христианской интерпретацией поступков, где важными оказываются не только действия, но и правильные намерения. Именно они легли в основу возобладавших в Западной Европе подходов к вопросам войны и мира. Во всяком случае, если говорить именно об осмыслении проблематики войны, а не о фактических методах ее ведения, то сложно утверждать, насколько соображения Августина влияли на военную практику: круг образованных людей, которые могли ознакомиться с ними, был слишком узок и во многом ограничивался монастырскими центрами книжности.

Cхватки должны были быть максимально наглядными, для чего места сражения устанавливали заранее — обычно на берегах рек

В это время отношение к войне во многом определялось традициями германских варварских племен, постепенно захвативших власть над территорией Западной Европы и установивших там свои королевства. Они смотрели на войну как на вариант Божьего суда: результат сражения должен был указать, кто прав, а кто виноват в возникших препирательствах. Это обуславливало многие особенности ведения войны — в частности, схватки должны были быть максимально наглядными. Места сражения устанавливали заранее — обычно на берегах рек (хотя это далеко не всегда объяснялось тактической необходимостью). На безопасном расстоянии за происходящим могли наблюдать окрестные и не участвующие в сражении «симпатизанты» той или другой стороны, чтобы быть свидетелями, как вершится «правосудие». Подобный взгляд на войну как на способ определения правой стороны накладывал определенные ограничения на способы ведения военных действий, удерживая от приемов, которые бы сочли «бесчестными». В подсознательной форме эти взгляды продолжают сохранять влияние и сейчас.

Европейское средневековье

Этические проблемы: справедливая война, светский характер войны, ограничение насилия в отношении населения, мародерство, присяга, перемирие, огнестрельное оружие


Осада Орлеана. Миниатюра из манускрипта «Вигилии на смерть короля Карла VII». Конец XV века Bibliothèque nationale de France

К XIV веку, с развитием книжности, появлением университетских центров и общим усложнением гуманитарной жизни в Западной Европе окончательно формулируется концепция bellum justum — справедливой войны. Согласно этим представлениям, также опирающимся на сочинения Грациана «Декрет Грациана», XII век. , Фомы Аквинского «Сумма теологии», XIII век. и учение Блаженного Августина, война должна иметь справедливую причину (то есть преследовать цель защиты от зла, восстановления справедливости или возмещения нанесенного ущерба и т. д.), войне должны предшествовать переговоры и попытки добиться требуемого мирным путем. Войну имеет право объявлять только носитель суверенной власти, то есть государь (что, между прочим, ограничивало права духовных властей на объявление войны — даже в случае Крестовых походов римские папы могли лишь объявлять призыв к походу, который должен был быть поддержан европейскими монархами). Кроме того, у войны должны быть понятные и достижимые цели. Дискуссии средневековых схоластов о войне, среди прочего, привели к победе мнения, что войны не могут вестись для обращения народов в христианскую веру, так как насилие не является побудительной причиной для смены мировоззрения.

Духовенство в Западной Европе стало одним из инициаторов введения прямых ограничений на применение насилия во время вооруженных конфликтов. Отчасти это объяснялось тем, что Католическая церковь оказывалась единственной структурой, действующей на всем пространстве Западного мира, разделенного феодальными междоусобицами, а потому могла служить естественным балансиром интересов. «Движение Божьего мира», начавшееся в конце X века по инициативе французских епископов, требовало от всех участвующих в различных феодальных конфликтах воздерживаться от ограбления крестьян и церковного имущества и насилия над клириками. От рыцарей требовали присяги в исполнении данных обещаний (частично этого удавалось добиться принуждением со стороны тех светских властителей, которые были заинтересованы в ограничении конфликтов). В это же время вводилось также и «Божье перемирие», предписывающее конфликтующим сторонам воздерживаться от войны в определенные дни. Фактически именно в документах церковного «движения Божьего мира» впервые было сформулировано понятие, что некомбатанты, то есть лица, не участвующие непосредственно в войне, не должны быть жертвами насилия, а их имущество также подлежит охране. Позже эти представления вошли в западноевропейские рыцарские кодексы, которые предписывали «идеальному» воину оберегать жизнь и имущество мирных жителей.

