Модератор: Сергей Добрынин

журналист, научный обозреватель радио «Свобода», бывший научный редактор «Вокруг света»

Участники:

Сергей Добрынин: По моим ощущениям, последние два или, может, три года российский научпоп в широком смысле переживает Ренессанс после советских времен. Появились хорошие популяризаторы, которые читают прекрасные лекции, очень сильные новые издания и научные журналисты, а также школы научной журналистики. Пока все это, как я понимаю, пользуется популярностью. Есть ли предел у российской аудитории научпопа?

Предел, разумеется, есть - население страны, конечно. Чисто математический ответ. Школы появляются - это хорошо. Но людей пока сильно не хватает. Если сравнить уровень средней посещаемости материалов с теми, которые попадают в топ, разница будет на порядок, а то и два. Так что есть куда расти.

Илья Кабанов: Чем больше научных школ и школ научной журналистики, тем всем, наверное, лучше. Кому-нибудь будет лучше точно. Организаторам школ будет неплохо. Я думаю, что такие институции в любом случае способствуют расширению кругозора. Чем шире будет кругозор у всех нас, тем лучше.

Андрей Коняев: Я не знаю ни одного научного журналиста, который выучился на курсах научного журналиста и стал хорошим научным журналистом. Более того, весь мой опыт работы с людьми, которые учились на курсах научных журналистов, показывает, что, если человек говорит, что он учился на курсах научных журналистов, с вероятностью 90% его надо слать *** (подальше. - Прим. ред.) сразу.

Сергей Добрынин: Андрей, вопрос все-таки не про школу. Хотя я понимаю, что это животрепещущая тема. Вопрос про аудиторию. Может быть, мы скоро достигнем какого-то плато, после которого интерес уже пропадет? Открыли новую планету, про это написало пятнадцать или двадцать изданий. Появляется двадцать первое. Зачем оно нужно?

Андрей Коняев: Это иллюзорное насыщение популярными вещами. В 2008 году все читали новости по астрофизике, сейчас их не читает никто. Они никому не нужны, а их все пишут. Стабильно год от года падает интерес к Нобелевской премии. Это значит, что нужно искать новые горизонты. А их довольно много.

Андрей Паламарчук: Если бумага постепенно вместе со всем рынком проседает, то наш сайт, наоборот, уверенно растет. Его нельзя назвать научно-популярным в чистом виде. Это все-таки скорее популярно-научный, популяризаторский сайт. Там не так много чисто научных тем, есть темы, связанные с экологией, general interest. Мне кажется, если есть интерес, то этим надо пользоваться. Действительно, основная задача - найти какие-то новые ходы.

Если мы будем говорить человеку сомневающемуся: «Ты не веришь в прививки - ты идиот», то мы его ни в чем не убедим. А если просто спокойно расскажем, что и как на самом деле, то шансы есть

Сергей Добрынин: В последние несколько лет чиновники разного уровня говорят много слов о том, что нужно больше популяризировать российскую науку. Даже академик Фортов (президент РАН Владимир Фортов. - Прим. ред.) шел с важной программой, в которой Академия наук должна заниматься популяризацией. При этом если ты звонишь за комментарием российскому ученому, то обычно попадаешь в пресс-службу института, где тебе говорят: «Перезвоните послезавтра». Как вы думаете, должно ли государство популяризировать свою исконную науку? Должны ли мы писать больше о науке российской, чем о другой?

Не знаю, пресс-релизы Президиума РАН по-прежнему напоминают сводки с пленумов ЦК КПСС. К счастью, есть несколько институтов, в которых за последние десять лет появились хорошие пресс-службы. Но некоторые институты говорят: «А нафига нам это нужно в принципе? Нам и так деньги дают».

Сергей Добрынин: А нам это нужно? Илья, у вас есть какое-то особое отношение к российской науке? Вот когда вы видите, что российские ученые открыли какой-то кристалл, вы бросите все, чтобы написать про это, именно потому что это российские ученые?

Илья Кабанов: Нет, наверное. Мне кажется, наука - международная. Все ученые большие молодцы. Пусть открывают - независимо от того, где они живут. Да, действительно, кажется, ситуация с научным пиаром становится лучше. Научные пресс-секретари становятся умнее. Появляются ставки в университетах и институтах. То, что государственные органы, организации, чиновники выучили словосочетание «популяризация науки», тоже неплохо. Они любят учить слова и доводить их до абсурда.

