Олег Иванович Даль (25.05.1941, Люблино, Московская область – 03.03.1981, Киев) – советский киноактер и актер театра.

Детство

Олег Даль родился 25 мая 1941 года в Московской области (город Люблино). Его отец Иван Зиновьевич был крупным железнодорожным инженером, мать Павла Петровна – учительницей. Кроме Олега, в семье Далей был еще один ребенок – дочка Ираида.

Детство Даля прошло в Люблине, которое тогда было пригородом Москвы. Как и всякий мальчишка послевоенной поры, наш герой мечтал избрать себе в качестве будущей профессии что-нибудь героическое, например, профессию летчика или моряка. Однако во время учебы в школе, играя в баскетбол, Олег сорвал себе сердце и с мечтой о героической профессии пришлось расстаться. С тех пор его стало увлекать творчество: живопись, поэзия. Прочитав в школе лермонтовского "Героя нашего времени", Даль решил стать актером, чтобы когда-нибудь сыграть Печорина. Тогда он, конечно, и не подозревал, что через каких-то 15 лет эта его мечта сбудется.

Щепкинское училище

Окончив среднюю школу в 1959 году, Даль надумал подавать документы в Театральное училище имени Щепкина. Родители были категорически против этого решения сына и на это у них были свои весомые резоны. Во-первых, профессия актера в рабочей среде никогда не считалась серьезной. То ли дело шофер, врач или, на худой конец, библиотекарь. Эти профессии позволяли обладателю их уверенно чувствовать себя в обществе, иметь твердый оклад. Во-вторых, у нашего героя был один существенный изъян: с детства он картавил, а это означало, что на первом же экзамене в театральный институт он с треском провалится. "Ты что же, хочешь такого позора?" , – сурово вопрошал отец Иван Зиновьевич.

Однако становиться посмешищем в глазах приемной комиссии Даль, конечно же, не хотел, поэтому принял решение: дикцию исправить и в театральное училище все-таки поступать. И это упрямство, а также то, что он все-таки сумел справиться со своей картавостью, заставило родителей смириться с его желанием стать артистом.

ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ


На экзамене в училище Даль выбрал для себя два отрывка: монолог Ноздрева из "Мертвых душ" и кусок из "Мцыри" своего любимого поэта . И уже во время исполнения первого отрывка он буквально сразил приемную комиссию наповал. Правда, несколько в ином смысле, чем это требовалось. Длинный и тощий абитуриент, с пафосом декламирующий монолог Ноздрева, привел экзаменаторов в состояние, близкое к обмороку. Хохот в аудитории стоял такой, что к ее дверям сбежалось чуть ли не все училище. Самому Далю тогда, видимо, показалось, что дело провалено, но отступать он не умел и поэтому решил идти до конца. Когда хохот улегся, он стал читать отрывок из "Мцыри". И тут экзаменаторы удивленно переглянулись: вместо мальчика, минуту назад вызывавшего дикий смех, перед ними вдруг вырос юноша с горящим взором и прекрасной речью. Короче, Олега Даля зачислили на первый курс училища, которым руководил (на этот же курс попали молодые люди, которым вскоре тоже предстояло стать знаменитыми актерами – , ).

Первые роли

В те оттепельные годы кино, проснувшееся от долгой сталинской спячки, искало новых героев, созвучных времени. Среди героев были трое выпускников школы из повести В. Аксенова "Звездный билет", которая вышла в свет в журнале "Юность". Кинорежиссер Александр Зархи задумал в 1961 году снять фильм по этому роману и отправил своих ассистентов во все столичные творческие ВУЗы с заданием найти актеров на эти роли. Вскоре несколько десятков студентов были отобраны, начались пробы, которые и выявили счастливчиков: и из училища имени Щукина и Олега Даля из Щепкинского (ему досталась роль Алика Крамера). Летом 61-го съемочная группа отправилась на натурные съемки в Таллин.

Фильм "Мой младший брат" вышел на широкий экран в 1962 году. Имена трех молодых актеров впервые стали известны публике.

В 1962 году на Даля обратили внимание сразу два известных режиссера советского кино: и Леонид Агранович. Первый пригласил его попробоваться на роль младшего Ростова в "Войну и мир" (пробы Даль так и не прошел), второй доверил ему главную роль в картине "Человек, который сомневается".

Этот фильм являл собой психологический детектив и повествовал о том, как после убийства десятиклассницы следственные органы арестовали невиновного – приятеля погибшей Бориса Дуленко, которого суд приговорил к расстрелу. Именно его и играл Даль.

В фильме есть такой эпизод: следователь во время допроса Дуленко спрашивает его, почему он оговорил себя. В ответ тот заявляет: "А если бы Вас били ногами в живот?" . Эта фраза консультантам фильма из МВД показалась провокационной (получалось, что в милиции бьют подследственных!) и ее приказали изъять. Пришлось нашему герою переозвучивать этот эпизод и вставлять в уста своего героя другую, более лояльную фразу.

"Современник"

На момент выхода фильма на экран (1963) Даль благополучно завершил учебу в театральном училище и какое-то время стоял на перепутье, раздумывая, куда пойти. И тут произошло неожиданное: побывавшая на его дипломном спектакле актриса театра "Современник" А. Покровская позвала его к себе в театр. Правда, прежде чем попасть в этот знаменитый театр, кандидату требовалось пройти экзамен из двух туров. Но Олег с таким блеском сыграл свои роли в обоих показах, что его тут же зачислили в труппу.

Попав в "Современник", Даль в течение пяти лет не играл больших ролей, довольствуясь лишь второстепенными. Однако он почти не переживал по этому поводу, так как одно пребывание в знаменитом молодежном театре уже достаточно тешило его самолюбие. К тому же его иногда приглашали сниматься в кино.

Следующей картиной молодого актера стал фильм режиссера Исидора Анненского "Первый троллейбус". Снимали его в 1963 году на Одесской киностудии. Сюжет его был бесхитростный: заводская молодежь каждое утро ездит на работу на троллейбусе, водитель которого – молодая и симпатичная девушка по имени Светлана. Естественно, юношам она нравится, вокруг этих отношений и вертится весь сюжет. В картине, помимо уже сложившихся актеров, снималась целая группа молодых: О. Даль, . С , кстати, у Даля в то время начался бурный роман, который в 1963 году завершился свадьбой. Именно завершился – семейная жизнь актеров не задалась и вскоре они приняли решение расстаться.

Фильм вышел на экраны страны в 1964 году и был хорошо принят публикой.

В течение последующих двух лет Даль снялся еще в двух картинах, однако значительными работами их назвать трудно. Речь идет о фильмах Е. Народницкой и Ю. Фридмана "От семи до двенадцати" и "Строится мост" . Последняя картина была целиком поставлена и сыграна современниковцами и рассказывала о молодежной бригаде, строившей автодорожный мост через Волгу. Олег Даль сыграл в ней маленький эпизод, что было вполне объяснимо: его положение в труппе театра продолжало оставаться прежним – на подхвате. Из ролей, которые он тогда играл на сцене, можно назвать следующие: Генрих в "Голом короле", Мишка в "Вечно живых", Кирилл в "Старшей сестре", гном Четверг в "Белоснежке и семи гномах" (все спектакли поставлены в 1963 году), Маркиз Брисайль в "Сирано де Бержераке" (1964), Игорь во "Всегда в продаже" (1965), Поспелов в "Обыкновенной истории" (1966), эпизод в "Декабристах" (1967). Как видно, от года к году положение Даля в театре не улучшалось: ролей становилось все меньше. И если раньше по молодости актер воспринимал это как должное, то затем его отношение к подобным вещам изменилось. Он стал "качать права", срывался. Именно в те годы он все чаще стал выпивать. Не ладилась и его семейная жизнь. Его брак с актрисой "Современника" , ставшей знаменитой благодаря роли Лели в фильме "Девять дней одного года" (1962), продлился недолго – всего полгода (они поженились в 1965 году). Именно в этот период, в начале 1966 года, Олега нашел режиссер с "Ленфильма" Владимир Мотыль.

"Женя, Женечка и "катюша"

В. Мотыль тогда собирался ставить фильм по сценарию "Женя, Женечка и "катюша". История того, как был пробит этот, в общем-то, по тем временам непробивной сценарий, заслуживает короткого рассказа. Запустить его в производство долго не давали, пока В. Мотыль не прибег к хитрому трюку. Он пришел на прием к тогдашнему завотделом ЦК по кино и пригрозил ему неким компроматом, который мог сильно испортить отношения завотдела с секретарем ЦК по идеологии. Угроза была настолько серьезной, что припертый к стене чиновник сдался и тут же согласился взять на себя хлопоты по пробиванию запрещенного сценария.

Исполнителя на главную роль у В. Мотыля тогда не было, но еще года два назад, когда он собирался снимать "Кюхлю" по Ю. Тынянову (фильм так и не появился), его коллеги настоятельно рекомендовали ему посмотреть на актера Даля из "Современника". Мотыль его так и не увидел, однако фамилию запомнил. И теперь решил познакомиться поближе. Режиссер вспоминал: "Первая же встреча с Олегом обнаружила, что передо мной личность незаурядная, что сущность личности артиста совпадает с тем, что необходимо задуманному образу. Это был тот редкостный случай, когда артист явился будто из воображения, уже сложившего персонажа в пластический набросок.

Короче, тогда мне казалось, что съемку можно назначить хоть завтра. К тому же выяснилось, что Даль уже не работает в театре (позже я узнал, что его дела были никудышные: он ушел из театра после очередного скандала да и в личной жизни его все шло наперекосяк) и поэтому может целиком посвятить себя кино. На нем был вызывающе броский вишневый вельветовый пиджак, по тем временам экстравагантная, модная редкость. Ему не было еще двадцати пяти, но в отличие от своих сверстников-коллег, с которыми я встречался и которые очень старались понравиться режиссеру, Олег держался с большим достоинством, будто и вовсе не был заинтересован в работе, будто и без нас засыпан предложениями. Он внимательно слушал, на вопросы отвечал кратко, обдумывая свои слова, за которыми угадывался снисходительный подтекст: "Роль вроде бы неплохая. Если сойдемся в позициях, может быть, и соглашусь" .

В позициях режиссер и актер в конце концов сошлись и вскоре был назначен день первой кинопробы. И тут начались сюрпризы. На пробу Олег приехал не в форме и, естественно, все сорвал. Была назначена новая проба, но и она провалилась по вине актера. Наверное, у любого другого режиссера подобная ситуация вызвала бы законное чувство гнева и желание немедленно расстаться с нерадивым актером, однако Мотыль нашел в себе силы сдержаться. Его ассистенты метали громы и молнии по адресу Даля, а режиссер сохранял завидное хладнокровие. Была назначена третья проба (в кино дело беспрецедентное) и на этот раз актер пообещал не подвести режиссера. К счастью, данное слово он тогда сдержал и отработал все как положено. Однако до благополучного конца было еще далеко.

Едва была отснята кинопроба с Далем, как на студии тут же нашлись противники этого выбора. И все же отстоять Даля режиссеру и сценаристу удалось и съемки фильма начались. Проходили они в Калининграде, где снималась натура. По словам участников тех съемок, центром всего коллектива были два актера: О. Даль и . Их непрерывные хохмы доводили всю группу до колик. В. Мотыль вспоминал: "Едут в съемочной машине по центру Калининграда Даль и . Они, пока работали, все время друг друга разыгрывали, а в этот день им какая-то особенная вожжа под хвост попала. Даль внезапно спрыгивает на мостовую и бежит через улицу в сторону какого-то забора, размахивая бутафорским автоматом и время от времени из него постреливая. тоже прыгает и с таким же автоматом бежит за ним, вопя: "Стой, сволочь, стой!". Прохожие в ужасе наблюдают за этой сценой, пока не появляется настоящий военный патруль. Возглавляющий его офицер потеет от напряжения мысли: вроде на Дале с советская военная форма, но какая-то не такая. "Кто такие?", – спрашивает он артистов. "Морская кавалерия, товарищ майор", – докладывает . "Железнодорожный флот, товарищ майор", – рапортует Даль. А этот дядька был на самом деле капитаном 3-го ранга и "майором" они его доконали. Никаких артистов он не знал и под конвоем отправил наших ребят на гауптвахту. С великим трудом мы их вырвали из лап армейского правосудия" .

Это был не единственный инцидент с участием Даля на тех съемках. В другом случае он устроил скандал в гостинице и его сдали в руки доблестной милиции. И та упекла артиста на 15 суток. Однако останавливать съемки было нельзя и Мотыль лично упросил милицейское начальство отпускать Даля по утрам на съемки.

В начале 1967 года фильм был закончен и начались долгие мытарства с его выходом на экран. Первыми восстали против него высокие чиновники из Комитета по кинематографии. "Это что Вы сняли на государственные деньги?" , – удивленно вопрошали они у режиссера. – "Что это за хохмы в фильме о войне?" .

Почти то же самое заявил и первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Толстиков, которому устроили просмотр картины в обкоме. Едва закончился сеанс и в зале зажегся свет, он встал со своего места и гневно изрек: "Я такую картину не восприемлю!" (именно так он и сказал).

К этим отзывам присоединились и высокие армейские чины из Главного политуправления Советской Армии, пообещавшие "стереть создателей этой стряпни в порошок" . Правда, чуть позже именно из ГЛАВПУРа и пришла помощь картине. Едва их начальник отправился в длительную служебную командировку, его место занял прогрессивный контр-адмирал, который затребовал фильм к себе. Во время сеанса он искренне хохотал над сюжетом и в конце концов изрек: "Отличный фильм! Надо показывать" .

Так картина все-таки попала на экран, но ее прокатная судьба была печальной. Премьерный показ фильма в Доме кино был запрещен и с трудом удалось пристроить картину в Дом литераторов. Было отпечатано всего две (!) афиши. 21 августа 1967 года премьера состоялась и вызвала бурю восторга у зрителей. Но даже после такого приема отношение чиновников к фильму не изменилось. Было приказано отпечатать минимальное количество копий и пустить их малым экраном в основном в провинции.

Конец 60-х

Между тем в момент выхода фильма на экран Даль уже снимался в очередной картине, которая упрочила его популярность среди зрителей. Речь идет о фильме режиссера Н. Бирмана "Хроника пикирующего бомбардировщика", в котором Олег сыграл роль летчика Евгения Соболевского. Созданный актером образ умного и обаятельного парня, придумавшего фирменный ликер под названием "шасси" (после выхода фильма на экран тогдашняя молодежь только так и называла крепкие напитки), пришелся по душе зрителям. О. Даль превратился в одного из самых популярных актеров советского кино.

Конец 60-х годов стал удачным временем для Олега Даля. После нескольких лет творческих и личных неурядиц все у него стало складываться более-менее удачно. В театре "Современник", куда он вернулся после долгого перерыва, он получил первую значительную роль – роль Васьки Пепла в "На дне" (премьера спектакля состоялась в 1968 году).

В кино ему все чаще стали предлагать сотрудничество известные режиссеры. Так, в 1968-1969 годах он попал сразу к двум корифеям советского кино: Надежде Кошеверовой и Григорию Козинцеву.

Н. Кошеверова вспоминала: "Моя первая встреча с Олегом Далем произошла во время работы над фильмом "Каин XVIII" в 1962 году. Второй режиссер, А. Тубеншляк, как-то сказала мне: "Есть удивительный молодой человек, не то на втором курсе института, не то на третьем, но который, во всяком случае, еще учится". И действительно, я увидела очень смешного молодого человека, который прелестно делал пробу. Но потом оказалось, что его не отпускают из института, к сожалению, в этой картине он не снимался.