Робин Гуд. Гравюра XVI века National Library of Scotland

Отношение к луку в Средние века продолжало быть пренебрежительным. Он не считался приличным оружием для рыцаря (кото-рому, правда, дозво-лялось использовать лук во время охоты на диких зверей). Состоявшие в средне-вековых войсках отряды лучников набирались из простолю-динов, и даже к вошедшим в легенды стрелкам из лука, таким как Робин Гуд или Виль-гельм Телль, отношение было соответствующее. При всех их доблес-тях — это прежде всего простолюдины, к тому же, в случае Робин Гуда, занимающиеся разбоем.

Отношение к лучникам, таким как Робин Гуд, было пренебрежительное: при всех их доблестях — это прежде всего простолюдины, к тому же занимающиеся разбоем

Еще более негативное отношение сформировалось к арбалету. Оружие, которое с далекого расстояния с легкостью пробивало рыцарский доспех, рассматривалось практически как «изобретение дьявола» Такая оценка арбалету дается в трудах византийской принцессы и историка Анны Комниной. . На Западе в 1139 году лук и арбалет стали поводом для особого постановления Второго Латеранского собора Католической церкви. Это оружие как слишком разрушительное и бесчестное было запрещено использовать в войнах между христианами. Фактически это первый пример, когда использование какого-либо оружия пытались ограничить на уровне международного соглашения.

Похожее отношение долгое время сохранялось и к огнестрельному оружию — начиная с XIV века, когда в боевых действиях в Европе и Азии стал все более широко использоваться порох. Стрелять из тяжелых и неудобных приспособлений, извергающих дым и поражающих противника на расстоянии, также не считалось достойным способом ведения боя. На Востоке первые примитивные приспособления для стрельбы часто поручали обслуживать невольникам. В России стрелецкое войско тоже набиралось из простолюдинов и служило за плату. На заре использования огнестрельного оружия к тем, кто его применял, могли относиться крайне жестоко. Известно, что итальянский кондотьер XV века Джанпаоло Вителли отрубал руки пленным аркебузирам — то есть относился к ним как к нарушающим законы войны. Со временем без огнестрельного оружия уже стало невозможно вести бои и нравственной оценке оно подвергаться перестало.

Эпоха Реформации. XVI — начало XVII века

Этические проблемы: невовлечение мирного населения, профессионализация армии

Эпоха Реформации и религиозных войн привела к глубокому кризису рыцарских представлений о методах ведения войны. Когда жители Европы стали принадлежать к разным религиозным формациям, многие сдерживающие моральные ограничения были устранены. Войны между католиками и протестантами в XVI-XVII веках и их апофеоз — Тридцатилетняя война 1618-1648 годов стали примером чудовищной и мало чем сдерживаемой жестокости с обеих сторон.


Дерево повешенных. Офорт Жака Калло из серии «Большие бедствия войны». 1622-1623 годы Art Gallery of New South Wales

Кошмар межрелигиозной войны привел к целому ряду сдвигов в философской и политической мысли Европы, и в частности к зарождению международного права в том виде, в котором оно существует в настоящее время — включая, в том числе, предоставление суверенным правителям всей полноты власти на своей территории. После этого принадлежность европейских стран и их правителей к разным христианским исповеданиям перестала считаться поводом к ведению войн.

Именно грабежи местных жителей, устроенные при вторжении в Пруссию русской армией, во многом определили отношение к ней в Европе

Американский историк Роланд Бейнтон обращает внимание на то, что великая литература XVI и первой половины XVII века, в том числе произведения Шекспира, практически не знают темы жалости к участи мирных жителей на войне. Эта тема появляется в европейской литературе вместе с Просвещением: с «Кандидом» Вольтера, произведениями Свифта и другими образцами пацифистской мысли. При этом именно XVIII век во многом стал образцом «сдержанных» войн, в которых минимально затрагивалось мирное население. Отчасти этому способствовали само устройство вооруженных сил и причины, побуждавшие европейские государства воевать друг с другом. После установления Вестфальской системы международных отношений Признание в качестве одного из ключевых «принципа национального государственного суверенитета», когда каждое государство обладает всей полнотой власти на своей территории. Характерна деидеологизация, то есть устранение конфессионального фактора как одного из основных факторов политики. война в Европе превратилась в спор между правителями абсолютистских держав Англии и Голландии, участвовавшим в этих войнах XVIII века, это определение не подходит. за баланс сил и интересов, нередко (как в случае Войны за испанское наследство) имевший поводом сложные династические отношения. Сражавшиеся в этих войнах армии были профессиональными, пополняемыми по рекрутскому набору или за деньги. Идеалом солдата того времени, отчасти черпаемом в механистических взглядах века рационализма, был человек-функция, четко и не задумываясь выполняющий приказы командира и без промедления следующий распоряжениям о перестройке боевых порядков.