Сергей Добрынин: Андрей, российские ученые лучше иностранных?

Андрей Коняев: Да, не надо впадать в грех космополитизма, а то за это можно и расстрелять. Люди, которые говорят про науку, путают науку как общественный институт и науку как институцию, производящую знания. Популяризировать можно второе. Популяризировать первое - все равно что популяризировать ЖКХ: это довольно глупое и бессмысленное занятие. Проблема в том, что Фортов имеет в виду первое. Ему кажется, что главный недостаток института РАН - то, что в РАН как в «Бойцовском клубе». Первое правило РАН: никогда не говори о РАН. Ему кажется, что, если сломать эту парадигму, везде зацветут цветы и все сразу станет хорошо. Это, конечно, полный бред. Что касается научного пиара, то он возникает. Это скорее происходит как побочный продукт, и здорово, что происходит. Писать отдельно о том, что российский ученый что-то там открыл, мне кажется, глупо. Словосочетание «российские ученые» в интернете работало в 2010 году, а сейчас 2016-й.

Сергей Добрынин: Андрей, у вас много переводного контента, я так понимаю, из общего издания. Вы добавляете что-то от себя про Россию?

Андрей Паламарчук: Да, задача очень сложная - как говорится, наука национальности не имеет. Мы понимаем: зачем писать о русских ученых, о русской науке, если есть отличный проверенный контент? Нам повезло, мы стоим на плечах гигантов, у нас есть международное издание National Geographic. Например, мы много пишем в силу нашей специфики про археологов. Соответственно, у нас есть пул археологов, которые прекрасно работают с прессой, приносят свои открытия, находки, и мы их с удовольствием публикуем - если они в момент, когда их сделали, не забыли их нормально сфотографировать (для National Geographic фотография играет едва ли не первоочередную роль). Специальной квоты на русские материалы у меня нет. Есть хорошо работающие институты с нормальными пресс-службами. Институт материальной культуры в Питере, например, отлично работает. Я бы мог делать несколько раз в месяц новости с ними. Есть ряд других нормальных мест. Будет больше - будем писать больше. Если они будут приносить поводы.

Сергей Добрынин: Почти всем в нашем сообществе научных журналистов приходится много времени тратить на то, чтобы объяснять, почему ГМО не вредно, прививки нужно делать, гомеопатия не работает, а вечный двигатель невозможен. Чем дальше, тем, видимо, чаще придется с этим сталкиваться. Понятно, что люди, которые защищают гомеопатию, не выбирают методов: они могут использовать прямую ложь, могут говорить эмоционально, что угодно и по телевизору. У нас, как у людей себя уважающих, защищающих науку, набор методов ограничен. Тем не менее кто будет с ними бороться, если не научные журналисты?

Я предпочитаю бороться не против. Я предпочитаю бороться за. Мы с Лешей Водовозовым запустили блог про прививки, рассказывающий, что там и как. Мы прекрасно понимаем, что если мы будем говорить человеку сомневающемуся: «Ты не веришь в прививки - ты идиот», то мы его ни в чем не убедим. А если просто спокойно расскажем, что и как на самом деле, то шансы есть. Проще всего объяснить человеку что-нибудь, когда ты с ним сел и выпил. Проблем никогда не бывает, правда. Мы рассказываем то, что интересно. Это главный способ борьбы.

Илья Кабанов: В крестовом походе против мракобесия участвует много достойных людей. Мне среди них не место. Я остаюсь в арьергарде: пишу про птичек, паучков, женщин в науке и предоставляю бороться за прививки другим людям. У них это получится лучше, чем у меня.

Сергей Добрынин: Когда настанет полная телегония, может, для птичек не останется уже клетки.

Илья Кабанов: Нет, мне кажется, мы сильно сгущаем краски. Всегда есть странные люди, есть сумасшедшие. Мне кажется, не стоит об этом задумываться вообще.

Сергей Добрынин: Андрей, у тебя есть миссия «за все хорошее и против всего плохого»?

Шир (The Shire) - страна, описанная в трилогии «Властелин колец».