Когда я начала работать над фильмом "Старая, старая сказка", Тубеншляк мне напомнила: "Посмотрите Даля еще раз. Помните, я Вам его уже показывала. Вы еще тогда сказали, что он очень молоденький". Основываясь на том, что я уже видела на пробах, и на своем представлении, что может делать Олег, хотя я с ним еще и не была знакома, я пригласила его на роль.

Несмотря на все мои предположения, я была удивлена. Передо мной был актер яркой индивидуальности. Он с интересом думал, фантазировал, иногда совершенно с неожиданной стороны раскрывал заложенное в сценарии. Своеобразная, ни на кого не похожая манера двигаться, говорить, смотреть. Необычайно живой, подвижный" .

Стоит отметить, что именно Н. Кошеверова "сосватала" Даля своему коллеге по режиссерскому цеху Г. Козинцеву в его фильм "Король Лир". Случилось это в 1969 году. Козинцев тогда был на распутье, так как запланированная им на роль Шута была на восьмом месяце беременности и сняться в картине не могла. Тут и подвернулась Кошеверова со своим предложением попробовать на эту роль О. Даля. Была сделана маленькая проба, которая Козинцеву очень понравилась. Так актер попал на роль, которая позднее будет признана одной из лучших в его послужном списке.

Встреча с Елизаветой Эйхенбаум

Натурные съемки "Короля Лира" проходили в августе 1969 года в городе Нарва. А незадолго до них состоялась встреча О. Даля с его будущей женой – 32-летней Елизаветой Эйхенбаум (Апраксина по отцу), внучкой известного филолога Бориса Эйхенбаума (она работала в съемочной группе монтажером).

Она вспоминала: "Олег ухаживал за мной все съемки. Затем пригласил в гости в Москву в "Современник". Я рискнула, поехала. С вокзала позвонила прямо в театр, попросила позвать Олега Даля. Услышав в трубке знакомый голос, представилась. "Какая Лиза?" услышала в ответ. Я страшно обиделась. Так и уехала обратно в Ленинград, не посмотрев спектакль.

Через несколько месяцев, когда встретились снова на "Ленфильме", выяснилось, что я оторвала его тогда от репетиции. Трогать Даля в такой момент – трагедия. Но я-то тогда об этом не знала. В этот приезд он впервые остался ночевать у меня. Но я не была еще влюблена. Сказывалась дистанция...

Олег сразу подружился с моей мамой Ольгой Борисовной и называл ее Олей, Олечкой. Ее отец, мой дед Борис Михайлович Эйхенбаум был знаменитым литературоведом, профессором, учителем Тынянова, Шкловского, Андроникова. Когда деда не стало, я думала, что таких людей больше нет. И вдруг в Олеге я открыла похожие черты. Он довольно старомодно попросил у мамы моей руки. Это случилось 18 мая 1970 года. На следующий день он улетел с театром "Современник" в Ташкент и Алма-Ату на гастроли...

То, что я попала на фильм "Король Лир", сыграло в моей жизни огромную роль. Для меня до сих пор есть в этом что-то мистическое: если бы этот фильм снимал не Григорий Михайлович, а кто-то другой, но снимался бы Олег, мы бы не стали мужем и женой. Что-то тут было... Я помню приход Григория Михайловича на очередной просмотр материала и его слова, обращенные ко мне: "Лиза, какой у нас вчера был Олег на съемке!!!". Я подумала тогда – почему Козинцев говорит об этом мне, может быть, он что-то знает больше меня? Тогда у меня самой еще не было никаких серьезных мыслей о нас с Олегом...

Почему я вышла за Олега, хотя видела, что он сильно пьет? С ним мне было интересно. Мне было уже 32 года и я думала, что справлюсь с его слабостью. Каким-то внутренним чувством ощущала: этого человека нельзя огорчить отказом..." .

А вот как вспоминает о своей первой встрече с Далем мама Лизы Ольга Борисовна: "Он пришел к нам домой после озвучания. Я знала, что с Лизой у него были уже близкие отношения. В тот вечер он застал у Лизы Сергея Довлатова и сделал все, чтобы "пересидеть" гостя. На следующий день ему надо было вместе с театром улетать в Алма-Ату на гастроли. Они с Лизой вошли ко мне в пять утра и он очень серьезно попросил руки моей дочери. А мне надо было вставать на работу в шесть. Я ему только заметила в ответ: "Мог бы еще часик подождать, ничего бы не случилось". Он мне понравился с первого раза. Удивительные глаза... Когда я на него первый раз посмотрела, то сказала себе: "Ну вот, пропала моя Лиза!". Я знала, что он давно холостяк, разошелся с и пять лет жил один. Они были женаты всего полгода. Я как-то спросила: почему вы так скоро разошлись? Он ответил: "Она злая". У меня, кстати, не было такого впечатления, что он безумно влюбился в мою дочь. Правда, совершенно очаровательные письма из Алма-Аты меня убедили в Лизином выборе. Лизе перед отъездом он велел срочно к его приезду оформить развод с первым мужем. Как только Олег приехал, они тут же пошли в ЗАГС. Человек он был особенный, поэтому мне с ним было очень легко. Я далеко не всех Лизиных поклонников любила, так что я совсем не каждому была бы легкой тещей..." .

Отметим, что фильм "Король Лир" вышел на широкий экран в 1971 году. За рубежом его успех был весом: на фестивалях в Чикаго, Тегеране и Милане он завоевал несколько призов.

Уход из "Современника"

Между тем в год выхода фильма на экран Даль покинул труппу театра "Современник". Как это произошло? Театр тогда готовился к постановке "Вишневого сада" по и Олегу досталась в нем роль Пети Трофимова. Однако, видимо, у него были иные мысли о своем месте в этой постановке и он заявил, что эту роль играть не будет. Но другую роль ему никто давать не собирался. Тогда он и принял решение уйти из театра.

В том году мог состояться его дебют на сцене МХАТа, куда его пригласил , чтобы сыграть роль в спектакле "Медная бабушка" по пьесе Л. Зорина. Даль очень активно репетировал эту роль, многие, видевшие эти репетиции, считали, что в ней актера ждет несомненная удача, однако в какой-то момент он дрогнул. Постановка ему вдруг разонравилась и он вышел из нее, пришлось играть эту роль самому.

Вскоре Даль уехал в Ленинград, где жила его супруга, и поступил в труппу Ленинградского драматического театра имени Ленинского комсомола. В течение двух сезонов играл Двойникова в спектакле "Выбор" по пьесе А. Арбузова. Играл с полным отсутствием какого-либо интереса к роли. Сам он затем назвал эту пьесу "нелепейшей стряпней" , а свое участие в ней охарактеризовал не иначе как "из г... конфетку не сделаешь!" .

Каким О. Даль был в тот ленинградский период? Его жена Е. Даль вспоминала: "Рядом с ним я постепенно стала другой. Он мне ничего не говорил, не учил меня, но я вдруг понимала – вот этого делать не нужно. Я была беспорядочна, могла разбросать одежду, у меня ничего не лежало на своих местах. Но вот я увидела, как он складывает свои вещи. Какой порядок был у него на столе, на книжных полках! Когда я просила у него что-нибудь, он, не поворачиваясь, протягивал руку и брал, не глядя, нужную вещь. Он никогда ничего не искал. И постепенно вслед за ним я начала делать то же самое. И оказалось, что это очень просто..." .

"Земля Санникова"

Что касается кинематографа, то в начале 70-х у Даля случилось несколько ролей, о которых он затем вспоминал с удовлетворением. Это у той же Н. Кошеверовой в "Тени" (1972), где он сыграл сразу две роли – Ученого и его Тени, и у Иосифа Хейфица в "Плохом хорошем человеке" (1973) – там он играл Лаевского. Кроме этого, на телевидении в 1973 году он сыграл сразу три заметные роли: Марлоу в "Ночи ошибок", Картера в "Домби и сыне" и (сбылась мечта его детства!) Печорина в "По страницам журнала Печорина".

Но тогда же случилась у него роль, которую он в дальнейшем без зубовного скрежета не вспоминал. Речь идет о роли певца Евгения Крестовского в фильме "Земля Санникова".

Эту картину в 1972 году запустили на "Мосфильме" два режиссера: Альберт Мкртчан и Леонид Попов. На роль Крестовского первоначально был выбран , однако его высокое киноначальство снимать запретило. И тогда в поле зрения режиссеров появился Даль. Ему выслали в Ленинград сценарий, он с ним ознакомился и дал свое согласие сниматься.

Однако по ходу съемок недовольство тем, что получается из серьезного сценария (а по мнению Даля, получалось дешевое зрелище с песнями), все больше охватывало как самого Даля, так и исполнителя другой главной роли – . Несколько раз дело доходило то того, что оба актера хотели покинуть съемочную площадку. Но их каким-то чудом удавалось остановить. В конце концов фильм они доиграли до конца, но отношения с режиссерами у них были испорчены окончательно. В итоге, например, Даля даже не пригласили на запись песен, звучавших в фильме (эти прекрасные песни написал ). Вот почему в фильме их поет . О тогдашнем душевном состоянии нашего героя весьма убедительно говорят строчки из его дневника:

А мысли мои о нынешнем состоянии совкинематографа ("Земля Санникова"). Х и У клинические недоноски со скудными запасами серого вещества, засиженного помойными зелеными мухами. Здесь лечение бесполезно. Поможет полная изоляция!" .

Самое удивительное, что, несмотря на такие уничижительные характеристики в адрес фильма человека, который его создавал, "Земля Санникова" была встречена публикой с огромным восторгом.

Пагубная привычка

Стоит отметить, что многие резкие поступки нашего героя были продиктованы его давним пристрастием к алкоголю. О загулах Даля в киношной тусовке ходили буквально легенды. Он не смог остановиться даже тогда, когда обрел настоящую семью – женился на Е. Эйхенбаум. Сама она так вспоминала об этом: "Я думаю, что он стал пить в "Современнике". Там пили многие: кто посерьезнее, кто в шутку. Постепенно это его затянуло... Он не слабый человек, наоборот, очень сильный. Но это, к сожалению, превратилось в болезнь...

Три года после свадьбы прошли словно в кошмарном сне: в пьяном виде он был агрессивен, груб, иногда в ход пускал кулаки. Пил со случайными людьми у пивнушек, в скверах. Потом и вовсе стал все пропивать или просто раздавать. Олег был очень добрым человеком. Но из-за этой доброты нам с мамой, случалось, не на что было завтракать. В конце концов мы расстались. Как я думала, навсегда.

Но вскоре (это было 1 апреля 1973 года) раздался телефонный звонок: "Лизонька, я зашился. Все в порядке...". "Эта тема не для розыгрыша", – ответила я и положила трубку. На следующий день Олег прикатил в Ленинград. Едва закрыв за собой дверь, показал наклейку из пластыря, под которой была зашита ампула.

И следующие наши два года прошли под знаком безмятежного счастья и Олежкиной работы..." .

"Вариант "Омега"

В середине 1973 года Даль окончательно покинул труппу Ленинградского Ленкома и дал согласие вернуться в "Современник". Там ему посулили "золотые горы", которые он тут же и получил: его ввели в четыре роли. Среди них были: Балалайкин в спектакле "Балалайкин и К°" (эту роль до этого играл , обремененный теперь должностью директора театра), Гусева в "Валентин и Валентина", Камаева в "Провинциальных анекдотах" и Магиаша в "Принцессе и дровосеке".

Не менее плодотворными для Даля выдались 1973- 1974 годы и в кино. Он снялся в пяти картинах: "Звезда пленительного счастья", "Горожане", "Не может быть!", телефильмах "Военные сороковые" и "Вариант "Омега".

Последний фильм стал в биографии актера самым известным из этого списка, поэтому о нем и расскажем подробнее.

Запускать в производство его начали весной 1973 года. Режиссером был выбран бывший греческий подданный Антонис Воязос. В свое время его интернировали в СССР, где он окончил ВГИК и стал режиссером документальных и музыкальных фильмов. Теперь ему предстояло снять пятисерийную картину о работе советского разведчика в фашистском тылу.

На роль немецкого разведчика барона фон Шлоссера был выбран прекрасный актер . Однако кому-то из высокого начальства не понравилась его национальность и отпал. Вместо него взяли актера Игоря Васильева, с национальностью которого было все в порядке.

На роль советского разведчика Сергея Скорина выбрали . Однако здесь стал возражать режиссер. "Такую роль должен играть человек, который меньше всего похож на нашего традиционного разведчика" , – высказал свои возражения Воязос. "Кого же это вы имеете в виду?" , – спросили в ответ. – Уж не ли ?" . "Олега Даля" , – ответил режиссер.

Руководители творческого объединения "Экран", где должен был сниматься фильм, прекрасно знали этого актера. Правда, в основном почему-то с плохой стороны. Знали о том, что он пьет и часто из-за этого срывает съемки. Но режиссер парирует эти сомнения свежей информацией: Даль месяц назад "зашился" и ведет вполне добропорядочный образ жизни. Короче, Олега на эту роль утвердили. 2 июня он подписал договор об участии в съемках фильма "Не ради славы" (так первоначально называлась картина) и вскоре вместе с группой выехал на натурные съемки в Таллин.

Уже на второй день съемок Даль записал в своем дневнике: "Имел разговор с директором и режиссером по поводу халтуры. Если это вторая "Земля Санникова", сниматься не буду" . К счастью, опасения актера не оправдались и со съемок он так и не ушел.

Во время работы над картиной Даль дал одно из немногих в своей жизни интервью журналисту Б. Туху. Вот лишь отрывок из него: "Я поставил своей задачей сыграть себя, Даля Олега, в 1942 году, в таких обстоятельствах, в каких очутился Скорин. Здесь все поступки – мои, слова – мои, мысли – мои... Скорин мне интересен своей парадоксальностью. Он не супермен. Просто человек, отстаивающий свои убеждения... В моем Скорине – та самая прелестная страннинка, которая привлекает меня в людях" .

Фильм "Вариант "Омега" был завершен в середине 1974 года. Однако его премьера по каким-то неведомым причинам состоялась только через год в сентябре 75-го. Зрителями он был встречен очень хорошо, однако критика его практически не заметила. Но Олегу Далю фильм все-таки принес несомненную практическую пользу: после десяти лет невыездного положения он в июне 1977 года отправился с ним на фестиваль "Злата Прага".

Несыгранные роли

Любопытно отметить, что, будучи актером достаточно востребованным, Даль в те годы мало снимался. Объяснений тут может быть много, но одно из них упомянуть стоит: уколовшись на "Земле Санникова", он отныне очень тщательно подходил к выбору рабочего материала. И эта дотошность многих поражала. Например, в 1974-1976 годах Даль отказался от сотрудничества с тремя известными советскими кинорежиссерами, которые приглашали его на главные роли в своих картинах. Речь идет об , и Д. Асановой.