Суровая муштра, необходимая для превращения солдата в заводной механизм, способствовала и тому, что армии были поразительно дисциплинированы и проявляли минимум насилия по отношению к мирным жителям. Между прочим, именно грабежи местных жителей, устроенные при вторжении в Пруссию во время Семилетней войны русской армией, стали одним из важных факторов зарождения отношения к ней в Европе как к дикой и враждебной силе — это поведение сильно отклонялось от в целом принятых норм (особенно неукоснительно соблюдавшихся Фридрихом Великим), а потому получило широкую огласку. Согласно одному из основополагающих трудов по международному праву — трактату «Право народов» швейцарского юриста Эммериха де Ваттеля, армия того или иного монарха — это отдельное юридическое лицо, уполномоченное вести войну. Все проистекающие из этого права и обязанности связаны с принадлежностью к этой корпорации. Те же, кто не вступил в армию, не должны быть задействованы в конфликте.

Золотой XVIII век

Этические проблемы: честь

Способ ведения войны в XVIII веке, когда дисциплинированные армии совершали сложные маневры (зачастую действительно оказывавшиеся важнее самих битв), являясь лишь орудием в спорах своих монархов, способствовал тому, что война сопровождалась многочисленными разного рода рыцарскими условностями. Офицеры неприятельских войск иногда могли салютовать прославленным главнокомандующим противника и учтиво решать, чье войско произведет первый залп. Отношение к войне как к «спорту королей» способствовало снижению ожесточения. Пленным офицерам могли оставлять личную свободу, в случае если те давали честное слово не пытаться сбежать. Пленник при этом отпускался лишь по окончании боевых действий и при уплате выкупа Довольно долго уплата этого выкупа офицером считалась риском профессии и производилась за счет личных средств пленного; лишь со второй половины XVIII века эту обязанность стали брать на себя правительства. .

Пленным офицерам могли оставлять личную свободу, в случае если те давали честное слово не пытаться сбежать

При этом, несмотря на корректное отношение к мирным жителям, ничто не мешало по старинному праву накладывать контрибуции на занятые города, а иногда полностью грабить захваченный неприятельский лагерь или крепость. Сочетание обычаев и прямых возможностей ведения войн, таким образом, не исключало жестокостей и несправедливостей (что почти неизбежно в таком деле, как война). Тем не менее общий дух времени и профессионализация армии все же вводили военное насилие в определенные рамки.

Начало эпохи научного прогресса. «Большой XIX век»

Этические проблемы: народная война, борьба идеологий, преследование врагов, партизаны, культ героев, борьба за существование, усиление смертоносности, изнанка войны, гуманное отношение к раненым, ограничение некоторых видов оружия, экономические факторы ведения войны, красота войны

Жестокий дух войны был вновь спущен с цепи благодаря научному прогрессу и тем социально-политическим процессам, которые происходили на протяжении «большого XIX века», как иногда принято называть период между началом Великой Французской революции 1789 года и стартом Первой мировой войны в 1914-м.


Битва при Флерюсе 26 июня 1794 года. Картина Жана Батиста Мозеса. Франция, первая половина XIX века Wikimedia Commons

Одним из важных последствий Великой Французской революции стало превращение войны в дело всей нации. Призыв 1792 года к гражданам взяться за оружие, который дал старт революционным войнам, позволив разгромить первую антифранцузскую коалицию, стал первым примером войны как общенационального усилия. Революция коренным образом изменила подход к войне — она уже не была делом монарха, сувереном становился французский народ, который, в соответствии с революционной логикой, и принимал решение о войне. При этом война получала идеологическое наполнение. Она могла и должна была вестись за распространение новых идеалов. Соответственно, тот, кто не принимал новые идеалы на занимаемых французами территориях, мог считаться врагом (теоретически — не французов, а собственного народа, которому французы несли освобождение), и потому суровое преследование таких врагов считалось обоснованным и легитимным.

Революция коренным образом изменила подход к войне — она уже не была делом монарха. Народ в соответствии с революционной логикой принимал решение о войне

Хотя революционный порыв 1792 года постепенно был введен в определенные рамки, идеологическое наполнение войн сохранялось и в эпоху Наполеона, считавшего себя вправе переустраивать судьбы Европы.