Андрей Коняев: У меня-то? Нет, конечно, что вы. Первый тезис: Шир* рано или поздно тоже падет. Поэтому пришлось нести кольцо. Второй: вопрос о том, надо ли бороться, - это классический парадокс хороших людей. Потому что подлец на многое готов, и в выборе инструментов плохие люди чуть более свободны, чем хорошие. Но почему-то хорошие люди не вымирают. Хотя при первом приближении кажется, что если подлецу все к лицу, то они должны рано или поздно победить. Я терпеть не могу пропаганду. Если ты в нее один раз сыграл, то все - тебе пипец. Я не приемлю пропаганду даже во имя добра.

Андрей Паламарчук: У меня есть очень простой ответ. Его полностью озвучил Илья. Да, мы пишем про птичек, паучков и предпочитаем проповедовать праведникам. Я считаю, это комфортно, удобно и правильно. Воевать - нет. Журнал National Geographic против войны.

Сергей Добрынин: Примерно год назад я брал интервью у Бориса Штерна - это такой физик, популяризатор, автор книг и главный редактор «Троицкого варианта». Он написал очередную книгу. Я его спрашивал, почему она такая сложноватая: он не старался обойтись без формул. Я ему говорю: «Разве не важно донести это до как можно большей аудитории, чтобы как можно шире рассеять зерно здравого смысла, любви к науке, любви к сложности?» Он сказал, что российское общество находится в таком состоянии, что поздно уже куда-то ронять зерно. Если осталось немного островков образованных людей, нужно их поддержать - а для них можно писать сложно. Потом, может быть, когда все станет хорошо, эти островки снова разрастутся. Согласны ли вы с тем, что остались только островки? Или все еще нужно обращаться, условно, к домохозяйкам?

Я против такого интеллектуального шовинизма. Когда встречаешься с человеком один на один, с ним всегда есть о чем поговорить. Я много езжу по стране и встречаюсь с совершенно разными людьми, не только по науке. Походный спорт, например. С конюхами общаться очень интересно. Я очень плохо отношусь к тем, кто считает, что если ты человек науки или существо, имеющее какое-то отношение к освещению науки, даже если ты работаешь в институте уборщиком, то ты сверхчеловек, бог, а все остальные - шушера мелкая.

Сергей Добрынин: Алексей, ну вот три новости про Альцгеймер в месяц… Это интересно конюху?

Конечно, безумно интересно. Есть замечательная Женя Тимонова, которая правильно говорит, что есть лесенка популяризаторства, где у каждого своя ступенька. Кто-то снимает «Фиксиков», которые тоже очень важны, а кто-то издает журнал «Природа» Президиума Академии наук, который вообще никому не нужен, но он тоже вполне себе есть.

Андрей Коняев: Я цитату вспомнил. Терпел, держался, но вот у группы «Наутилус Помпилиус» есть песня «Доктор твоего тела», в которой есть строчка «Мы спасем лишь того, кого можно спасти». Борис Штерн тоже спасает только того, кого можно спасти. В общем-то, это нормальная миссия, пусть он этим и занимается. Я считаю, что обращаться надо ко всем. На днях была очень хорошая новость. Люди с высоким IQ оказались ничуть не лучше тупых людей. Они также склонны к предрассудкам. Просто предрассудки другие: людям потупее нравится сегрегировать людей по цвету кожи или верованиям, а людям поумнее нравится сегрегировать людей по интеллекту. Вот и вся разница. Мне кажется, что надо обращаться к широким слоям населения, что есть много людей, которым это интересно. Это некий самообман, что мы делаем какую-то магию. Ежели нас не будет, то и происходить ничего не будет, что мы - те самые волшебники, которые скучные научные формулы превращают во что-то такое, что зажигает массы. Неправда. Наука - сама по себе очень интересная вещь. Как было замечено, нет ничего приятнее, чем слушать увлеченного человека, чем бы он ни интересовался. Он всегда найдет, о чем рассказать. Поэтому я не верю, что эта история про островки реальна.