Но в те же годы были случаи, когда Даль с первого же предложения давал свое принципиальное согласие на съемку. Так было, например, в случае с Н. Кошеверовой, которую он очень уважал как режиссера и человека (фильм "Как Иванушка-дурачок за чудом ходил", 1977). Режиссер вспоминала: "На этом фильме у нас произошла трагическая история. Для съемок была найдена очень интересная лошадь, красивая, добрая, необычайно сообразительная. В нее влюбилась вся группа, в том числе и Олег. И однажды, когда мы меняли натуру, машина, перевозящая эту лошадь, остановилась на переезде перед проходящим мимо составом. Внезапный гудок электровоза испугал животное. Лошадь выскочила из машины и поломала себе ноги. Пришлось ее пристрелить. Все страшно переживали и я впервые увидела, как плакал Олег.

Кстати, Олег с гордостью рассказывал, что у него дома живет кошка, которая, когда он приходит домой, прыгает ему на плечо. Животные его любили..." .

В другом случае он не отказал режиссеру Евгению Татарскому, который предложил ему сыграть матерого уголовника Косова в фильме "Золотая мина" (1977).

К ситуации, сложившейся в то время в отечественном кинематографе, Даль относился в свойственной ему манере – с презрением и жалостью. Вот лишь несколько отрывков на этот счет из его дневника:

"Год 75-й наступил. Звонил оператор с "Мосфильма" – заказ сделать на мой слайд для журнала "Искусство кино". У них нет искусства в кино, почему же моя рожа должна принадлежать ихнему журналу? Моя рожа – это моя рожа и больше ничья! 3.I.75 г...

Соцреализм – и что из этого...
Самое ненавистное для меня определение.
Соцреализм – гибель искусства.
Соцреализм – сжирание искусства хамами, бездарью, мещанами, мерзавцами, дельцами, тупицами на высоких должностях.
Соцреализм – определение, не имеющее никакого определения.
Соцреализм – ничто, нуль, пустота.
Естество не любит пустоты.
Посему столь бездарная пустота, как соцреализм, мгновенно заполнилась всяческим говном и отребьем без чести и совести. Не надо быть талантливым, чтобы сосать такую матку, как "с-р". Надо просто знать, что надо, и на книжной полке будет расти ряд сберкнижек!
Соцреализм предполагает различные награды и звания!..

18.IV – 25.IV.1976.

Кинофестиваль во Фрунзе. Никогда еще не видел такого количества идиотов, собранных в одну кучу!

Нынешние деятели искусства напоминают мне обезумевшее от тупости громадное стадо баранов, несущееся за козлом-провокатором к пропасти.

Я стою на вершине холма и наблюдаю эту картину. Кое-кого хочется остановить... Но поздно... Терпение! Терпение!

Пусть все летят к чертовой матери в пропасть, на дне которой их "блага", звания, ордена, медали, прочие железки, предательства, подлости, попранные принципы, болото лжи и морального разложения..." .

Повторный уход из Современника

После того, как в апреле 1973 года Олег Даль бросил пить, его личная жизнь постепенно вошла в нормальное русло. Он стал более выдержан и внимателен к жене, теще. Если иногда срывался, то тут же старался загладить свою вину. В мае 1975 года семье Олега наконец удалось воссоединиться: обменяв ленинградскую квартиру, они втроем въехали в квартиру в конце Ленинского проспекта. И хотя новая жилплощадь была крохотной и неудобной, однако сам факт долгожданного воссоединения заставлял новоселов радоваться этому событию.

В том же году Даль по нелепой случайности угодил в больницу. Рассказывала Е. Даль: "Беда случилась во время спектакля "На дне". Жили мы тогда в Переделкине у Шкловских – я поджидала Олега у калитки. Он с трудом вышел из такси и, хромая, пошел рядом со мной. Я спросила, что случилось. Он ответил: "Сначала футбол" (по телевизору был матч, Олег футбол любил и относился к нему серьезно.) С трудом поднявшись по лестнице на второй этаж, он пристроился на диване. В перерыве матча он рассказал, что во время спектакля каким-то образом рант ботинка попал в щель сценического пола. Олег сделал резкий поворот. Весь корпус и нога до колена повернулись, а нога ниже колена осталась в неподвижности. Было ощущение, что по ноге хлынуло что-то горячее. Он доиграл сцену, сумев передать за кулисы о случившемся. Вызвали "Скорую". Колено распухло невероятно. Но сделать обезболивающий укол побоялись – была опасность серьезно повредить ногу. Олег сказал, что доиграет спектакль, хотя врачи в это не верили. Он доиграл так, что после спектакля никто и не вспомнил, что его надо везти в больницу Склифосовского, а он удрал на дачу. Когда Олег показал ногу, мы пришли в ужас. Дело было поздним вечером, за городом, без телефона. Я забила тревогу, но Олег уговорил меня и всех, что можно подождать до утра. Он умел убедить в чем угодно. Утром с первого этажа, где жил писатель Алим Кешоков с телефоном, дозвонились до поликлиники Литфонда. Там выяснилось, что у Олега повреждена коленная суставная сумка. Потом была операция в ЦИТО, на которой я присутствовала. Из колена выкачивали жидкость при помощи шприца. Во время всей операции Олег весело улыбался мне. Домой его привезла загипсованного от бедра до ступни. На следующий день по его просьбе я поехала в театр: "Узнай, что там с "Двенадцатой ночью". На вечер был назначен спектакль" .

Премьера этого спектакля, в котором Даль играл Эндрю Эгьючийка, состоялась в 1975 году. Но блистать в этой роли О. Далю пришлось недолго: в начале следующего года его уволили из "Современника". Причем хронология тех событий выглядела следующим образом. 24 января 1976 года, будучи на дне рождения у В. Шкловского, О. Даль нарушил "сухой закон". А в начале марта его уволили из театра за систематические нарушения трудовой дисциплины.

Напряженные отношения Даля с руководством и частью труппы "Современника" периодически возникали на протяжении всех трех лет его повторного пребывания в этом театре. Причем во многих случаях виноват был сам актер, так и не научившийся сдерживать свои эмоции. Вот лишь один случай. В 1975 году во время спектакля "Валентин и Валентина" Даль внезапно присел на краешек сцены и, обращаясь к сидевшему в первом ряду мужчине, попросил: "Дай прикурить!" . Тот, естественно, дал, резонно посчитав, что в этом спектакле такая сцена в порядке вещей. По этому поводу было созвано общее собрание труппы, актеру за его "хулиганский поступок" влепили выговор. Были и другие случаи подобного рода с его стороны.

Имело ли право руководство театра за подобные поступки уволить актера из театра? Без сомнения. Однако основой для его увольнения послужило совсем иное. Почитаем отрывки из дневника актера:

"19 февраля. Получил страшной силы заряд ненависти к театру "Современник"...
С этим гадюшником взаимоотношения закончились – начались счеты! Глупо!
Началось безразличие!
Началась моя ненависть!
Ненависть действенная.
Борьба на уничтожение.
И величайшее презрение и безразличие!..

Март. 1976. Начало...
Уход из театра решен окончательно и бесповоротно! Мозг утомлен безвыходностью собственных идей и мыслей. Нельзя и малое время существовать среди бесталанности, возведенной в беспардонную наглость" .

Из письма А. Эфросу от 7 марта 1978: "Я прошел различные стадии своего развития в "Современнике", пока не произошло вполне естественное, на мой взгляд, отторжение одного (организма) от другого.

Один разложился на почести и звания – и умер, другой, органически не переваривая все это, продолжает жить" .

Сотрудничество с А. Эфросом

Уйдя из "Современника", Даль внезапно решил посвятить себя режиссуре и поступил на Высшие режиссерские курсы во ВГИК в мастерскую И. Хейфица. Почему он решил стать режиссером, объяснять, видимо, не надо: терпеть диктат разных бездарей Олегу становилось все труднее. Но что-то у него опять не заладилось и на этом поприще. Он исправно посещал занятия, но мысленно уже подбирал для себя другое место обитания. И тут судьба вновь свела его с режиссером А. Эфросом (в 1973 году они встречались в телепостановке "По страницам журнала Печорина"). На этот раз режиссер задумал снимать на "Мосфильме" художественную ленту "В четверг и больше никогда" и предложил артисту главную роль Сергея. Каким О. Даль запомнился А. Эфросу во время съемок? Режиссер вспоминал: "Мы жили в заповеднике на Оке, когда снимали "Четверг...", и ученые-биологи дали банкет в нашу честь. И мы сидели вместе за столом. Там были и Даль. Даль замечательно играл на гитаре и пел, а потом увидел перед собой и стал над ним посмеиваться. – при том, что его тоже не тронь, личность известная и вспыльчивая – стушевался страшно. Даль безжалостно смеялся над его ролями, так безжалостно, что я не выдержал и ушел. На следующий день я просто не мог смотреть в глаза . Мне казалось, что он переживает. А Даль даже не помнил..." .

Фильм "В четверг и больше никогда" был закончен в 1978 году, однако на экраны пробился малым тиражом. Герой, которого сыграл Даль (а это был не герой труда, а человек, который чувствовал себя лишним в обществе), сильно не понравился чиновникам от кино и они сделали все, чтобы картину увидело как можно меньше зрителей. Например, в Москве фильм показывали всего лишь два(!) дня.

"Утиная охота"

В июле того же 1978 года Даль начал работу еще над одной ролью, которую можно смело назвать одной из лучших в его послужном списке. Речь идет о роли Зилова в фильме В. Мельникова "Отпуск в сентябре" по пьесе "Утиная охота". Это была та самая роль, о которой наш герой мечтал с тех пор, как впервые прочитал пьесу. Когда он узнал, что на "Ленфильме" готовится ее экранизация, он был твердо уверен в том, что именно его безо всяких проб пригласят на главную роль. Но режиссер его тогда не пригласил. И Даль обиделся. Так сильно, что даже когда ему все-таки позвонили со студии и предложили эту роль, он категорически отказался от нее. Его уговаривали несколько дней, он ломался, растягивая паузу; когда ситуация накалилась до нужного ему предела, он дал свое согласие.

Глядя сегодня на Даля в этой роли, можно смело сказать, что это тот самый случай, когда актер не играет роль, а живет в ней. Так органично он выглядит на экране. К сожалению, самому Далю увидеть себя на экране так и не привелось. Картину назвали "упаднической" и положили на полку. Ее премьера состоялась только в 1987 году, когда актера уже не было в живых.

Театр на Малой Бронной

Между тем встреча с А. Эфросом в 1976 году вновь вернула Даля в лоно театра. Он пришел в руководимый Эфросом Театр на Малой Бронной.

Самое удивительное, что и в этом коллективе Олег продержался недолго: всего два года. Причем его поведение не поддавалось никакой логике. Он сыграл там две роли – Беляева в "Месяце в деревне" и следователя в "Веранде в лесу", но откровенно признавался, что эти роли не любит. Но две роли, которые ему сыграть хотелось, он собственноручно угробил. Рассказывал Э. Радзинский: "На Малой Бронной одновременно шли репетиции двух моих пьес: Эфрос репетировал "Продолжение "Дон Жуана", а Дунаев – "Лунин, или Смерть Жака". В обоих спектаклях главные роли играл Олег Даль. Даль был уникальным, фантастическим актером. Он репетировал "Лунина" на грани жизни и смерти, казалось, миг – и он умрет. Осветители, завороженные его игрой, забывали светить... Олег требовал такой же предельной отдачи от партнеров, партнеры не выдерживали и уходили, играть с ним рядом было трудно, невозможно. Олег нервничал, срывался...

Премьеры "Лунина" и "Продолжения "Дон Жуана" приближались. А надо сказать, что к этому времени Олег Даль не сыграл в театре ни одной главной роли, но существовала легенда о гениальном театральном актере Олеге Дале. И он понимал, как много от него ждут, как важны для него эти спектакли – или все, или ничего. Понимал и нервничал. И вот незадолго до премьеры Даль "сломался" и, как гоголевский Подколесин, выскочил в окно и убежал. Накануне выхода спектакля (осень 1978 года) он ушел из Театра на Малой Бронной. Навсегда.

Я пришел к нему домой. Я унижался, я его просил... Мы не были друзьями, но в момент репетиций, наверно, самые близкие люди – это автор, режиссер и актер, который играет главную роль. Мы были тогда все друг для друга... Он косноязычно объяснял мне что-то. Он говорил о каких-то несогласиях с одним режиссером, но у него было полное согласие с другим... Нет, все было бессмысленно. Но я понял – не хотел понимать, но понял. Он был болен одной из самых прекрасных и трагических болезней – манией совершенства..." .

Почему же Даль ушел и из этого театра? Кое-кто склонен видеть здесь интриги внутри театра, например, в противостоянии Олега Даля и актрисы О. Яковлевой. Рассказывали такой случай. Эфрос собирался ставить "Гамлета", обещал О. Далю главную роль, но тот заявил, что не хочет в этом участвовать, так как спектакль все равно будет про Офелию (в этой роли должна была играть понятно кто).

Можно попытаться найти ответ на этот вопрос и в дневниках Даля. Вот что он записал в нем в августе-октябре 1977 года: "Эфрос ясен как режиссер и как человек. Просто ларчик открывался. Как человек – неприятен... Как режиссер – терпим, но, боюсь, надоест...

С одной стороны, ему нужны личности, с другой – марионетки.

Вернее, так: он мечтает собрать вокруг себя личности, которые, поступившись своей личной свободой, действовали бы в угоду его режиссерской "гениальности" словно марионетки. Он мечтает не о "содружестве", а о диктатуре..." .

В мае 1978 года благодаря стараниям директора Театра на Малой Бронной И. Дупака семье Даля удалось получить новую квартиру в центре города (на 17-м этаже). Сбылась мечта нашего героя: у него появился собственный кабинет!

Малый театр

После ухода из Театра на Малой Бронной Даль попал в труппу Малого театра, где его вскоре ввели на роль Алекса в спектакле "Берег" по . Но особой радости это ему не доставило.

В дневнике он записал: "Я в Малом. Вроде бы в нелюбимый дом вернулся. Что значит нелюбимый? Вот стоит дом в лесу на берегу тихой речки, и родился я там, и вырос, и хорошие люди его населяют, а душе неуютно. Брожения чувств нету... И думаешь – а не на кладбище ли живешь?.." .

Роли в кино в 1978-79 годы

Кинематографическая карьера актера в 1978-1979 году развивалась, как и в прошлые годы, витиевато: от взлета до падения. Например, он был утвержден на главную роль в картине Александра Митты "Экипаж", но в самый последний момент внезапно от съемок отказался. Причем этот отказ был вполне мирно разрешен между актером и режиссером, который нашел на эту роль другого исполнителя – . Однако руководство "Мосфильма" посчитало поступок Олега нарушением трудовой дисциплины и издало негласное распоряжение: в течение трех лет не снимать актера в картинах киностудии. Тогда Даль не знал об этом приказе, но очень скоро ему пришлось столкнуться с его последствиями.

В начале того же года Даль отверг еще одну главную роль: в телефильме "Безымянная звезда" он должен был играть Марина Мирою. очень хотел, чтобы эту роль сыграл именно он, однако Далю сценарий не понравился. Эту роль в картине сыграл .