Выход масс на арену истории, а значит, и на арену войн, появление представления о том, что войны ведут не государи, а страны или нации, также постепенно меняли критерии допустимого и недопустимого в ходе войны. Хотя многие обычаи войны — в том числе гуманного отношения к пленным и к мирному населению — в эпоху Наполеоновских войн могли сохраняться в столкновениях между регулярными армиями, в том случае, когда война принимала действительно народный характер, любые ограничения действовать переставали: акции герильерос в Испании или крестьянских партизанских отрядов в России отличались чудовищной жестокостью, да и французы не упускали возможности отплатить той же монетой. Устоявшиеся правила, предполагавшие, что войну имеют право вести только армии, ставило партизан вне любых военных законов.

Главный труд XIX века, посвященный военной проблематике, сочинение «О войне» Карла фон Клаузевица, тоже стало признаком кризиса различных этических норм, связанных с войной. Блестящий военный теоретик и воспитанник прусской армии, хранительницы традиций Фридриха Великого, Клаузевиц тяжело переживал разгром Пруссии Наполеоном в 1806 году, причиной которого он считал в том числе закоснелость прусской военной машины. Клаузевиц впервые предложил подходить к войне, исходя из ее внутренней природы, то есть считая ее инструментом насилия, ограниченного лишь объективными условиями и противоборствующей силой. Как формулировал Клаузевиц, «война есть крайне опасное дело, в котором наихудшие ошибки происходят от доброты».

«Война есть крайне опасное дело, в котором наихудшие ошибки происходят от доброты»

На постепенный рост популярности представлений о войне как о занятии, не терпящем внешних сдерживаний, и о неприменимости к войне житейской этики повлияли многие факторы. Одним из них стал романтизм, ставящий во главу угла культ героев. Для кого-то введение в научный оборот дарвиновского понятия «борьбы за существование» также оказалось потрясением основ мировоззрения и поводом рассматривать взаимоотношения стран и народов с точки зрения бесконечной драки за выживание сильнейшего. Накладывался на эти представления и общий кризис религиозной морали и тех понятий о недопустимом, которые определялись христианским учением.

Тем не менее вера в прогресс, определявшая мировоззрение XIX века, предполагала и веру в конечное торжество гуманности, возможность для человечества договориться об общих правилах жизни и исчезновение войн в будущем. Когда постепенно, особенно со второй половины XIX века, прогресс стал выражаться, в частности, в изобретении все более смертоносных видов оружия, общее беспокойство по поводу происходящего заставило искать способы отвести от себя призрак тотальной войны — то есть военных действий, не сдерживаемых никакими правилами и рассматривающих любые объекты и все категории населения на территории противника как законные цели, если это помогает одержать победу.

Вера в прогресс предполагала и веру в торжество гуманности, возможность для человечества договориться и исчезновение войн в будущем

Урожай смерти: погибшие солдаты федеральной армии на поле Геттисбергской битвы. Фотография Тимоти О’Салливана. США, 1863 год Library of Congress

Опыт первых крупных вооруженных конфликтов, происходивших в постнаполеоновскую эпоху, таких как Гражданская война в США, борьба за объединение Италии и Крымская война, показал, что применение нового, гораздо более смертоносного оружия — нарезных винтовок, заряжающихся с казенной части С противоположной от дула стороны ствола. , усовершенствованной артиллерии и других даров технического прогресса делает войну гораздо более смертоносной. К тому же наступила другая информационная эпоха: проволочный телеграф позволял военным журналистам поставлять новости с театров военных действий с непредставимой прежде быстротой. В их репортажах нередко наглядно описывалась та изнанка войны, со страданиями раненых и незавидной участью пленных, которая прежде не была реальностью ежедневных новостей.

В 1864 году разрабатывается и подписывается Первая Женевская конвенция: государства, поставившие под ней подписи, обязуются исключить военные госпитали из числа военных целей, обеспечивать гуманное отношение к раненым и военнопленным противной стороны и защиту гражданским лицам, оказывающим помощь раненым. Тогда же создается Общество Красного Креста, а красный крест признается в качестве главного знака учреждений и лиц, оказывающих помощь раненым (позже, с присоединением Турции, в качестве такого же знака был признан красный полумесяц). Подписание конвенции стало новым механизмом регулирования вопросов войны и поведения на войне. В условиях, когда авторитет и влияние прежних внегосударственных структур, регулирующих вопросы морали, таких как церковь, уже не были достаточно сильными, а массовые призывные армии и применение невиданного прежде вооружения ограничивали силу многих внегласных внутрикорпоративных кодексов, действовавших в армиях прежних веков, необходимо было появление новых регулирующих войны документов.