Кто-то снимает «Фиксиков», которые тоже очень важны, а кто-то издает журнал «Природа» Президиума Академии наук, который вообще никому не нужен, но он тоже вполне себе есть

Есть хорошая задача. Представьте себе плоскость. Вы берете многоугольник, можете его размножать, крутить и стараетесь замостить плоскость, чтобы не было щелей. Легко представить, как вы замостили плоскость, например, квадратами. Или треугольниками. Если вы возьмете многоугольник, у которого углов больше, чем шесть, то этого сделать нельзя. Некая теорема. Все замощения для шестиугольника хорошо известны. Для четырехугольника и треугольника тоже. Вот для пятиугольника эта задача не решена. До 50-х годов было известно, по-моему, два замощения пятиугольниками. Пока одна американская домохозяйка не вычитала эту задачу в Scientific American. Будучи женщиной любопытной и с большим количеством свободного времени, она решила ей заняться. Она не была профессиональным математиком, ей пришлось изобрести часть обозначений, потому что она не владела лексикой. И она придумала, сформулировав какие-то понятные принципы, десять или семнадцать новых замощений, если мне не изменяет память. Совсем недавно была новость, что в одном институте открыли наконец-то еще одно. Это к слову о домохозяйках. Конец.

Выступая на фестивале «Фрегат Паллада», главный редактор National Geographic. Россия Андрей Паламарчук рассказал о самых первых фотографиях на его страницах столетней давности, показал первый российский номер журнала, который вышел в 2003 году, раскрыл специфику его издания в России, а также рассказал о том, что хочет снять в Ульяновске.

Журналу National Geographic в этом году исполняется 130 лет, в сентябре будет 15-летие издания журнала в России.

Наверняка, многие видели эту девочку с обложки журнала National Geographic, – с этих слов Андрей Паламарчук начал встречу с читателями в Ульяновске. – Этот снимок – одна из самых известных фотографий 20 века и, пожалуй, одна из самых известных обложек всех журналов. Это работа знаменитого американского фотографа Стива МакКарри. На ней изображена афганская девочка, ее еще называют Мона Лизой 20 века. Фото было сделано в 1984 году в лагере беженцев в Афганистане. Снимок стал эмблемой не только гуманитарных проблем во всем мире, но еще и одним из самых красивых фотопортретов, а также, пожалуй, самой известной фотографией в истории журнала National Geographic.

130 лет назад журнал можно было назвать вестником Географического общества США. Там не было ни одной картинки, а тексты были на научные темы. 14 лет журнал выходил в таком виде – без иллюстраций. Тираж был небольшой – 200-300 экземпляров. И лишь в январе 1905 года вышел первый журнал National Geographic, в котором были фотографии.

Это были первые в истории фотографии Тибета, – рассказал Андрей Паламарчук. – Это было очень круто – на тот момент людей европейской расы не пускали на территорию Тибета вообще, не говоря уже о том, чтобы кому-то удалось сделать там фотографии. Именно с этих фотографий началась слава журнала National Geographic.

Но чьи это были фотографии?

Их сделали два наших соотечественника – бурят Гомбожаб Цыбиков и калмык Овше Норзунов. Это два великих путешественника и ученых. В конце 1990-х годов они получили задание от Русского географического общества – въехать на территорию Тибета и впервые в истории сделать фотографии его столицы Лхасы. Это задание было очень опасным – из него можно было не вернуться живым. Поэтому и были выбраны два человека, которые могли притвориться своими, что они и сделали. Цыбиков, будучи прекрасным знатоком буддизма, выдал себя за паломника из Бурятии и через территорию Монголии с караванами переехал на территорию Тибета. Норзунов в 1900 году проник на территорию Тибета через Индию. Они независимо друг от друга сделали фотографии скрытой камерой. И на тот момент каждый из них был снаряжен самой маленькой фотокамерой, существовавшей тогда.

Она выглядела вот так:

На снимках практически нет людей, так как они боялись, что их кто-нибудь увидит и выдаст. Поэтому они снимали в основном пейзажи. На тот момент это было очень круто, это были четкие хорошие фотографии тех мест, где ни один человек с запада не был. Это место было священно.

Дальше произошла интересная история, которая известна со слов одного из первых редакторов National Geographic Гилберта Гросвенора, который возглавлял журнал около 50 лет. В 1903 году он был еще совсем молодым парнем, которого только назначили главным редактором тогда еще журнала без картинок. И накануне Рождества 1903 года типографы сообщили, что в журнале нужно чем-то заполнить 11 страниц – завтра журнал уходит в типографию.

Сейчас я бы решил вопрос за час – через соцсети всем знакомым фотографам написал бы срочно прислать фотографии. Но тогда не было соцсетей, а журнал не печатал фотографии в принципе – иллюстрированные журналы в то время считались дурным тоном, журналами для домохозяек, которые любят рассматривать картинки. Но у Гросвенора тогда не было выбора – 11 страниц быстро заполнить текстом было невозможно.