Между тем предложение своего давнего знакомого режиссера с "Ленфильма" Евгения Татарского (они вместе делали "Золотую мину") актер не отверг. В его новом телефильме Далю предстояло сыграть принца Баккардии Флоризеля. Съемки картины проходили в Сочи. Рассказывала Елизавета Даль: "Сочи. Море. Солнце. Все в приятной расслабленности – покупаться, позагорать. Съемки в ботаническом саду – павлины, цветы – все дивно красиво. Я пришла на съемку на второй день – там странная обстановка. Все дерганые, все нервничают. Меня отводит в сторону режиссер Е. Татарский: "Лиза, Олег там в автобусе что-то капризничает – посмотри, что можно сделать". Вхожу в автобус. Олег сидит серый. Сделать ничего нельзя. Спрашивать тоже нельзя. Сам возвращается на площадку и все делается ясным: костюм спереди на булавке, сзади горбится. И это принц Флоризель, о котором говорят, что он самый элегантный человек в Европе. Олег пытается объяснить: костюм должен быть таким, чтобы, посмотрев по телевизору, завтра же взяли эту моду. Такого принца не было, эпоха неизвестна, фантазируй, сколько хочешь. Вместо этого все из подбора, старые, пыльные, "игранные" вещи, не всегда по размеру. На помощь пришла Б. Маневич, художник-постановщик "Ленфильма", много работавшая с Олегом. Она показала фактуру Олега, освобождая ее от затиснутости в неуклюжие, неинтересные и громоздкие вещи. Успокоившись, Олег начинал шутить: "Вы что, хотите, чтобы я принца играл или Жоржика из Одессы?" .

Другой участник съемок – актер – вспоминал: "Как-то мы делали одну сцену "восьмеркой", когда диалог снимается из-за плеча сначала одного, а потом другого актера. Уже отсняли Олега и начали меня – из-за его плеча. Я обращаюсь к Флоризелю-Далю и говорю: "Принц, я должен отомстить за смерть брата". А он в кадре при включенной камере мне отвечает: " , Вы купили что-нибудь нам на ужин? Съемка закончится, нам же жрать будет нечего!", "Стоп!", – говорит режиссер. – "Замечательно!". "Что замечательно? Вы не слышали, что сказал Олег?" – возмутился я. " , у Вас от неожиданности так сверкнул глаз, Вы иначе никогда бы это не сыграли", – лукаво ответил Даль" .

Первоначально фильм назывался "Клуб самоубийц, или Приключения одной титулованной особы". Однако кому-то из руководства такое название не понравилось, да и сам сюжет вызвал нарекания. В результате картину мариновали в течение года и только в 1980 году она вышла на экран под названием "Приключения принца Флоризеля".

К моменту выхода фильма на экран артист пребывал в подавленном настроении. Его травля на "Мосфильме" продолжалась, тут еще начало сдавать здоровье: сердце, легкие... В. Трофимов вспоминал: "С горечью вспоминается наша последняя встреча. Весной 1980 года я приехал к нему со сценарием об . Дверь открыл измученный, с запавшими глазами человек, в котором было трудно узнать лучистого, всегда элегантно-подтянутого Даля. Разговор был тяжелый. "Я очень хочу, но, наверно, не смогу взяться за ту работу... Я не могу пока ничем заниматься... Они добили меня...". Слово за словом выдавил я из него возмутительную историю травли актерским отделом "Мосфильма". Как был раним этот гордый человек..." .

Последняя роль в кино

В 1980 году режиссер с "Мосфильма" Леонид Марягин приступил к работе над картиной "Незваный друг". Фильм рассказывал о двух молодых ученых: Викторе Свиридове и Алексее Грекове. Первый из них был бескомпромиссен, второй – гибок, изворотлив. О конфликте между ними и повествовала картина.

На роль Свиридова первоначально был утвержден . Однако, прочитав сценарий, он от роли отказался, посчитав, что фильм с таким сюжетом – заведомо непроходной. Режиссер стал перебирать в своей памяти фамилии других актеров-"неврастеников" и, в конце концов, остановил свой выбор на Дале. Л. Марягин вспоминал: "Я послал ему сценарий в Ленинград, где он тогда снимался, с запиской: "Прошу читать роль за словами и между слов". Олег дал согласие пробоваться, приехал и во время первой же встречи сказал враждебно: "Я всегда читаю роль между слов. Но хотел бы знать, о чем Вы будете делать картину".

Я начал рассказывать, а Олег слушал с непроницаемым лицом. Говорить было трудно. Моя экспликация, наверно, походила со стороны на отчет подчиненного перед начальником. Я закончил и ожидал "приговора" Даля. Но он не стал долго разговаривать, открыл сценарий и с ходу сыграл сцену, точно поймав способ существования своего будущего героя – Свиридова.

"Если мы говорим про человека, который не верит, что доброе дело в его среде может совершиться, и последний раз пытается убедиться в этом – давайте пробоваться! Только вряд ли меня Вам утвердят!" .

Он знал, о чем говорил. Едва только заведующий актерским отделом "Мосфильма" А. Гуревич узнал о том, что Даля собираются снимать в очередном фильме, он тут же заявил, что не допустит этого. Пришлось актеру идти к нему на аудиенцию (было это в начале мая). Рассказывала Е. Даль: "Гуревич начал оскорблять артиста: "Кто Вы такой? Вы думаете, что Вы артист? Да Вас знать никто не знает. Вот приезжает в другой город, так движение останавливается. А Вы рвач. Вам только деньги нужны". Олег молчал, сжимал кулаки, потому что понимал – еще минута и он ударит. Пришел домой с побелевшим лицом, трясущимися руками и сел писать письмо Гуревичу, но все время рвал написанное. Долго не мог прийти в себя после такого чудовищного унижения и хамства" .

Именно в те дни в дневнике Даля появилась такая запись: "Какая же сволочь правит искусством. Нет, неверно, искусства остается все меньше, да и править им легче, потому что в нем, внутри, такая же лживая и жадная сволочь..." .

А чуть позднее появилась такая запись: "Ну что ж, мразь чиновничья, поглядим, что останется от Вас, а что от меня!" .

И вновь воспоминания Л. Марягина: "Пользуясь тактическими ухищрениями, я утвердил все-таки Даля на роль Свиридова. Тут в мою комнату на студии начали приходить "доброжелатели", жалеющие меня: "Что ты сделал?! Ты хочешь укоротить себе жизнь, работая с этим актером?". И рассказывались в подтверждение тезиса разные истории о его невыносимом характере: из театра ушел, поссорившись, с одной картины ушел в разгар съемок, на другой – до конца съемок не разговаривал с режиссером, делая роль по своему усмотрению.

Первого съемочного дня я ждал, как ждут, наверно, исполнения самого тяжкого приговора. Олег явился на съемку минута в минуту, независимый, подчеркнуто держащий дистанцию, образовывающий вокруг себя поле напряженности. Я подходил к актеру, как входят к тигру в клетку. Но тигр не нападал, постепенно ощущение неуюта прошло и возникло немногословное, как мне показалось, понимание...

Не нужно думать, что со всеми партнерами по картине у Даля складывались безоблачные отношения. Исполнитель другой главной роли в фильме – – был директором театра "Современник" в то время, когда оттуда уходил Даль. Немирно уходил. Я с тревогой ждал их первой совместной сцены. Актеры сошлись на площадке внешне корректно, но будто бы ожидая подвоха друг от друга. Меня это устраивало, это ложилось на отношения героев по сценарию. Возникло, однако, неудобство – ни Даль, ни не хотели воспринимать моих замечаний в присутствии партнера. Пришлось их парные сцены репетировать индивидуально..." .

В разгар съемок в Москве случилось несчастье – умер , с которым Даль в последнее время сблизился. По словам очевидцев, видевших Олега на тех похоронах, он выглядел ужасно и твердил: "Ну вот, теперь моя очередь" . вспоминал: "На похоронах подошла ко мне и спросила на ухо: "Может, хоть это Олега остановит?" Не остановило..." .

Стоит отметить, что после этих похорон Даль все чаще стал думать о смерти. В своем дневнике в октябре 80-го он записал: "Стал думать часто о смерти. Удручает никчемность. Но хочется драться. Жестоко. Если уж уходить, то уходить в неистовой драке. Изо всех оставшихся сил стараться сказать все, о чем думал и думаю. Главное – сделать!" .

В день рождения – 25 января 1981 года – Даль проснулся утром на даче и сказал жене: "Мне снился . Он меня зовет" .

Буквально через несколько дней после этого в разговоре с В. Седовым Олег печально заметил: "Не надо меня врачевать, мне теперь все можно – мне теперь ничего не поможет, ведь я не хочу больше ни сниматься, ни играть в театре" .

О скором приближении смерти Даль говорил не только своим близким, но и друзьям, коллегам по работе. Приведем лишь два примера этих "пророчеств". Первое относится к лету 1978 года.

Вспоминал : "Мы снимались в "Приключениях принца Флоризеля". Тема приближающейся смерти в разговорах Олега звучала постоянно. Как-то в Вильнюсе мимо нашего автобуса проехал траурный катафалк с возницей в цилиндре с раскачивающимися красивыми фонарями. "Смотрите, как красиво хоронят в Литве, а меня повезут по Москве в закрытом автобусе. Как неинтересно" .

А вот случай, который произошел буквально за несколько дней до внезапной смерти актера. Вспоминал Л. Марягин: "Когда в начале 1981 года фильм "Незваный друг" был полностью готов, мы повезли его в Политехнический музей. Перед его началом Даль вышел на сцену и сказал: "Мне скоро сорок, я двадцать лет в кино. У меня нет никаких званий". Говорил он это не без умысла, зная, что в кулисах стоит зампред Госкино СССР, от которого во многом зависело его почетное звание.

Просмотр прошел успешно. Устроители выделили нам машину, чтобы развезти по домам, но Даль предложил заехать в ресторан ВТО на бывшей улице и отпраздновать просмотр. Мы с согласились. Он заказал безумно много выпивки, еды.

"Зачем?!", – я знал, что Олег "зашитый". На моей картине он не пил, чем изрядно грешил, как рассказывали, раньше. Да и я не собирался менять свой режим - годом раньше перенес инфаркт. Для одного заказанного было очень много.

"Сегодня пью!", – как-то многозначительно ответил Даль и пояснил – "Зашивка кончилась!".

"Но ведь после каникул – занятия во ВГИКе", – забеспокоился я (Даль преподавал там актерское мастерство).

"Переборю себя морально", – он лихо перелил пиво в фужер. – А сейчас я хочу, чтобы все вспомнили, как я здесь гулял. ", – обратился он к актеру, сидевшему за соседним столиком. – Помнишь, как я вышел на улицу через это вот окно?".

Помнил (ресторан помещался на первом этаже.) Даль выпил фужер пива и больше ни к чему не притронулся. Мы говорили с о трудностях, с которыми снималась картина. Даль молчал, глядя мимо нас. И только через полчаса спросил : "Толя, ты живешь там же?". жил тогда у Ваганьковского кладбища. "Да," – ответил . "Я скоро там буду", – сказал Даль..." .

Уход

В начале 1981 года Даль активно репетировал роль Ежова в постановке Малого театра "Фома Гордеев". Роль ему нравилась, однако для себя он уже четко решил: сыграет премьеру и из этого театра тоже уйдет.

В то же время ему внезапно пришло предложение с киевской киностудии сняться в лирической комедии. Видимо, оно заинтересовало актера и он дал свое согласие на пробы. 1 марта он отбыл из Москвы в столицу Украины. Но прожил он там недолго – 3 марта в номере гостиницы его настигла смерть. По словам , снимавшегося в том же фильме, все выглядело следующим образом. В тот день они встретились с Далем в гостинице и тот произнес таинственную фразу: "Пойду к себе умирать" . Актер принял это за очередную мрачную шутку своего коллеги, усмехнулся и тут же забыл о ней. А Олег поднялся к себе в номер, открыл бутылку водки и влил в себя смертельную (так как в нем была "вшита" очередная "торпеда") дозу алкоголя. Как известно, после этого у "зашитого" поднимается сильное давление и сосуды не выдерживают – лопаются. Происходит внутреннее кровоизлияние и человек умирает. Если эта версия действительно верна, то получается, что Даль сознательно приблизил свою кончину. Зная о том, как в последние месяцы жизни актер маялся от безысходности, можно поверить в то, что это правда.

Похороны актера состоялись через несколько дней в Москве, как он и предполагал, на Ваганьковском кладбище (его могила находится в одной ограде с балериной Садовской).

Рассказывала Елизавета Даль: "Когда он умер, у нас начались большие проблемы. Были долгие судебные разбирательства с его сестрой из-за квартиры. Нам помогали, много денег мы заплатили адвокатам. Эта история длилась два года. На его сберкнижке осталось 1300 рублей. На эти деньги мы с мамой смогли прожить год. Я не хотела идти работать на "Мосфильм", где вокруг столько знакомых, и пошла на студию "Союзспортфильм". Там я проработала 11 лет. Сейчас мы с мамой живем на наши две пенсии. Мы живы только благодаря Благотворительному фонду ...".

Фотографии Даля Олега Ивановича

ПОПУЛЯРНЫЕ НОВОСТИ

На «Ленфильме» советских лет среди сотрудниц монтажной мастерской существовал неписанный закон: в актеров не влюбляться! Но Елизавета Эйхенбаум этот закон нарушила и полюбила артиста — Олега Даля. Полюбила, почувствовав и приняв в нем то, что другие — его коллеги, родственники, близкие, — может быть, не могли или не хотели разглядеть в этом человеке в полной мере: нежность, чуткость, ранимость, беззащитность... «Человек без кожи», — сказала о своем любимом Елизавета Даль. Вместе они прожили десять нелегких, трагических и счастливых лет, в которых было все: радость и умиротворение, ссоры и обиды, встречи и расставания... Быть женой талантливого артиста всегда нелегко, тем более артиста такого склада, как Олег Даль.

Он был «неудобным» актером и человеком — чересчур честным, чересчур принципиальным, чересчур прямым. Даль не уживался ни с кем, уходил из театров и от режиссеров, прерывал съемки, пил. Он не был отмечен ни одной из кинематографических наград. С горькой иронией Олег Даль называл себя не народным, а «инородным» артистом. Но женщина, предназначенная ему судьбой, любила не «вопреки чему-то» и не «за что-то», — она просто любила и была счастлива от того, что ее любовь взаимна. Годы, прожитые вместе с Далем, Елизавета считала «самым большим подарком Судьбы».

Они познакомились 19 августа 1969 года, когда Елиза-вета Эйхенбаум праздновала в ресторане свой тридцать второй день рождения. Это было в Нарве, на съемках кар-тины режиссера Г. М. Козинцева «Король Лир». Олег Даль играл в этом фильме роль Шута, а Лиза работала монтаже-ром. «То, что я попала на фильм "Король Лир", сыграло в моей жизни огромную роль, — вспоминала позднее Ели-завета Даль. — Для меня до сих пор есть в этом что-то мистическое: если бы этот фильм снимал не Григорий Михайлович, а кто-то другой, но снимался бы Олег, — мы бы не стали мужем и женой. Что-то тут было... Я помню приход Григория Михайловича на очередной просмотр материала и его слова, обращенные ко мне: "Лиза, какой у нас вчера был Олег на съемке!!!". Я подумала тогда — по-чему Козинцев говорит об этом мне, может быть, он что-то знает больше меня? Тогда у меня самой еще не было никаких серьезных мыслей о нас с Олегом...». Никакого романа на «Короле Лире» у них не случилось. Но стран-но — едва они познакомились, Лиза там, в Нарве, вдруг сказала Олегу: «Приходи ко мне в Ленинграде, я покажу тебе, что такое счастье». И потом сама себе удивлялась. Почему она вдруг произнесла эти слова? Откуда у нее по-явилась уверенность, что она может создать для этого че-ловека семейное, домашнее счастье? Однако так все и слу-чилось. Даль пришел к ней, и они были вместе до самой его смерти.