На исходе XIX века взаимная милитаризация европейских держав, начавших свое движение к катастрофе Первой мировой, стала очевидным фактом, и одной из идеалистических попыток остановить этот процесс стал созыв Международной мирной конференции в Гааге в 1899 году. Ее инициатором стал российский император Николай II, по‑видимому, действительно обеспокоенный все более очевидным движением Европы и мира к новой и страшной войне. Хотя конференции 1899 и 1907 годов не привели к действительному принятию решения о разоружениях, их результатом, среди прочего, стало подписание двух Гаагских конвенций. Эти документы подробно регулировали законы и обычаи войны. В них определялось правило обязательного предварительного извещения о начале войны, предусматри-вались обязательства гуманного обращения с военнопленными и защита прав мирного населения на оккупированных территориях. Кроме того, Гаагские конвенции попытались регулировать применение различных видов оружия — в частности подписанты первой конвенции в течение 5 лет обязывались воздерживаться от метания снарядов с летательных аппаратов, запрещалось применение на войне снарядов с веществами удушающего действия Кроме случаев, когда удушающие свойства оказывались побочным действием обычных взрывчатых веществ. , также запрещались экспансивные пули измененной формы (известные как пули «дум-дум») из-за их калечащего действия.


Международная мирная конференция в Гааге в 1899 году Imperial War Museums

Большинство запретов Гаагских конвенций (кроме запрета на применение пуль «дум-дум») так и не были воплощены на практике и неоднократно нарушались. Тем не менее подписанные документы стали некоторой отправной точкой — они установили шкалу, по которой хотя бы теоретически можно было определять действия вооруженных сил в различных вооруженных конфликтах. Именно в этом смысле они сохраняли актуальность и в Первой, и во Второй мировых войнах. Последующее расширение и дополнение этих документов по итогам войн, воплотившееся в итоге в подписание Женевской конвенции 1949 года, принципиально осудившей агрессию, мало что поменяло в самом принципе регулирования ведения войн.

Довольно сдержанное отношение в европейских армиях долгое время сохранялось к пулемету — он принимался на вооружение медленно и неохотно. На это влияли самые разные причины — в частности неуверенность военных теоретиков в том, что трата боеприпасов, производимая пулеметной очередью, будет экономически оправдана. Тем не менее после первых опытов с пулеметами указывалось и на то, что «механическая работа» стрелка меняет все представление о воинском ремесле и едва ли, как почему-то казалось, придется по душе солдату. Тем более это касалось офицеров и генералов, которым гораздо удобнее «готовиться к предыдущим войнам», то есть полагаться на доблесть зарекомендовавшего себя оружия. Поэтому все, что не вписывалось в логику сражений прежних лет, могло отвергаться как несущественное. Как было довольно красочно сформулировано в одном из руководств британской армии начала XX века, «следует принять в качестве принципа, что винтовка, как бы эффективна она ни была, не может заменить эффекта, который производит скорость лошади, магнетизм конной атаки и ужас холодной стали». Как можно видеть, составители руководства также принимали во внимание не только рациональные соображения, но и «красоту» традиционно принятых способов сражаться.

Первая мировая война

Этические проблемы: химическое оружие, окопная война


Пораженные газом. Картина Джона Сингера Сарджента. Англия, 1919 год Imperial War Museums

Вопрос о применении отравляющих веществ до начала XX века рассматривался с точки зрения каких-то единичных акций Смазанный ядом клинок — это орудие шпиона и наемного убийцы, то есть рода занятий, в традиционных представлениях о войне заведомо презираемых. В наставлениях средневековых исламских правоведов по вопросам ведения джихада среди ограничений, которые должны накладывать на себя воины, упоминался запрет отравленного оружия, поскольку оно причиняет людям неоправданный ущерб и страдания. Таким же подлым и недопустимым поступком в войнах считалось отравление источников воды. . Яд был скорее «штучным» изделием. Успехи химии и индустриальная революция резко изменили это положение дел. Химическая промышленность могла выпускать хлор и другие отравляющие газы в достаточных масштабах для проведения боевых операций. Сама идея применить в войне газ объяснялась тупиком окопной войны, в которую к 1915 году превратилась Первая мировая война на Западном фронте, — противные стороны искали способы пробить хотя бы небольшую брешь в сплошной линии обороны от Северного моря до швейцарской границы. Когда в апреле 1915 года в районе бельгийского города Ипр немцы впервые применили атаку хлором, это вызвало настоящий шок и добавило особенно убедительные аргументы пропаганде Антанты, изображавшей германскую армию извергами человеческого рода.