Тут нужно снова обратиться к фотографиям Цыбикова и Норзунова – они вернулись в Санкт-Петербург, каждый получил золотую медаль Русского географического общества, которое было очень радо – это был вопрос престижа: и американцы, и французы, и англичане очень хотели попасть на Тибет, но никому это не удалось. Русское географическое общество отобрало 50 фотографий, напечатало набор фотографий, запаковало в футляр и отправило коллегам. Это был очень красивый, но издевательский жест.

Так вот молодой редактор Гилберт Гросвенор сидит и не знает, чем заполнить журнал. И тут как раз его взгляд упал на посылку из России, в которой оказались те самые фотографии Тибета. Он отослал эти карточки в типографию, а сам пошел в бар – хотелось напиться, потому что он думал, что его уволят за публикацию фотографий в серьезном журнале. Но его никто не уволил, хотя сначала был скандал. Но потом люди стали приходить в редакцию журнала и спрашивали, где его можно купить. И издатели журнала подумали: может, в этом что-то и есть. С того момента National Geographic стал потихоньку превращаться в иллюстрированный журнал с лучшими фотографиями.

Американский журнал за декабрь 1958 года:

С 1995 года стали выходить национальные версии журнала по всему миру. Первый номер журнала в России вышел в 2003 году. На фото – самый первый номер и самый свежий номер журнала:

- Какова же специфика журнала в России? – поинтересовались мы у главреда российской версии.

Очень много отличий не может быть, потому что есть бренд и определенный уровень качества. За нами идет жесткий контроль со стороны головного офиса – именно творческий, а не идеологический. Многие редакции в других странах просто берут американский номер и стопроцентно его переводят. В России все по-другому. У нас самая большая страна в мире, со всем разнообразием климатических зон, с фантастически талантливыми фотографами – и не использовать все это было бы неправильно. Поэтому мы стараемся, чтобы в каждом номере процентов 10, 20, а иногда и 30 было собственных материалов. Другое дело, что производство таких материалов стоит очень дорого. Бюджеты, с которыми работает американская редакция, несопоставимы с нашими. Мы работаем немного скромнее, но не менее интересно. Да, в мире много стран, о которых лучше, чем американский National Geographic не расскажешь, потому что они могут позволить себе экспедиции длиною в год-два. Но есть одна территория в мире, на которой у нас перед журналистами других стран абсолютное преимущество, – это Россия. Никто лучше нас не знает наших людей, наш язык, нашу неуловимую и неописуемую русскую специфику. Поэтому основной приоритет редакции в России – это работа в нашей стране, рассказ о наших людях, наших фауне и флоре. География России – это бесконечная тема.

- А Ульяновская область на страницах журнала представлена?

- Я хочу сделать материал как минимум для сайта, но, возможно, и для журнала – у вас в Театре кукол есть деревянные автоматические миниатюры Морозова. У меня мечта снять видео – убрать стекло, поставить правильный свет и сделать документальный фильм об этом. Что касается каких-то экспедиционных задач – пока еще никто не предлагал, но надо, конечно, браться за разные интересные темы.

Андрей Паламарчук в фейсбуке – о нашей Волге: “Возможно, самый красивый вид на Волгу”

С программой фестиваля “Фрегат Паллада” можно ознакомиться по ссылке

АНДРЕЙ ПАЛАМАРЧУК
тенор

Родился в городе Норильске Красноярского края. В 1997 году окончил Норильское музыкальное училище по специальности «хоровое дирижирование», а в 2002 году – вокальный факультет Московского университета культуры и искусств (класс доцента М. И. Демченко). Ещё будучи студентом, в 1999 году поступил по конкурсу на должность артиста хора Московского музыкального театра «Геликон-опера», в краткие сроки блестяще освоил весь текущий хоровой репертуар, проявив при этом незаурядные вокальные и актёрские данные, позволившие художественному руководству театра поручать ему эпизодические, а подчас и ответственные сольные партии, которые всегда исполнялись им вдохновенно и на высоком творческом подъёме. Впечатляющие профессиональные достижения молодого артиста стали весомым основанием для перевода его в 2004 году в группу ведущих солистов оперы, в числе которых он успешно трудится по сей день. В настоящее время в богатом, разнообразном по стилю и жанрам репертуаре, уже признанного мастера оперной сцены, около 35-ти музыкально и драматически сложных, различных по масштабам и характерам партий. В их числе Лыков и Ленский («Царская невеста» Н. Римского-Корсакова и «Евгений Онегин» П. Чайковского), Граф Альмавива («Севильский цирюльник» Дж. Россини), Принц («Любовь к трём апельсинам» С. Прокофьева), Феодор и Мисаил («Борис Годунов» М. Мусоргского), Витек («Средство Макропулоса» Л. Яначека), Люцио («Запрет на любовь» Р. Вагнера), Маркиз и Принц («Лулу» А. Берга), Царь Николай («Распутин» Дж. Риза), многие другие.