О том, как они встретились в Ленинграде впервые пос-ле съемок «Короля Лира», Елизавета Даль вспоминает: «Как раз в это время у меня был романчик с Сережей Довлатовым, служившим тогда секретарем у писательницы Веры Пановой. Однажды вечером он сидел у меня дома, мы жарили мясо и пили водку. Позвонил Олег, попросил раз-решения прийти. Я его пригласила. И вот два моих по-клонника весь вечер пытались пересидеть друг друга. В ка-кой-то момент я вызвала Олега в коридор и предложила ему уйти вместе с Сережей, а затем самому вернуться. Он так сердито посмотрел на меня, но послушался... Я увиде-ла в его глазах, что это ему жутко не понравилось. Потом, когда хорошо узнала Даля, поняла, что он не любил и, не умел хитрить. Никогда и ни в чем. Даже в мелочах. Так вот: Олег Даль с Сережей Довлатовым ушли вместе, а по-том Даль позвонил мне из автомата. Спросил очень стро-го: "Ну и что ты скажешь?" Я сказала просто: "Приходи". Он пришел... Рано утром ему надо было ехать в аэропорт — он улетал с театром "Современник" в Ташкент и Алма-Ату на гастроли... Перед уходом Олег предложил разбу-дить маму, сказав, что хочет попросить у нее моей руки. "Мы должны зарегистрироваться, так как будем много ез-дить и жить в гостиницах. Я не хочу, чтобы нас селили в разных номерах", — заявил Олег». Это было в мае 1970 года, а уже 27 ноября того же года Олег Даль и Елизавета Эйхен-баум (по отцу Апраксина) стали мужем и женой. Лиза не собиралась менять свою девичью фамилию, но в загсе Олег так строго на нее посмотрел и засиял, как ребенок, когда она согласилась стать Даль...

«Почему я вышла за Олега, хотя видела, что он сильно пьет? С ним мне было интересно. Мне было уже 32 года, и я думала, что справлюсь с его слабостью. Каким-то внут-ренним чувством ощущала: этого человека нельзя огор-чить отказом...» — говорила Е. Даль. Первые годы их се-мейной жизни были особенно трудными: Даль очень сильно пил, потом стал «зашиваться» и мог подолгу не пить, по-том снова срывался... «Тогда Олег пил всерьез, и я не могла к этому привыкнуть, не могла справиться, — вспомина-ла Елизавета Алексеевна. — Справлялась в основном моя мама, которая его обожала с самого первого дня, — и он ее тоже. Был момент, когда я просто не могла ходить на работу — он не приходил ночевать или приходил ограб-ленный, с него снимали часы, шапку... Мне приходилось ездить за ним в вытрезвитель. И вместе с тем были чудные месяцы, когда он не пил и все было замечательно... Олег понимал прекрасно, что у нас рушилась жизнь, очень хо-тел избавиться от этой- привычки. Все это в его дневнике записано. Он понимал, но ничего не мог сделать. Хотя был человеком очень сильной воли».

Но несмотря ни на что Олег и Лиза почти не ссори-лись — во многом благодаря Лизиному терпению, ее уме-нию прощать. Лишь поначалу она обижалась, когда муж, даже будучи трезвым, в бешенстве срывал на ней злость! Потом она поняла, что весь этот гнев к ней не относится что Олегу просто надо выплеснуть эмоции, освободиться от них. Она училась терпеть. И научилась. А промолчав, не ответив ему тем же, тут же, через пять минут, получала от него такую, пусть не высказываемую словами, благо-дарность за то, что все приняла на себя, улыбнувшись, нисколько не обидевшись... Лиза почувствовала главное: Олегу очень важно знать, что он может прийти домой та-кой, какой он есть, и его поймут. Ему не надо было тра-тить дополнительные силы на то, чтобы притворяться, иг-рать, актерствовать еще и дома. «Живя с Олегом, я с каждым днем менялась, переделывала себя. Я жила его жизнью», — говорила Елизавета Даль.

До встречи друг с другом и Лиза, и Олег уже имели опыт семейной жизни. Даль был женат на актрисе Татьяне Лавровой, их брак продержался совсем недолго — всего полгода, а Елизавета четыре года была замужем за Леони-дом Квинихидзе, впоследствии ставшим известным кино-режиссером (зрители знают его по фильмам «Соломенная шляпка», «Небесные ласточки»). Это были ранние, сту-денческие браки. Семейные отношения по разным причи-нам не сложились. «Неудивительно, что из этого ничего не получилось», — сказал о своем первом супружеском опыте Олег Даль.

Через два года после того, как Олег и Лиза поженились, они переехали в Москву, поменяв роскошную ленинград-скую квартиру в писательском доме на двухкомнатную «хру-щевку» в конце Ленинского проспекта. Квартирка была кро-хотная, слышимость жуткая, живущая этажом ниже старушка возмущалась вполне серьезно: ваши котята топают и меша-ют мне спать... Однако новоселы не унывали. «Мы жили там вчетвером, — вспоминает Лиза. — Олег, я, мама и чувство мора. Когда к нам кто-то неожиданно приходил, я не мог-ла сказать, что Олега нет дома, потому что в квартире отку-да-нибудь обязательно торчали то его нога, то рука, то его нос... Мама Олега жила в двухкомнатной квартире в Любли-но. В это время Олег перешел из "Современника" в Театр на Малой Бронной, директором которого тогда был Дупак — очень предприимчивый человек. Олег попросил его помочь обменять наши две квартиры на одну в центре, в противном случае он пригрозил уйти из театра, так как ездить ему при-ходилось очень далеко. Дупак нам помог. В 1978 году мы переехали в четырехкомнатную квартиру на Смоленском бульваре. Олег полюбил эту свою квартиру, всячески ее бла-гоустраивал». С этой квартирой в самом центре Москвы, которую артист обожал, связана странная история. Когда-то Олег Даль с актером Игорем Васильевым проезжал мимо этого дома — он еще строился — и сказал: «Я буду здесь жить, это будет мой дом». Сказал — и забыл. Вспомнил лишь через десять лет, когда пришел сюда со смотровым орде-ром. Даль был счастлив в этой квартире. Раньше он часто называл себя бродягой и говорил, что не любит дом, теперь все изменилось. «Это не квартира, — говорил он. — Это — сон». Но чувство домашнего тепла, уюта пришло к нему не только и не столько благодаря новому дому, а главным об-разом благодаря той душевной близости, которая существо-вала в их семье. «Олег сразу подружился с моей мамой.... Ее отец, мой дед — Борис Михайлович Эйхенбаум — был знаменитым литературоведом, профессором, учителем Анд-роникова и соратником Тынянова и Шкловского. Когда деда не стало, я думала, что таких людей больше нет. И вдруг в Олеге я открыла похожие черты», — говорит Елизавета Алексеевна.

Даль обожал свою тещу Ольгу Борисовну, и та отвечала ему взаимностью. «Он мне понравился с первого взгляда. Удивительные глаза... — рассказывала О. Эйхенбаум. — Когда я на него первый раз посмотрела, то сказала себе: "Ну вот, пропала моя Лиза!". Я знала, что он давно холо-стяк, разошелся с Таней Лавровой и пять лет жил один... У меня, кстати, не было впечатления, что он безумно влю-бился в мою дочь. Правда, совершенно очаровательные Письма из Алма-Аты меня убедили в Лизином выборе... Человек он был особенный, поэтому мне с ним было очень легко. Я далеко не всех Лизиных поклонников любила, так что я совсем не каждому была бы легкой тещей...». Свою обожаемую тещу Даль называл Олей, Олечкой. Так же ста-ла звать свою маму и Лиза. Еще Олег Даль называл своих женщин Старшая и Младшая Кенгуру. Называл без ехид-ства и злости — по-доброму. «Почему кенгуру?» — спро-сили как-то Елизавету Алексеевну. Она рассмеялась в от-вет: «Наверное, потому, что мы сумки таскали очень тяжелые».

Потом они сделали из холла Олегу кабинет, и его счас-тье стало просто запредельным. Он мог, когда хотел, оста-ваться наедине с собой. Читал, писал, рисовал, слушал музыку. Теперь он говорил Елизавете Алексеевне серьезно и церемонно: «Сударыня! Вы на сегодня свободны. Я но-чью буду писать. А засну потом на диванчике, в кабине-те». Ольга Борисовна восклицала: «Олежечка! Но диван-чик-то узенький». — «Я тоже узенький», — успокаивал Даль тещу. На Смоленский бульвар Олег позднее привез и свою маму. Обе мамы — и Олега, и Лизы — не работали, будучи уже пенсионерками. И Лиза не работала. Так хотел Даль. Он говорил: «Когда ты служишь мне, ты приносишь боль-ше пользы кинематографии, чем сидя за монтажным сто-лом. Там тебя могут заменить». И Лиза стала служить Оле-гу. И никогда не жалела об этом. Жена одного актера как-то сказала Лизе: «Конечно, он тебя любит! А чего ж не лю-бить... Ты ему каждый день с утра до вечера говоришь, что он — гений». Лиза рассмеялась. Она если и говорила Далю, что он — гений, то лишь в шутку, всерьез он ей этого не позволил бы... Майя Кристалинская, с которой Даль од-нажды познакомил Лизу, посмотрев внимательно на нее, сказала: «Вы, наверное, очень счастливая». Елизавета за-думалась и после небольшой паузы согласилась: «Да». Но с тех пор на этот вопрос отвечала не раздумывая.

Елизавета Алексеевна Даль как-то сказала о том, что очень важно знать, что ты счастлива именно в тот момент, когда ты действительно счастлива; не после, не потом, когда все пройдет и ты вдруг спохватишься и начнешь убивать-ся: ах, я, оказывается, была счастлива тогда и не знала, не догадывалась об этом; нет, надо знать о своем счастье в момент его рождения, в момент существования. Елизавета Даль часто вспоминала о том, как в 1973 году, в день ее рождения, на съемках в Таллинне картины «Вариант "Омега"» Олег подарил ей ведро роз. Ровно тридцать шесть штук, и там же, в Таллинне, представляя ее Ролану Быкову, ска-зал гордо и значительно: «Лиза Эйхенбаум, она же — гра-финя Апраксина, она же теперь — Даль». Такие яркие вспышки счастливых мгновений, которые случались в их жизни, они оба очень ценили и берегли в своей памяти. Елизавете эти воспоминания помогали выжить тогда, ког-да Олега уже не было рядом. Конечно, они приносили не только утешение, но и боль, и страдания. «Странно: когда я вспоминаю нашу жизнь, вижу ИХ вдвоем, ЕГО и ТУ Лизу. Не меня. ТУ Лизу похоронили вместе с Олегом, а я осталась как какой-то свидетель, — вспоминала Е. Даль. — Это не выдуманный образ, а мое ощущение. Я всегда вижу не себя с ним вместе, а их двоих. Не знаю, почему...». Даль был одинок в актерской среде. Лиза как никто другой понимала это. Она познакомила его с замечатель-ными литераторами — Шкловским, Андрониковым, Ка-вериным. Даль этих великих стариков обожал. И они его нежно любили. Но все же по-настоящему близких друзей у Олега Даля не было. Он был закрытым человеком, а окру-жающим нередко казалось — хмурым и нелюдимым, хотя это было не так. «Многим Олег казался мрачным челове-ком, но дома он всегда был веселым и добрым, — рас-сказывает Елизавета Алексеевна. — У него была заветная мечта — сыграть комедийную роль. Однажды Олег очень смешно изображал старика, и мне вдруг стало страшно: я поняла, что он сам никогда стариком не будет. Меня ни-когда не покидало ощущение, что его связывает с жизнью тонкая ниточка, которая может оборваться в любую се-кунду». Осуществить свою давнюю мечту Олегу Далю не довелось. Казалось, она уже почти сбылась — артиста при-гласили в Киев сыграть в долгожданной комедии, но спу-стя три дня после приезда в Украину — 3 марта 1981 года — Олег Даль ушел из жизни. Он предчувствовал свой уход — в дневнике артиста есть мысли о смерти. В октябре 1980 го-да он записал: «Стал думать часто о смерти. Удручает ник-чемность. Но хочется драться. Жестоко. Если уж уходить, то уходить в неистовой драке. Изо всех сил стараться ска-зать все, о чем думал и думаю. Главное — сделать». Свой Дневник, который артист вел с 1971 года, он никому и никогда не показывал. Только иногда звал жену и тещу к себе в кабинет и читал небольшие отрывки из своих запи-сей. «Полностью дневник я прочитала только после того как его не стало, — вспоминала Е. Даль — И пришла в ужас. Я знала, как ему было трудно, как он страдал, не вписыва-ясь в существующую систему. Но я даже не подозревала, как разрывалось его сердце».

«Я следующий», — сказал Даль на похоронах Владими-ра Высоцкого, который не был ему другом, но который очень близок ему духовно. Актеру А. Ромашину, жившему неподалеку от Ваганьковского кладбища, примерно в то же время он сказал такую фразу: «Толя, ты живешь там же? Я скоро там буду». И все же, хотя мысли о смерти преследовали его, актер не стремился к ней, как считали многие его коллеги. Некоторые из них думали даже, что Даль покончил с собой. То, что Олег Даль не желал смер-ти, подтверждает и вдова артиста: «Олег очень любил жизнь. Всё это грязные слухи о том, что он много пил и умер из-за пьянства. В последние годы особенно не пил. У него было слабое здоровье. Олег сам наложил запрет на спирт-ное. В Москве ходили слухи, что он покончил жизнь са-моубийством. А он умер просто во сне от остановки серд-ца, оно у него было слабое с детства. Последние месяцы мы жили в Монино, на даче под Москвой. За это время он мне сказал очень много хороших слов. Как-то пришел ут-ром на кухню и рассказал, что ему приснился Володя Вы-соцкий, который звал с собой. Я ответила: "Володя по-дождет, Олежек, ему там не скучно"».

Уже «после всего» одна приятельница сказала Лизе Даль: «Теперь он тебе все время будет чудиться. Ты выйдешь из дома, и вдруг чья-то походка, чей-то поворот головы, чьи-то черты лица напомнят его». Но никто, никогда, нигде и ничем не напомнил ей его. «Еще до знакомства с Олегом, когда я только смотрела его в кино, он поражал меня ка-кой-то нездешностью. Таким нездешним и остался», — говорила Е. Даль. Не «народным», а «инородным» артис-том Даль называл себя совсем не случайно. В нем дейст-вительно чувствовалась некоторая инородность. При этом он был очень требовательным к себе, к искусству и к кол-легам человеком. Э. Радзинский очень хорошо сказал, что Даль был болен прекрасной болезнью — манией совер-шенства. Именно она, может быть, не позволила ему сде-лать больше, чем он сделал. Он уходил из одного театра в другой, от одного режиссера к другому.

При этом Даль с блеском играл в самых разных филь-мах — от классики до сказок и приключений. Он любил почти все свои роли и был недоволен лишь одной своей работой — картиной «Земля Санникова». Остальные ему и Дизе нравилось смотреть вместе — это «было почти семейным ритуалом». Когда мужа не стало, Елизавета Даль смот-рела фильмы с его участием еще чаще. «Это для меня встре-ча каждый раз. Односторонняя, но встреча, — говорила она. — Помимо того, что показывают по ТВ, у меня еще есть кассеты, я смотрю, когда мне хочется, и это для меня радость».