Сам принцип действия химического оружия, когда людей в буквальном смысле травили, как крыс, вызывал мысль о чем-то фундаментально недопустимом

При этом, как показывает статистика, химическое оружие, которое вскоре начали массово применять все основные воюющие стороны, не было самым смертоносным оружием Первой мировой. Его жертвами стали лишь три процента от общего числа погибших на фронтах войны. Тем не менее сам принцип его действия, когда людей в буквальном смысле травили, как крыс, вызывал мысль о чем-то фундаментально недопустимом.

После Первой мировой войны командующий американским экспедиционным корпусом в Европе генерал Джон Першинг выразил свою позицию по применению отравляющих газов так:

«Химическое оружие должно быть запрещено всеми нациями как несовместимое с цивилизацией. Это жестокое, бесчестное и неподобающее использование науки. Оно несет самую суровую опасность для мирных жителей и деморализует лучшие инстинкты человечества».

В 1925 году с подписанием Женевского протокола использование химического оружия было полностью запрещено. Наверное, это первый случай в истории человечества, когда, если не считать некоторых эксцессов, запрет на применение целого класса оружия оказался успешным и держится столь долго. И соображение об аморальности этого оружия, несовместимости его с базовыми представлениями о том, как люди могут вести войну, играет здесь не последнюю роль.

Фронт, стоявший на месте годами, порождал представление о том, что войне не будет конца

Мировая война 1914-1918 годов привела к крушению того европейского мира, который мы знаем по XIX веку. Вместе с нею коренным образом изменилось и отношение к войне в западной культуре. Отчасти это было связано с самими реалиями окопной войны — главной и страшной особенностью Первой мировой, особенно на Западном фронте. Фронт, стоявший на месте годами, порождал представление о том, что войне не будет конца. На оценку войны влияли и сами особенности окопной жизни: фактически, при отсутствии активных боевых действий солдаты проводили дни в глубоких щелях, тянущихся через половину континента до швейцарской границы. Они, если не находились на наблюдательном пункте или на огневой позиции, не видели почти ничего, кроме полосы неба над собой. Только ночью отдельные группы могли выдвигаться из окопов для ремонта поврежденных сооружений. При этом все время находящийся в таких же окопах по другую сторону нейтральной полосы враг также был вне поля зрения Как вспоминал один из участников войны Чарльз Каррингтон, «можно было провести в окопах несколько недель и ни разу не увидеть противника». Лишь иногда на той стороне особенно внимательные наблюдатели замечали «мелькнувший в отдалении силуэт» или «сквозь стрелковую амбразуру — голову и плечи, одолевающие прыжком брешь во вражеском бруствере». .

Неподвижность фронта при этом приводила и к другой особенности: за считаные километры от фронта уже начинался тыл, где мало что напоминало о войне. Этот резкий контраст между пространством, где люди месяцами и годами проводят жизнь под землей и периодически массово убивают друг друга, и другим, прежним миром, начинающимся на расстоянии вытянутой руки, был слишком жестокой и убедительной моделью бессмысленности и бесчеловечности любой войны, повлиявшей на настроения поколений, имевших подобный окопный опыт. Безнадежные попытки прорвать линии обороны с обеих сторон, приводившие к громадным потерям и часто не приносившие результатов, борьба за жалкие клочки земли, по‑видимому, особенно повлияли на настроения всех прошедших через эту войну. Пожалуй, именно тогда особенно распространенным стало отношение к генералам «Лучшее зрелище, которое я видел на Сомме, — это два бригадных генерала, которые лежали мертвыми в одной воронке из-под снаряда», — однажды заметил один британский окопный офицер. и вообще к тыловому начальству как к бездушным кровопийцам, особое ощущение фронтового братства, восприятие войны как коллективного травмирующего опыта — то есть все то, что стало принятым пацифистским каноном в западной культуре.