Своё возросшее профессиональное мастерство ярко продемонстрировал А. Паламарчук и на Первом международном конкурсе лирических теноров им. А. С. Козловского (Москва, 2011), где он заслуженно завоевал II премию и звание Лауреата.

Активная концертная деятельность певца также является одной из важных составляющих его творчества. В его репертуаре сцены и арии из опер Н. А. Римского-Корсакова, П. Чайковского, Д. Шостаковича, С. Прокофьева, Дж. Верди, Р. Леонкавалло, Дж. Гершвина, романсы и камерные вокальные сочинения отечественных и зарубежных композиторов. Ярко и свежо прозвучали они в сольной программе «Театр одного певца», подготовленной и исполненной им в 2012 году в рамках творческих мероприятий, посвящённых 45-летию со дня основаняи Норильского колледжа искусств.

А. Паламарчук – непременный участник многочисленных гастролей театра «Геликон-опера», как в России, так и за её пределами. Ему горячо аплодировали слушатели и зрители более, чем в 20 странах, в том числе во Франции, Италии, Испании, Великобритании, Германии, Израиле, Ливане.

В 2010 году Андрей Паламарчук «за значительный вклад в творческие достижения театра «Геликон-опера» удостоен благодарности Министра культуры Российской Федерации.

РЕПЕРТУАР

  1. Оперные партии, исполненные в спектаклях «Геликон-оперы»
  1. М. Мусоргский «Борис Годунов» – Феодор
  2. М. Мусоргский «Борис Годунов» – Мисаил
  3. Н. Римский-Корсаков «Моцарт и Сальери» – Моцарт
  4. Н. Римский-Корсаков «Царская невеста» – Лыков
  5. П. Чайковский «Евгений Онегин» – Ленский
  6. П. Чайковский «Мазепа» – Искра
  7. И. Стравинский «Мавра» – Гусар, Мавра
  8. В, Эренберг «Вампука, невеста африканская» – Лодыре
  9. Д. Шостакович «Леди Макбет Мценского уезда» – Задрипанный мужичонка
  10. Д. Шостакович «Леди Макбет Мценского уезда» – Учитель
  11. С. Прокофьев «Любовь к трём апельсинам» – Принц
  12. Д. Тухманов «Царица» – Посол
  13. Д. Тухманов «Царица» – Гвардеец
  14. Дж. Лэмп «Пирам и Фисба» – Стена
  15. Дж. Лэмп «Пирам и Фисба» – Луна
  16. Дж. Верди «Травиата» – Гастон
  17. Дж. Верди «Фальстаф» – Фентон
  18. Дж. Верди «Фальстаф» – Бардольф
  19. Дж. Верди «Бал-маскарад» – Слуга Амелии
  20. Дж. Россини «Севильский цирюльник» – Граф Альмавива
  21. В. А. Моцарт «Свадьба Фигаро» – Дон Курцио
  22. Р. Вагнер «Запрет на любовь» – Люцио
  23. У. Джордано «Сибирь» – Алексей
  24. И. Штраус «Летучая мышь» – Альфред
  25. А. Дворжак «Русалка» – Лесник
  26. Л. Яначек «Средство Макропулоса» – Витек
  27. Ф. Пуленк «Диалоги кармелиток» – Офицер
  28. Ф. Пуленк «Диалоги кармелиток» – Тюремщик
  29. А. Берг «Лулу» – Маркиз
  30. А. Берг «Лулу» – Принц
  31. А. Берг «Лулу» – Камердинер
  32. Дж. Риз «Распутин» – Царь Николай
  33. А. Маноцков «Чаадский» - Загорецкий (режиссер Кирилл Серебренников)
  1. Концертный репертуар

Арии и сцены из опер, романсы, камерные вокальные сочинения отечественных и зарубежных композиторов