После смерти мужа Елизавета Алексеевна не делала по-пыток вновь устроить свою личную жизнь. «Я никем не мог-ла заменить Олега. Ведь я его до конца так и не узнала. Это был абсолютно таинственный, загадочный человек. Я могла угадать любое его желание, понять его состояние, простить все что угодно, но как человек и как артист он остался для меня полнейшей загадкой».

Елизавета Даль пережила мужа на двадцать два года. Двад-цать два года она хранила память о нем. Без истерик, без надрыва, без публичных страданий. Она просто любила его. Как будто он не умер. Ее любовь к нему была тихой, сдер-жанной, живой, теплой, деликатной. Лиза Даль никогда не играла роль безутешной вдовы. Не искала нужных знакомств. А последнее время почти не выходила из дома. Она часто сидела в кабинете мужа, где все осталось прежним и напо-минало о нем: театральные афиши, фотографии, книги, на столе — проигрыватель и любимые пластинки. «Я всегда буду любить и помнить Олега, — говорила Елизавета Алексеев-на. — У меня такое чувство, словно меня похоронили вместе с ним. И я сейчас живу только для того, чтобы было кому рассказать об актере и человеке Олеге Дале...»

Вдова великого актера умерла, не дожив пяти дней до его Дня рождения. 25 мая 2003 года Олегу Далю исполнилось бы 62 года. Годы, прожитые без мужа, были нелегкими для Ели-заветы во всех отношениях. Детей у нее не было, но Лизе нужно было заботиться о двух мамах — своей и Олега. Пос-ле долгого перерыва она пошла работать на студию «Союз-спортфильм» — на «Мосфильм», где было много знакомых, Идти не хотела. Когда через несколько лет обе мамы, одна следом за другой, ушли из жизни, Лиза осталась совсем одна. Но в начале 90-х судьба подарила ей встречу с тогда еще совсем молоденькой девушкой — Ларисой Мезенцевой Бездетная Елизавета Алексеевна полюбила ее как дочь, и Ларисе она стала второй матерью. «Лиза была очень боль-на, — вспоминала Л. Мезенцева о последних днях жизни Е. Даль. — Ее мучили бронхиальная астма и ишемия. Мы покупали нужные лекарства, но ее пенсии и моей зарплаты даже если бы мы год ничего не ели, не хватило бы, чтобы оплатить Лизе хорошее лечение. Ее смерть была неожидан-ной, внезапной. Утром, уходя на работу, я спросила: "Ну, как ты?". Она ответила: "Знаешь, сегодня мне много луч-ше!". Я спокойно отработала, а когда вернулась домой, на-шла ее уже мертвой. Она ушла за несколько часов до моего возвращения домой». Она ушла к тому, кого всю свою жизнь помнила и любила. Наверное, душа ее истосковалась так, что сил больше просто не осталось...

У писателя Виктора Конецкого, который был соседом Елизаветы и Олега по дому на Петроградской стороне в Ле-нинграде, есть рассказ «Артист», посвященный Олегу Далю. Его невозможно читать без слез. Там есть такие строчки: «Заканчиваю словами из письма жены Олега: "Осиротев-ший наш родной сосед! Я помню, как в твою незапертую дверь он приходил на ваш мужской совет. Душа его бывает и теперь с тобой. Открыта ей к тебе дорога. Ты передай, что я люблю его, как души любят Бога. Найди слова — я их теперь не знаю, всегда любившая его как женщина земная"».

Олег Даль неоднозначная и яркая фигура в кинематографии, который своим талантом сводил с ума многих поклонников, но своим поведением на сцене выводил из себя своих коллег. О нем говорили сколько хорошего, столько и плохого.

Это был человек крайностей, тем не менее своим непосредственным характером он многого добился в своей карьере. Его прощали как нашкодившего ребенка, который ошибался и запутывался в своей жизни, но понимал и шел вперед. У Олега Даля была непростая судьба и каждый вспоминает о нем по-своему.

Рост, вес, возраст. Сколько лет Олегу Далю

Говорят, что сорок лет для мужчины - это роковая дата, почему-то этот возраст считается переломным моментом в жизни. Некоторые переступают этот рубеж и вновь с новыми силами идут в бой по своей жизни, а некоторые, как например, Олег Даль отдаются в руки судьбе. У Даля уже не было ни сил, ни желания карабкаться и жить.

Интересно смотреть как с юношеских лет менялся Олег Даль. Фото в молодости и сейчас поклонники рассматривают и любуются, так как актер был просто великолепен. Интересуются такими данными как рост, вес, возраст. Сколько лет Олегу Далю было бы сейчас, если бы не тот вечер, который унес жизнь молодого мужчины. Тридцать семь лет назад актер ушел из жизни, измученный жизненными обстоятельствами. При своем росте 185 см актер весил немного и выглядел худощавым, но ямочки на его щеках помнили многие девушки того времени.

Биография Олега Даля

Биография Олега Даля была не простой, но актер молодой актер все же оставил свою историю. Родился он 25 мая 1941 года перед самым началом войны в Подмосковье.

Время было тяжелое, отец – Иван Зиновьевич работал инженером, которого после забрали воевать, а мать- Павла Петровна осталась с тремя детьми. У Олега были еще брат – Борис и сестра -Ираида. Когда мальчик учился в школе, то хотел посвятить себя спорту, но из-за порока сердца, оставил эти занятия. Поэтому Олег начал заниматься более спокойными увлечениями - писал, стихи, рисовал и видел себя актером.

Фильмография: фильмы с участием Олега Даля в главной роли

После окончания школы, юноша поступает в театральное училище, где с головой уходит в свою профессию. На одном из отборочных туров, Олега Даля выбирают на роль и в 1961 году фильмография актера начинается с фильма «Мой младший брат», после которого его приглашают в картину «Человек, который сомневается»

Олег показал себя на что он способен, многие режиссеры приглашали его, но особую популярность актеру принес фильм «Хроника пикирующего бомбардировщика» После выхода этой картины, Олег Даль становится одним из любимых актеров публики, и многие пророчат ему большой успех.

Помимо кино, Даль играет в театрах, где еще больше волнует зрителей своим талантом. Чего только стоит постановка с ролью Васьки Пепла, после которой Олег своей игрой завоевывает сердца зрительского зала.

«Незваный друг» и «Отпуск в сентябре» были последними картинами в жизни актера, которые запомнились особенно четко. Пересматривая вновь и вновь, актер играл с таким надрывом, с такими силами, будто знал, что больше ему не придется ни играть, ни жить. Умер Олег Даль 3 марта 1981 года.

Личная жизнь Олега Даля

Личная жизнь Олега Даля не сразу складывалась, как бы ему хотелось. Первая жена – Нина Дорошина на своей свадьбе призналась, что любит другого человека. Поговаривают, что это из-за нее начались запои у актера, которые в дальнейшем привели к тому, что причина смерти актера стала злополучная бутылка водки. Вторая жена – Татьяна Лаврова, не настолько любила Олега, чтобы терпеть его взбалмошный характер и очередные застольные посиделки.

Лишь с третьей попытки Далю удалось найти ту, которая растворилась в нем, несмотря на побои и пьяные выходки. Елизавета умела быть честной, преданной и до конца нести свой крест. Хотя были моменты, когда Лиза не выдерживала и говорила «стоп». Она вспоминала случай, когда Даль после очередного запоя начал душить ее, после чего жена решила расстаться. Олег через две недели вернулся домой, сказал, что зашился ампулой с Владимиром Высоцким от алкоголизма на три года. Естественно, Елизавета простила его и поняла. А через полгода началось все сначала, не помогали ни кадировки, ни ампулы – ничего.

В последние годы жизни актер стал чаще задумываться о смысле жизни, ему свойственно было поразмышлять на высокие темы. Его жена говорила, что все-таки ждал Олег Даль смерть. По какой причине актер впадал в депрессии? Он то плакал, то смеялся, мог сорвать спектакль - наверное все же потому, что психика не выдерживала такой эмоциональной нагрузки и пьяной разрядки. А когда были похороны Высоцкого, Даль начал громко смеяться и говорить, что скоро они встретятся. Будто чувствовал, что его скоро не станет. Его жена замечала за ним некоторые вещи, но не придавала этому значение. Позже вспоминала она, что Олег был готов умереть и он не боялся этого.

А Лаврова вспоминает, что накануне ей приснился вещий сон, что Олег Даль приходил к ней прощаться, и почему-то с бородой, хотя Олег всегда был свежевыбритым. Когда Татьяна узнала ужасную новость, ее потрясло все происходящее. В гробу Олег Даль лежал с бородой, он отпустил ее для новой роли, в которой должен был сниматься.

В тот вечер, когда не стало Олега Даля, распив по стопочке перед сном, он сказал своему коллеге: «Пойду умирать». До своего сорокалетия актер не дожил два месяца.

Семья Олега Даля

Последнее время семья Олега Даля – это была всего лишь его любящая жена, мать и теща, с которыми он проживал в одной квартире. Елизавета ухаживала за обеими женщинами, а Олег как настоящий мужчина обеспечивал достаток семьи. У актера с матерью жены были настолько понимающие и теплые отношения, что, когда женщина умирала, последняя ее воля была, чтобы ее прах развеяли над могилой Олега Даля.

С сестрой Олега никогда не связывали родственные узы, более того, после смерти актера, Ираида, забрав мать к себе, написала исковое заявление в суд от ее имени и претендовала на четырехкомнатную квартиру. «Это были самые ужасные для меня дни», делилась Лиза, «Потеря мужа, суды – я была на грани самоубийства. Очень тяжело принимать удары судьбы, когда рядом с тобой нет человека, на которого можно опереться, который может просто выслушать, а тем более, когда этим человеком является твой любимый муж.»

Дети Олега Даля

У актера хоть и были жены, но ни одна не родила ему наследника, хотя мечта у каждой любящей женщины – это дети. Олега Даля никогда не волновала эта тема, может потому как у человека творческого были свои приоритеты и ценности в жизни.

У актера была очень тонкая душевная организация, и даже его женщины замечали в нем в порыве отчаяния какие-то метания, не присущие мужчинам. Он был настолько ранимым человеком, что для каждой своей женщины он больше походил не на мужа, а на ребенка, которому не хватало опеки и заботы.

Бывшая жена Олега Даля – Нина Дорошина

Бывшая жена Олега Даля – Нина Дорошина, известная нам актриса по киноленте «Любовь и голуби», где она сыграла главную героиню. Нина Михайловна познакомилась с будущим мужем на сьемочной площадке и вскоре вышла за него замуж. Но этот брак был не по любви, поэтому вряд ли с него что-то бы получилось.

Дорошина любила другого человека, а за Даля вышла в отместку своему возлюбленному. Даже на собственной свадьбе Нины не было какое-то время, а потом пришла вместе с любовником, который посадил себе невесту на колени и нагло сказал: «Все-таки я тебе нужен, а не он». Так началась для Даля супружеская жизнь и вот в тот момент нервы у Олега не выдержали, и он ушел в запой на несколько недель. Дорошина до сих пор чувствует себя перед ним виноватой, так как использовала его в своих целях, доказать, что она кому-то нужна. После развода пара оставалась друзьями, так как их больше уже ничего не связывало.

Бывшая жена Олега Даля – Татьяна Лаврова

Бывшая жена Олега Даля – Татьяна Лаврова вспоминала недолгий брак как свою ошибку молодости, но не о чем не жалеет. Если женщина была уже на ногах, самодостаточная и уверенная, то у Олега все только начиналось. Потрепанное пальтишко, счесанные носки на ботинках и уж больно ранимая душа. Татьяна помогала ему, чем могла, покупала одежду, обувь, но единственное, что не могла терпеть – это пьянки, которые устраивал муж. Каждый раз Даль обещал больше не пить и каждый раз Лаврова верила и прощала.

Позже она вместе с мужем начала выпивать, чтобы, как говорится, ему меньше было. Но каждый обманывал сам себя и дело дошло до развода. Позже Татьяна Лаврова вспоминает «Даль был необыкновенным человеком, нам даже было уютно вместе молчать, если бы не одно но». После расставания у актрисы было много мужчин, но говорила, что влюбляется лишь в талантливых.

Жена Олега Даля – Елизавета Эйхенбаум

Жена Олега Даля – Елизавета Эйхенбаум прожила с актером в браке более десяти лет. Вот женщина, которая могла управлять своим мужем, идти на компромиссы и своей мудростью пытаться сохранить семью. Все-таки Лиза любила Олега, если терпела его порой неадекватное поведение, все те же выпивки и буйный характер. Однако женщина сумела найти правильный подход и понимая, что в своей рюмке он таит какую-то обиду или злость на кого-то, начала провоцировать его на скандал. Терпела, чтобы мог снять с себя груз, выплеснув весь негатив – лишь бы не пил.

Конечно женщине было обидно, но помимо этого были и хорошие воспоминания с их совместной жизни. Она вспоминает, что Даль был очень добрым человеком и всегда переживал за своих близких. Он заботился о своей жене как мог, любил ее и всегда просил прощения, говоря, что испортил ей жизнь. Но Елизавета в те минуты была счастливой женщиной, когда слышала от мужа добрые слова, надеялась, что все впереди и все будет хорошо, нужно просто потерпеть.

Елизавета Эйхенбаум после потери любимого мужа, вновь не обрела семейного счастья, а ей это и не нужно было. Она жила воспоминаниями прошлой жизни, где были Лиза и Олег. «Когда Олег ушел из жизни», делится женщина, «Он забрал меня с собой».

Инстаграм и Википедия Олега Даля

Сейчас много информации можно найти в интернете интересующей личности, а особенно популярен сейчас инстаграм и Википедия. Олега Даля тоже можно найти в социальных сетях, вернее сообщество, названное его именем и посвященное творчеству актера. Люди неоднозначно относятся к Олегу Далю и как к человеку, и как к актеру.

Некоторые осуждают его, считая непорядочным поведение, в то время как от других требовал гораздо большего, чем от себя. Но не зная лично человека, трудно судить о его поступках. Хоть и говорили, что последняя жена не жила с ним, а мучилась, сама Елизавета говорила о нем: «Этого человека не знал никто, так как знала его я, поэтому смело могу сказать, что Олег, вопреки его непредсказуемого нрава, был очень благородный. Он устраивал мне праздники, делал сюрпризы, у него был очень тонкий юмор. И пусть некоторые не понимали его и даже закрывали перед ним двери, зла он никогда ни на кого не держал. Его внутренняя интеллигентность не позволяла ему переступить через себя и хоть он и казался не от мира сего, все его любили».Статья найдена на alabanza.ru

Один из самых любимых советских актёров, Олег Даль не получил звания заслуженного, ни, тем более, – народного артиста. В своей недолгой жизни он для многих был неугодным, требовательным и неудобным. Фильмов, в которых он снимался, могло быть больше, а театров, которые он часто менял – меньше. Но так распорядилась с этим талантливым и неординарным человеком его беспокойная судьба. Причиной смерти Олега Даля стал сердечный приступ.

Он родился в 1941 году в Люблино, которое ещё не было Москвой, в интеллигентной семье и самого детства имел проблемы с сердцем. Ещё мальчиком, Даль проявлял способности к живописи, музыке и литературе. После окончания средней школы он, вопреки пволе родителей, захотелстать актёром и даже самостоятельно избавился от дефекта речи – картавости. Олег поступил в Щепкинское театральное училище и, после получения диплома, стал актёром Малого театра. Потом он пришёл в «Современник» к Олегу Ефремову, уже имея хорошую репутацию актёра. Там он встретил свою первую любовь – актрису Нину Дорошину, которая в 1963 году стала его женой. Но этот брак быстро распался: Дорошина, влюблённая в Ефремова, ему изменила.