Вторая мировая война

Этические проблемы: осуждение режимов, развязывающих войны, и конкретных преступлений против человечности, ядерное оружие, холодная война


Ответчики на Нюрнбергском процессе, 1945-1946 годы Первый ряд, слева направо: Герман Геринг, Рудольф Гесс, Иоахим фон Риббентроп, Вильгельм Кейтель; второй ряд, слева направо: Карл Дениц, Эрих Редер, Бальдур фон Ширах, Фриц Заукель. National Archives

Вторая мировая война оставила миру в качестве одного из итогов Нюрнбергский и Токийский процессы — то есть прецеденты с осуждением политических режимов Германии и Японии, развязавших войну, а также их активных функционеров за конкретные преступления, совершенные за время войны. Хотя едва ли можно избежать споров о том, насколько идеальна была процедура процесса, в какой мере это был «суд победителей» и, тем более, все ли преступления Второй мировой войны были на них рассмотрены и осуждены, — тем не менее в мировую историю оказался вписан опыт, когда жестокие преступления, совершенные на войне, становятся предметом международного судебного расследования. Можно продолжать долгий спор о том, как фактически работает этот механизм, насколько он избирательный и эффективный. Но представление о том, что жестокость на войне может являться преступлением против человечности, а ее исполнители могут и должны быть судимы, сейчас кажется общеразделяемым принципом (хотя бы в теории).

Другим «даром» Второй мировой войны стало ядерное оружие. Сам факт, что человечество теперь обладает технической силой, позволяющей в одно мгновение уничтожить сотни тысяч жизней, возможно, впервые соединило этиков и прагматиков в оценке того, что война превращается в нечто недопустимое в отношениях между странами. Когда речь идет о возможности поставить под угрозу саму человеческую цивилизацию, то противоречия между этическими и технократическими оценками войны стираются. Отчасти страх перед применением ядерного оружия как «устройства Судного дня» привел к тому, что, несмотря на то что главные распорядители ядерных арсеналов времен холодной войны — США и СССР, — а также другие явные и тайные обладатели этого оружия вкладывали огромные деньги в постановку на вооружение все новых устройств, они тем не менее никогда не решились применить его. А инициативы ядерного разоружения постоянно получали гораздо более решительную общественную поддержку, чем общие разговоры об отказе от оружия вообще.

Конец XX — начало XXI века

Этические проблемы: терроризм, пытки, беспилотники

В конце века, когда терроризм стал глобальным явлением, мотивация участников движения, их представления о ведении своей борьбы, допустимом и справедливом в этих действиях становятся отдельным феноменом. Проблема вооруженного противостояния террористам влечет за собой новые этические вопросы. Опыт войн США в Афганистане и появление тюрьмы для плененных террористов на базе Гуантанамо показывают, что статус попавших в плен участников террористических организаций практически не регулируется ни юридическими, ни этическими рамками. У них нет статуса военнопленных. При этом с точки зрения тех, кто их задержал, опасность таких пленных позволяет применять против них разнообразные методы воздействия, включая пытки. Собственно, появление такой категории противника, как «террорист», вновь сделала пытки предметом этических дискуссий — прежде, даже если такие методы против пленных и применяли, об этом не считалось возможным говорить как о чем-то абсолютно недопустимом и незаконном.


Беспилотный летательный аппарат MQ-9 Reaper PA Images / ТАСС

Отдельные вопросы ставят и сложные боевые действия, совершаемые теперь с помощью беспилотных аппаратов. Та «охота за террористами» при помощи дронов, которую американские спецслужбы проводили и проводят в разных отдаленных уголках земли, вновь поднимает вопрос, насколько «моральной» выглядит война, в которой управляющий дроном оператор, принимающий решение о нанесении смертельного удара, находится в заведомой безопасности. Это те же вопросы, которые обсуждались после изобретения лука и арбалета, и они точно так же влияют на отношение к тем, кто пользуется подобным оружием. Во всяком случае, время от времени в американской прессе пишут о том, что специалисты, занимающиеся управлением дронов, чувствуют несколько пренебрежительное отношение к себе со стороны пилотов обычных самолетов (и это отчасти влияет на популярность этой профессии). Но эти ситуации мало чем отличаются от вопросов, возникавших и раньше при появлении видов оружия, предоставляющих принципиально новые способы убивать (можно вспомнить, как Артур Уилсон, командовавший в начале XX века британским Средиземноморским флотом, называл впервые вводимые в строй подводные лодки «коварным, бесчестным и чертовски неанглийским» оружием). Так что эволюция этической оценки войны продолжается вместе с эволюцией самих войн. 