Роли, которые Даль играл в «Современнике», были не слишком большими. Но в некоторых он, всё же, сумел выразить своё видение образа и московские театралы часто ходили в театр смотреть именно его игру. Дебютом Олега в кино стала драма «Мой младший брат», в которой он сыграл Алика. В 1966 году ему досталась интересная роль в военной комедии «Женя, Женечка и «Катюша», где его заметили зрители, а роль Соболевского в следующем фильме «Хроника пикирующего бомбардировщика» сделала Олега Даля известным. Затем были блестящие роли в сказках, которые раскрыли талант актёра во всей его полноте: «Старая, старая сказка» и «Тень», роль шута в «Короле Лире» и Крестовского в «Земле Санникова», которую сам актёр не любил.

Становясь всё более популярным у зрителей, Даль не становился более счастливым. Его второй брак с актрисой Татьяной Лавровой тоже не был удачным и длился полгода. Его часто не устраивали предлагаемые в спектаклях роли и он был требователен не только к себе, но и к режиссёрам, коллегам по сцене. Анатолий Эфрос вспоминал, что «Даль был замкнут, нервен и нетерпелив, убийственно остроумен, а иногда невыносим» и в нём всегда чувствовался «мятеж… против… нелепостей жизни… её уродств». Олег часто отказывался от эффектных ролей и переходил из театра в театр. И ещё он пил, зная о том, что это вредно для сердца и может плохо кончиться.

Далю повезло сняться для ТВ в роли Печорина, о которой он мечтал, сыграть советского разведчика в мини-сериале «Вариант Омега», воплотив в жизнь мечту любого русского актёра и создать романтический образ принца Флоризеля. На театральной сцене у него тоже были интересные, отмеченные публикой и критикой удачи. Несмотря на то, что вся страна полюбила его за роли в кино, Даль был, в первую очередь, великолепным театральным актёром: чутким, тонким и изобретательным. Он играл «в собственном неповторимом образе» – по определению Вениамина Каверина. Но всё это было на каком-то изломе, с вечной возможностью сорваться, отказаться, броситься в омут забвения.

Его третьей женой стала Елизавета Эйхенбаум, которая сумела создать для мужа уют, заботу и стабильность в доме, но изменить его творческую жизнь ей было не под силу. Даль конфликтовал с начальством и окружающими и запивал. Во время творческой командировки в Киев, он, уехав от опеки жены, выпил, хотя держался уже несколько лет. Противоалкогольная ампула, вшитая ему врачами в 1973 году, вызвала соответствующую реакцию сосудов и наступил кризис. Вдова актёра выступала против этой версии, настаивая на том, что Даля сразил обычный сердечный приступ, но о «торпеде» упоминали многие из друзей Олега Ивановича.

Однако вопрос, почему умер Олег Даль, в 1981 году, в возрасте 39 лет, оказался не таким важным, как решение о его захоронении: ни на одном из главных столичных кладбищ не нашлось места для этого актёра. Проблему решали на высоком уровне и, наконец, власти обязали директора Ваганьковского кладбища отыскать подходящий участок в центре. Его нашли на заброшенной могиле русской балерины ХIХ века Рославлёвой. Там, в тесноте, и похоронен Олег Даль.

6469 Просмотров

Супруга знаменитого актера Лиза Даль предала гласности интимные письма знаменитого актера, по образности и искренности не уступающие пушкинским

Личная судьба Олега Даля изобилует крутыми поворотами. Актер был бескомпромиссным, резким и закрытым даже от друзей человеком. Неудовлетворенность собой, окружающими, ролями, которые приходилось играть, часто выливалась на близких. Учитывая пагубное пристрастие Даля к алкоголю, жизнь с ним назвать легкой язык не повернется. Тем удивительнее читать письма Олега Ивановича к своей супруге Лизе, с которой они прожили 10 лет, до самой смерти актера в 1981 году.

«Утром сего дня, бредя по желтым листьям, покрывающим холодеющую землю, подумал о тебе с прекрасной тоской, - пишет жене Олег Даль. - С прекрасной потому, что она была светлой. На душе у меня хорошо и покойно, потому что в мыслях моих ты. Настроение мое тихое и благостное. Делюсь им с тобой щедро, как осень. Тихонько и нежно обнимаю тебя и еле-еле касаюсь твоего лица, целую и дышу твоими глазами. Не знаю, что такое любовь. Не знаю, как понимать сие обозначение некоего чувства или смысла его. Но кажется мне, чувствую я что-то необычайное, как ребенок, который ждет пробуждения после новогодней ночи. В воздухе пахнет мандаринами, елкой, плюшевыми зайцами, и хочется как можно дольше не открывать глаза…»

Олега Даля нет с нами уже 35 лет, а до сих пор в его биографии множество загадок. Сам актер был очень закрытым человеком, почти никогда не давал интервью. После его ухода вдова Даля, Елизавета, прожила еще 22 года. И одним из немногих людей, кому она рассказывала о своей жизни с артистом и доверила переписку с мужем, был Александр Иванов - киновед, автор нескольких книг об Олеге Дале.

С Лизой, вдовой Олега Даля, я познакомился во второй половине 1980-х. Ей было едва за пятьдесят. Миловидная, даже красивая, очень гостеприимная женщина. Наше общение постепенно переросло в дружбу, продолжавшуюся более полутора десятилетий. Наши с Лизой беседы о ней и об Олеге Дале продолжались почти постоянно (иногда - ежедневно) девять лет. И если поначалу, еще в 80-х, мы мечтали о создании некой книги ее воспоминаний об Олеге, то уже через пару лет она очень нервозно задала вопрос одной нашей общей знакомой: «Саше я рассказываю о таком, чем не делилась даже с собственной матерью! Не слишком ли много откровенностей?!»

Вроде бы риторический вопрос разрешился 5 сентября 1997 года. В этот день мы с Лизой по привычной схеме беседовали «лишь на одну конкретную тему». То ли сам разговор неприлично надолго затянулся и окончательно утомил ее (мы проговорили о литературных опытах Олега Даля восемь с половиной часов!). То ли она именно в эту встречу ощутила некий финальный предел и поняла для себя: дальше не надо ни слова, но только в доме Олега Даля я больше не бывал ни разу. Расстались мы, между тем, по-хорошему, выражая надежду на завтрашнюю встречу. Был очень студеный вечер, и Лиза замотала мне шею прямо поверх джинсовки шерстяным шарфом Олега. На прощание мы расцеловались…

Потом было много телефонных разговоров, а наша личная встреча состоялась только в 2001 году. Лиза тогда меня спросила: «Ты хорошо бережешь материалы наших с тобой бесед?» - «Пуще собственного глаза». Она помолчала и говорит: «Интересно, как все это будут воспринимать лет через пятнадцать?.. Будут ли еще помнить об Олеге? Обо мне в его жизни? Опубликуешь?..» - «Посмотрим…»

И вот пролетели эти пятнадцать лет. 27 ноября исполнилось 46 лет с того дня, когда начался десятилетний супружеский путь двух человек: артиста Олега Даля и монтажера Лизы Апраксиной (девичья фамилия Елизаветы Алексеевны. - Прим. ред.), ставшей верным «оруженосцем» этого необыкновенного, сложного, противоречивого, подчас жестокого, талантливейшего человека. Вы знаете гениев, которые бывают другими?

Иногда приходится идти на некоторые… провокации, что ли. Поэтому, договорившись об очередной встрече с Лизой Даль в ее незанятый домашними делами день, я уже примерно представлял, о чем мы будем говорить. Ровно в полдень 31 марта 1996 года я позвонил в квартиру на Смоленском бульваре. Через пять минут мы сидели с Лизой напротив друг друга в кабинете Олега. Это было ее любимое место для разговоров тет-а-тет. Первый мой вопрос ее несколько озадачил: Лиза отложила в сторону вязание.

А.И.: Мы много и постоянно говорим о ваших с Олегом чувствах по отношению друг к другу. То одно выясняется, то другое. Но за много лет я ни разу не слышал того, что подтвердило бы его любовь к вам как к женщине. Не всякие там фигли-мигли, а Любовь. Есть такие тому примеры?

Она немного растерянно ответила:

Е.Д.: Ну… есть.

А.И.: Расскажите, пожалуйста, я очень прошу. В нашем деле никогда не знаешь, когда это может вдруг пригодиться. А то, что пригодится, - уверен­.

Е.Д.: Звучит убедительно. Хорошо! Я тебе расскажу «о Любви», но с одним условием.

А.И.: Каким?

Е.Д.: Ты нигде не будешь использовать… услышанное… пока я жива.

А.И.: Ну, ну, ну! Во-первых, я не хочу определять этим разговором длину вашей жизни! И потом… если это настолько личное…

Е.Д.: Нет уж! Сам напросился. Теперь сиди, слушай и записывай. О двух при­ездах Олега домой на такси… Первый - это в день окончания основной работы по фильму «В четверг и больше никогда». Олег попивал во время съемок. Временами - много. Но постепенно это сходило на нет. Потом он «зашился» в начале июля. Всё. Другой человек. А в тот день был его звонок по телефону. Откуда-то из автомата, но уже в Москве. Из Пущина вернулся, значит, с кем-то. «Прошу тебя, выйди из дома и встреть меня на улице».

Вышла на улицу. Вокруг нашей новостройки пустыри. Подъехать там ни черта было нельзя! И при этом все покрыто клевером, ромашками, сурепкой. И посередине растет огромный благоухающий куст шиповника, оставшегося еще от каких-то чуть ли не дореволюционных дачных садов, которые там когда-то были. Птицы поют дивно. Жарко очень. Тишь какая-то особая, послеобеденная. Пчелы и шмели жужжат. В общем, к любви располагает все. (Смеется.) Как не на окраине Москвы находишься. Слышу: дрын-дрын-дрын… По колдобинам медленно двигается такси. Подъезжает прямо ко мне. Из него выходит Олег. И, не расплатившись, не взяв вещи, подходит ко мне. Осторожно обнимает обеими руками и начинает целовать в губы. Так, с большой страстностью, я бы сказала.

Водитель просто обалдел. Привез Даля (он его узнал) куда-то на выселки, а тот с какой-то женщиной начал обниматься-целоваться! Я краем глаза вижу: мужик отвернулся, потом закурил, опершись на машину. Молчит. Ждет. Что дальше будет. Дальше Олежечка поднимает одну руку и запускает пальцы в мои волосы. И начинает кончиками пальцев гладить по голове. По затылку. При этом мы продолжаем целоваться. У меня ноги начинают подкашиваться, но он меня очень крепко держит другой рукой. Видимо, я одурела совершенно, потому что когда в какую-то секунду от него оторвала лицо, то сказала что-то… ну, так примерно: «Тын… пын… перестаньте… пож-жа… луйста…» Олег расхохотался. Потом забрал сумку с заднего сиденья, а водителю дал пять рублей. И говорит ему: «Шеф! А это - моя Лизонька». Тот отвечает: «Я понял, Олег Иванович, ехать можно?» Олег опять расхохотался. Вот такой… сюжет! Ну что - есть «Любовь»?

А.И.: М-м-м. Да. Есть.

Е.Д.: Между прочим, на этом не кончилось. Это был день любви. Это была ночь любви. Это был рассвет любви, который мы встретили вместе. Сидя на подоконнике открытого настежь окна. Уж если Олег хотел, чтобы нам обоим было долго хорошо, он умел создавать такие праздники. А праздник был. Потому что я, сколько ни напрягаю память, никак не могу вспомнить: а где все это время была Оля?!» (Смеется.) (Лиза говорит о своей матери - Ольге Борисовне Эйхенбаум, с которой они жили вместе. - Прим. ред.)

«Второе такси». Так назовем другой сюжет. Это было там же, на улице Новаторов, 27 ноября того же 1977 года. Олег возвращался из Вильнюса. После выступлений от «Кинопропабанды» (Бюро кинопропаганды занималось организацией творческих вечеров кинематографистов по всей стране. - Прим. ред.), как он ее называл.

И так же, как и летом, он попросил меня выйти на улицу. Было холодно. Тоже приехал на такси. И выходит из него… с огромным букетом совершенно дивных алых роз. Какого-то неземного аромата. Мне летом исполнилось сорок. Он подарил сорок один цветок. В чет-нечет верил, как в примету. Потом, уже дома, говорит: «Может, ты у меня еще и подарки попросишь?» Я ответила: «А разве их просят?» - «Иногда… как бы и просят». Я подошла и села на пол возле его ног, а он сидел в кресле. И говорю: «Даль, а Даль! А где же мои подарки?» Он достал из сумки очень красивое зеркало, потрясающую расческу и записную книжку, где уже была сделана дарственная надпись. Пока я все это рассматривала, он осторожно и очень нежно гладил меня рукой по голове.

Я уже хотела встать, но было так приятно и хорошо где-то внутри, что посидела еще минут пять просто так. Наслаждаясь. Это была седьмая годовщина нашей свадьбы. Валя Никулин мне потом рассказывал, что Олег еще недели за три заметался и говорил ему: «Дата-то критическая! Куля, семь лет - это семь лет! Надо Лизку как-то… Того… Отметить!» При этом Олежечка постоянно делал вид, что никаких дат наших не помнит вовсе. Даже, было дело, демонстративно просил: «Напомни мне потом о нашем дне!» Хотя помнил лучше меня.

Годом ранее, пришел домой. Поел. Прилег отдохнуть. Говорит мне: «Елизавета Алексеевна, а мы с вами уже как долго… «законно состоим»?» Я только собралась «подскочить», как он достает из кармана брюк коробочку. А в ней перстень. С шестью камнями. Мне. На наше шестилетие. А его литовские подарки мне до сих пор служат! И зеркало, и расческа. И книжечка. Только Олег обижался и осуждал меня за то, что я стала в ней записывать кулинарные рецепты. «А что же мне в ней, по-твоему, писать надо?» - «Про меня бы лучше что-нибудь записывала! И в разлуке - перечитывала». Вообще он с годами все больше и больше давал волю своей сентиментальности. Что было совершенно не в его характере и правилах. На мои подарки, например, он неизменно реагировал с иронией. Но абсолютно беззлобной.

Наши любовные отношения не затухали с годами, а наоборот, развивались по возрастающей. И если поначалу Олег мог звать меня дома и просто: «Апраксина, подь сюды!» - то потом я стала Далюгой. А потом и Далюшей. Наступало «отепление». Которое закончилось принятием меня в его «клан людей». При этом осторожность в общении… не бережность, а именно осторожность, присутствовала во все годы нашей жизни. Это тоже имеет самое прямое отношение к понятию любви двух людей. И привело это к тому, что в конце лета 1980-го я вдруг перестала понимать: любит меня Олег или нет? Но там, правда, и год для него оказался редкостно поганым: страшные потери, дикие срывы, полное творческое одиночество. Какая уж тут любовь?..

Я вижу, дружочек, что тебе грустно все это слушать, да? - прервала нашу беседу Лиза. - А мне вот грустно вспоминать. Но - надо. Я хочу, чтобы это осталось так, как было. Вдребезги разбитый жизнью Олег в последние месяцы опирался все-таки на меня. И я как жена как могла его поддерживала. И человечески, и по части творчества… И этого - не вымарать. Всё. Расстроилась… Сейчас. Погоди. Не из-за твоих вопросов, нет. Это другое. Дошли до крайней точки откровения. Дальше о нашей с ним любви не говорим. Хочешь чаю? Сейчас попьем.

Так. Нормально. Я могу еще взять себя в руки. Это - хорошо. (Усмехается.) Давай закончим на веселом? Вот ты знаешь, а Олег ведь поначалу показал себя очень опытным провокатором. В первые месяцы нашей совместной жизни он доводил меня до слез в секунду. Элементарно. За меня заступалась мама. Один раз она не выдержала и буквально заорала на Олега: «Может быть, ты вообще ее НЕ ЛЮБИШЬ?!» Он очень запальчиво, грубым голосом ей ответил: «Да! НЕ ЛЮБЛЮ!» Я завыла, как идиотка в плохом итальянском фильме. Олег простонал: «О, боже, боже мой! В Москву! Только в Москву!» Пошел в прихожую и стал одеваться.

Я бросилась к нему и, рыдая, как полная дура, повисла у Даля на груди. Он меня подхватил, поставил на ноги. Потом прижал крепко-крепко к себе. Промокает своим платком мой мокрый нос и слезы на щеках и говорит: «Бедная ты моя женушка… Никто тебя не любит! Ну никто! Даже дочь профессора Эйхенбаума (отец Ольги - матери Лизы - Борис Эйхенбаум, известный литературовед, автор книг о творчестве Пушкина, Толстого, Ахматовой. - Прим. ред.). Один я у тебя в жизни и есть - на­дежда и опора…» Нет, ты представляешь: каким негодяем (в хорошем смысле слова) надо быть, чтобы устраивать такие семейные розыгрыши, доводя двух женщин до слез и истерики. Одно слово - Артист!

Из десяти прожитых с Олегом лет только первые три года мы жили в разных городах. В остальное время мы практически не расставались. Этим объясняется столь малое количество наших личных писем.

(А.И.: От себя добавлю еще один факт. Помню, как меня поразила «фотолетопись» их семьи. Есть серия фотографий из ленинградского загса, сделанная в день регистрации брака. Есть ряд снимков с Ваганьковского: Лиза прощается с Олегом у гроба. А посередине между двумя этими датами - десять лет «фотопустоты». От силы десяток случайных снимков. При том что существует около пятнадцати тысяч фотографий Олега Даля: от рождения до похорон. На мой взгляд - тоже говорящее обстоятельство. Во всех этих «семейных альбомах» Лиза и Олег просто не нуждались.)

О.И. Даль - Е.А. Апраксиной

«Миленькая моя!

Тоскую я по тебе все время. Видать, околдовала ты меня «колдовскою травой». Дай бог, чтоб все было так, как есть и как хочется! Целую тебя. Низкий поклон Ольге Борисовне и нежный привет Миньке (Даль имеет в виду плюшевого мишку, которого он подарил жене. - Прим. ред.).

P.S. (Ц и Л) Отгадай, что это такое. И ворвусь в твои владения на лихом коне и возьму тебя в свои наложницы. Знай это и трепещи!

6.9.70. Москва».

О.И. Даль - Е.А. Апраксиной

«Здравствуй, милая моя грустная и седенькая старушка! Не печалься! Держи хвост пистолетом. Всё будет тип-топ! Предрекаю тебе муку от меня неимоверную… Но ты люби меня! Ты мне нужна. Мне необходимо плечо твоё; ведь бедолага и безумец безвольный я.

Целую я тебя и обнимаю крепко.
Люби меня, как вкусные конфекты.
Люби, как осень, как дожди.
Люби, люби и очень жди!

Ну как? Жду рецензии.

(Т и К) - Отгадай!

16.IX.70г. Москва».

Е.Д.: (Ц и Л) - целую и люблю. (Т и К) - долго не могла отгадать. Т - тоскую. К - наверное, «кусаю», так было, например, в телеграмме от 2 октября 1970 года: «БУДУ 3 СТРЕЛОЙ ВСТРЕЧАТЬ НЕОБЯЗАТЕЛЬНО КУСАЮ ОД». Олег придерживался такого правила: если он куда-то улетал (все равно, на какой срок), он обязательно должен был либо позвонить, либо дать телеграмму, пусть даже несущественную по содержанию. Это был негласный уговор, мы не договаривались специально, но я к этому привыкла: если Олег летит самолетом, то я получаю весточку от него очень быстро. Это не было продиктовано боязнью, что будет какая-нибудь катастрофа, а связано с тем, что самолет вечно задерживается, отменяется вылет или что-то еще происходит.

Вообще, он любил, когда «за него не волнуются», поэтому в тех случаях, когда он попадал «в загул», уже ничего не соображал и пропадал, - это было ужасно. В общем-то, телеграммы часто были и не нужны, но это были именно сигналы о том, что он благополучно добрался, и он знал, что я спокойна. Это для него было важно. А вот такая телеграмма, как, например, «приеду тогда-то, встречать необязательно» - это просто шутка. Он терпеть не мог, когда я его провожала, и обычно запрещал мне это делать, но и очень любил, когда я его встречала, хотя прямо об этом никогда не говорил. Единственный раз за все годы он позвонил (я забыла откуда) и сказал: «Встречай меня, пожалуйста, потому что я везу столько книг, что сам не справлюсь». Он прекрасно понимал, что, если напишет «встречать необязательно», я примчусь на вокзал. Значит, так ему хотелось. А вообще, пользуясь услугами телеграфа, он всегда был предельно лаконичен. Например: «ПОРЯДОК ОЛЕГ» (Клайпеда) или «VSO CHOROSCHO OLEG» (Прага).

Е.А. Апраксина - О.И. Далю

«Приветствую Вас, Уважаемая Знаменитость!

Пользуясь Вашей благосклонностью, беру на себя смелость завладеть несколькими минутами Вашего драгоценного времени. Обратите внимание, что я стараюсь писать аккуратно и разборчиво. Это трудно. Позвольте мне порадоваться за Ваш успех, как на поприще искусства, так и у прекрасных Дам. (Чёрт бы их побрал!). Со всех сторон я слышу: Даль, Даль и т.д. Мне не хочется, дорогой знаменитый Даль, признаваться, что я ревную Вас. Но это так.

Правда, я женщина мужественная. До недавнего времени я была спокойна, считая, что Вы должны ценить чувства титулованной особы, в жилах которой течет голубая кровь. Вас полюбила графиня, правда, седеющая, но еще способная на высокие чувства. Внезапно моему покою пришел конец. В запыленном графском архиве были обнаружены фотографии, ставящие под сомнение мое благородное происхождение. Ребенок, с детства питающий страсть к заборам, не утративший этой страсти, будучи уже взрослым, вряд ли принадлежит к графскому роду. И легенда, к которой в нашем роду не относились серьезно, уже не легенда. Да, моя бабка, графиня, бросилась в объятия цыгана и произвела на свет моего отца. Беспутная старуха виною тому, что я, бедный ребенок, болтаюсь на заборе, и бог знает, что так влечет меня за этим забором. Допустим даже, что это случайность. Мала еще. Но вот еще один документ. Уже не ребенок сидит на заборе, и выражение лица отнюдь не графское. Таким образом, все стало на свои места. Еще хорошо, что на заборе, а не под ним.

Теперь, МОЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ, Вы знаете все о моем бесславном происхождении. Фамилии, которую я ношу, я недостойна. Но, смею заметить, в этом что-то есть: полуграфиня, полуцыганка. Не бросайте меня, а?

Сегодня звонил мой бывший муж - К. <…> Спрашивал, правда ли мы с тобой женимся, и делал странные намеки. Я его послала приблизительно туда же, куда и ты своих Дам.

Теперь с радостью готовлюсь к работе. Думаю о тебе, с удовольствием отдаю все мои плечи, а может быть, тебе еще чего-нибудь? А то одно плечо! Да, пожалуйста, и впредь пиши стихами. Я издам их. <…> Целую тебя повсеместно. Приезжай-ка поскорее, посидим где-нибудь вместе на заборе. Поклонись Прасковье Петровне. Ольга Борисовна тебя нежно любит и ждет. Целуем все и Минька. Будь здоров. Лиза.

О.И. Даль - Е.А. Апраксиной

«After the rain»

Coltrane

Утром сего дня, бредя по желтым листьям, покрывающим холодеющую землю, подумал о тебе с прекрасной тоской. С прекрасной потому, что она была светлой. На душе у меня хорошо и покойно, потому что в мыслях моих ты. Настроение мое тихое и благостное. Делюсь им с тобой щедро, как осень. Тихонько и нежно обнимаю тебя и еле-еле касаюсь твоего лица, целую и дышу твоими глазами. Не знаю, что такое любовь. Не знаю, как понимать сие обозначение некоего чувства или смысла его. Но кажется мне, чувствую я что-то необычайное, как ребенок, который ждет пробуждения после новогодней ночи. В воздухе пахнет мандаринами, елкой, плюшевыми зайцами, и хочется как можно дольше не открывать глаза…

В.Об.Ц.Тв.О.Д.

27.IX.70 г. Москва».

Е.А. Апраксина - О.И. Далю

«Здравствуй, Синеглазенький!

После твоего письма голова моя пошла кругом от радости и нежности к тебе, села я писать письмо, а перед глазами круги. Извини, по кругам и пишу. Спасибо тебе, мой хороший, за золотые листья, за золотые слова, за нежность и тоску. Спасибо и за грусть о тебе, за то, что жду тебя и впереди жизнь. Я хочу с тобой бродить и по листьям, и по снегу, и по весне, и по морю. А еще пить пиво. Не боюсь я, что ты непутевый, все равно, вроде нам по пути. Знаешь, очень трудно писать, когда голова кружится. Дела мои ничего себе, работаю спокойно, все сложилось совсем просто. Сегодня видела мельком Григ. Мих., он спешил, успел только передать тебе привет. А Шапиро чересчур нежно расцеловал меня, и выражение лица у него было умильное. «Лир» у финиша. Дома у нас холодно, сидим на кухне и греемся у духовки. Картина моя кончается 30 ноября, так что можно попробовать как-нибудь на «Тень». Посмотрим. Ну вот, мой О.Д., попробую раскручиваться. Думаю, что перечитывать это письмо ты не будешь. Я тебя крепко целую, очень жду и еще хочу, чтобы ты был совсем рядом.

Ц.Т.Г.П. и т.д.

Лиза 29/IX 70 г.»

Е.Д.: Я думала, как необыкновенно, невозможно и совершенно нереально то, что Олег - тот самый Олег, которого я очень любила и хорошо знала, -мог найти время, освободить голову от всего и писать для меня письма. У меня вообще было несколько трепетное отношение к нашему семейному союзу. И не потому, что он был знаменитый артист, а потому, что он являлся и остается для меня какой-то недосягаемой загадкой. В общении живом, непосредственном он был гораздо более скуп на слова и эмоции, кроме того, быт и жизнь - это вещи, в которых растворяются чувства. Когда же получаешь слова на бумаге - это совсем другое. В этом сила писем. И поэтому каждое его письмо ко мне было удивительным праздником. Иногда я их перечитываю теперь, и у меня возникает такое ощущение: да могло ли это быть? И вовсе не потому, что я задаюсь вопросом: а мог ли вообще Олег меня любить? Я считаю, что он меня любил. Но все равно - это чудо и это необыкновенно, что при его отношении к жизни, к словам он мог сесть за стол, от всего отключиться и написать мне хотя бы несколько строчек, иногда выливавшихся в целое письмо. Это для меня всегда было чудом: и тогда и сейчас…

О последних неделях жизни Олега Даля Лиза вспоминала: «Зимой 1981 года Олег стал очень много и долго спать. Иногда я просыпалась ночью и, с ужасом подскакивая, слушала: дышит ли? Дышит. Едва слышно и как-то нечасто. Сон удивительно глубокий. Такого не было даже во время отдыха в Репине, которое я считаю эталоном его личного покоя. Почти сразу по прибытии в Монино он начал очень много писать. Стихи, эссе, прозаические зарисовки, какие-то письменные планы своих будущих работ. Все это каким-то потоком прорывалось наружу. Поработает час-другой и приходит ко мне на кухню: «Послушай-ка». Читает только что написанное… Однажды, я уезжала по делам в Москву. С Олегом осталась Оля. Утром я вернулась. Он говорит: «Я хорошо пишу?» - «Ты пишешь прекрасно! А будешь писать еще лучше. Олежечка, у тебя к этому есть и склонность и дар». Потом говорит: «А я закончил инсценировку по Олеше. Надо бы показать Виктору Борисовичу…» (Шкловскому - А.И.) «Какую инсценировку? Когда закончил?!» А он там, в Монине, сделал «Зависть» - на раз. В несколько заходов. Думаю, как ответ на попытку Володи Седова инсценировать «Фому Гордеева» в Малом. Не очень Олегу нравилась вся эта история… с вымарыванием роли Ежова. Он взял - и сам для себя написал материал для работы.

Из последних стихов… я не могу вспомнить, что именно. Пришел ко мне. Жарится омлет с колбаской. «Можно я тебе почитаю?» - «Ну конечно!» Прочел очень тихо. Я подошла и поцеловала его в щеку. Он так застеснялся, как ребенок! Господи, кого? Меня? Покраснел, опустил голову и вышел из кухни. Оборачиваюсь, а на сковородке все начисто сгорело!

А вот это стихотворение, написанное в феврале 1981 года в Монине очень рано утром, он читал мне в этот день трижды…

«Если душу человека
Измолоть на порошок,
Если плюнуть с горки в реку
И подпрыгнуть на вершок,
Поднатужиться, напрячься,
Отвернуться, не кивать
И ни с чем не соглашаться –
Можно голову сломать!»

Сначала он прочел его за завтраком. Ну, я послушала: «Хорошо!» Потом он в обед спустился и говорит на кухне: «Я тебе хочу… прочесть стихи… утренние». Читает то же самое. Но как-то… вот как… «в душу вламываясь»… Так говорят, да? Выслушала я молча. Вечером, перед сном уже: «Лиза, послушай мои стихи. Те. Утренние…» И начал снова их читать. Я уже не выдержала и, перебив его, говорю: «Олежечка! Как ты себя чувствуешь?!» Он ответил, весь напрягшись: «Нормально… А что такое?!» Ну меня уж тут совсем понесло: «Нет! Ненормально! На хрена ты мне третий раз всё читаешь?! Я же не идиотка! Ты что?! Что с тобой?! Скажи! Скажи, я прошу! Тебе плохо?!» Олег так странно на меня посмотрел… Я испугалась. Сине-фиолетовые губы. И абсолютно пустые глаза. Ну, мне… самой поплохело… Выпил он свои таблетки. Я - валидол… Потом просила у него прощения за крик. Он отмалчивался. Вырывал руку у меня из ладоней: я хотела ее погладить. Ледяные пальцы в жарком доме. Ледяные… Вот с этого вечера… пошли… началось… Я не буду тебе… об этом. Ладно? Не обижайся - я не хочу… Знаешь… это было в субботу, 28 февраля 1981 года… Мы приезжали в Монино на сутки. Забрать вещи. Кое-что, нужное ему для поездки в Киев на следующий день».

Олега Даля не стало 3 марта 1981 го­да. Его обнаружили в номере гостиницы сотрудники Киевской киностудии, обеспокоенные отсутствием Олега на съемках. Лиза пережила мужа на 22 года…