Может ли война быть «нормальной»?

Многие политики, ученые и мыслители старались разгадать природу войны. Их мнения всегда различались крайним разнообразием. Как часть народной жизни война долгое время мыслилась как нечто божественное, восхитительно высокое; ее считали утехой воина и величайшей гордостью победителя. Как написал около ста лет назад российский философ А.Е. Снесарев, «перед войной в почтительном признании склонялись народные массы».

Однако преклонение перед войной, перед героическими поступками воинов зачастую закрывало страшные последствия для людей, общества и экономики.

Часть мыслителей прошлого считали войну и связанное с ним насилие присущим человеческому сообществу состоянием. Так, греческий философ Платон считал войну «естественным состоянием народов» и что в самой природе между всеми государствами царит война, а мир – это пустой звук. Английский философ Томас Гоббс войну связывал с природой человека, имеющего общее с волчьей породой, якобы всегда готовой растерзать друг друга.

Российский военный теоретик и педагог, генерал от инфантерии Михаил Драгомиров отмечал, что «… в природе все основано на борьбе, поэтому человек и ведет вóйны, не имея возможности стать выше какого бы то ни из было законов природы». Отечественный философ Владимир Соловьев считал, что даже с точки зрения оправдания добра нельзя считать войну подлежащей немедленному и полному упразднению.

То есть, признавая разрушительный характер войны, многие российские и зарубежные мыслители считали войну объективным общественным явлением. Иными словами: война имеет место в жизни потому, что общество периодически в ней нуждается.

Отметим существование противоположной точки зрения. Так, писатель Лев Толстой считал войну событием, противным человеческому разуму и всей человеческой природе, несмотря на то, что именно он написал большую книгу («Война и мир») о войне и подготовке к ней. Российский философ Семен Франк писал, что в наше время война стала анахронизмом . Известный учёный, врач, педагог и общественный деятель, член-корреспондент Российской академии наук Николай Пирогов считал войну травматической эпидемией.

Эти мыслители отрицали войну и считали, что люди должны сделать всё возможное для искоренения войны из собственной жизни.

Впрочем, немало ученых и мыслителей отмечали двойственный характер войны. Это мнение удачно сформулировал российский писатель Федор Достоевский: «Не всегда надо проповедовать один только мир, и не в мире одном, во что бы то ни стало, спасение, а иногда и в войне оно есть».

Различные объяснения феномена войны вызваны несколькими причинами.

Во-первых, война имеет множество последствий. На войне гибнут люди, для участия в ней немало людей отвлекается от занятия экономической деятельностью. Уничтожаются сооружения, имущество и другие материальные ценности.

Во-вторых, война всегда производила на людей, особенно на впечатлительных, большое эмоциональное воздействие. Поэтому трудно понять, какое значение имеет война для всего общества. На первое место всегда в сознании людей выходят картины героизма и одновременно – массовой гибели людей.

В-третьих, практически все, кто пишет о войне, являются предвзятыми наблюдателями. О войне крайне редко пишут сами военнослужащие, либо их родственники. Они от войны, как правило, получают негативные впечатления: потерю близких людей, жестокость, приостановку или потерю своей работы, недоверие или озлобление близких людей и многое другое.

Например, наш великий полководец Георгий Константинович Жуков опубликовал «Воспоминания и размышления» через двадцать четыре года после окончания Великой отечественной войны. Поэтому о войне пишут, как правило, люди гражданские, позиция которых всегда отличается от мнения профессиональных военных.

Вывод: война является сложным общественным явлением с разнообразными проявлениями. Далеко не все люди и далеко не всегда могут понять ее причины, мотивы ее участников и осознать ее последствия.

Предлагаю читателям самостоятельно поразмышлять над вопросами:

1. Как связаны между собой война и зло?

2. Как связаны между собой война и добро?

3. Как связаны война и мир?

В переносном смысле анахронизм – пережиток старины, устаревшие, отжившие взгляды, обычаи, суждения, не вяжущиеся с современными воззрениями.

Прдолжение следует.