Не полностью сохранившееся оглавление сборника (РГАЛИ) включает в себя три отрывка из поэмы «Соляной бунт», пять отрывков из поэмы «Песнь о гибели казачьего войска», шесть «самокладок» из цикла «Песни киргиз-казаков», поэмы «Лето» и «Август», а также стихотворения: «Сестра», «Песня», включавшиеся в книгу «Путь на Семиге»; «В степях немятый снег дымится…», вошедшее в книгу «Стихи», а также стихотворения «На посещение кладбища» («На посещение Новодевичьего монастыря»), «Анастасия», «По снегу сквозь темень пробежали…» и «Тройка», которые помещены в настоящем разделе.

Две внутренние рецензии на сборник «Песни» были отрицательными. А. Сурков писал: «В стилевом и идеологическом отношении книга (за исключением одного-двух стихотворений) цельна. Написана крепко, но не без звучания, знакомого уху, по стихам Клычкова, Есенина. Основной недостаток книги - ее „кондовый“ стиль, гармонирующий с лирической направленностью стихов. Если датировать книгу любым годом творчества, скажем, Есенина, то стихи ни в какое противоречие с датой не войдут. „Исповедальное“ стихотворение „Анастасия“, по-моему, двусмысленно, а еще больше двусмысленен „колхозный черт“. Книга еще не полна. Судить о ней, как о целом, не берусь. Прошу дать на вторую читку».

«Сборник состоит, - заключала Е. Трощенко, - из нескольких лирических стихотворений невысокого достоинства, неинтересных по содержанию и подражательных по форме. Интерес представляют лишь две или три вещи, которые и должны быть положены в основу сборника. В таком виде издавать не следует» (РГАЛИ).

На посещение Новодевичьего монастыря . Газ. «Павлодарская правда», 1962, 26 дек. В книгу «Песни» был включен лишь отрывок стихотворения, начинающийся со слов: «Прими признание простое…» Е. А. Вялова вспоминала, что это стихотворение было написано под впечатлением от прихода на могилу А. П. Чехова.

Анастасия . «Новый мир», 1934, № 1. Эпиграф - автоцитата из стихотворения «Песня». На журнальной вырезке этого стихотворения (ГЛМ) - помета автора: «Анастасия: Девушка эта на самом деле существует. Адрес: Павлодар, ул. Чернышевского, д. № 8, А. И. Яркова. Пав. Вас<ильев>». Есть здесь и вторая карандашная помета Васильева: «(Анастасия - деревня, Наталья - город!»). Наталья - Н. П. Кончаловская (о ней см. ниже).

«По снегу сквозь темень пробежали…». Газ. «Литература и жизнь», 1961, 29 янв., без пяти начальных строф. Полностью - ЛР, 1968,12 янв. Н. П. Фурман, дочь поэта, указывала, что это стихотворение обращено к ее матери - Г. Н. Анучиной и написано после объяснения поэта с женой, когда он признался в любви к другой женщине - Е. А. Вяловой. Семиречье - историко-географическая область в юго-восточной части Казахстана. Название происходит от семи главных рек области: Или, Каратал, Биен, Аксу, Лепса, Баскан, Сарканд.

Тройка . «Простор», Алма-Ата, 1967, № 10. Полемически перекликается со строками Николая Клюева из поэмы «Погорелыцина» (1928): «Загибла тройка удалая, с уздой татарская шлея, и бубенцы - дары Валдая, дуга моздокская лихая, - утеха светлая твоя!.. Разбиты писаные сани, издох ретивый коренник, и только ворон на заране, ширяя клювом в мертвой ране, гнусавый испускает крик!»

СОЛЯНОЙ БУНТ

«Литературная газета», 1933,11 мая, отрывок из 4-й главы под названием «Попы». Полностью - «Новый мир», 1933, № 5, 9 и 11. Отдельное издание - М.: Гослитиздат, 1934. На первой странице журнального оттиска (№ 5) - пометы автора: «Первопечатное; Первая - лучшая часть „Сол. бунта“. Пав. Васильев; „Свадьбу“ публично читал раз 200-и. Пав. Васильев. 1934 г.», а на последней странице того же оттиска - еще одна помета: «Отдельным изданием выпущено 3000 экз. и дополнительно 2000. Пав. Васильев. 1934 г.» (ГЛМ). Поэма была начата летом 1932 г. на квартире С. А. Клычкова. В. Н. Горбачева (Клычкова) сохранила автограф двух страниц первого варианта главы «Свадьба». В поэме иносказательно отразились восстание Амангельды Иманова в 1916 году в Семиречье, когда власть вознамерилась рекрутировать казахов для тыловых работ, а также голод в Казахстане начала 1930-х, когда во время коллективизации первый секретарь казахского крайкома ВКП(б) Шая Голощекин устраивал, по его собственному выражению, «маленький Октябрь».

Корнила Ильич - имя деда поэта по отцовской линии. Атбасар - город в Казахстане. Аткаменеры - всадники, состоящие в свите знатного лица, богача, бая. Позднее так называли конокрадов. Ясаулы (есаулы) - казачье звание и должность, позже - офицерский чин в казачьих войсках, соответствующий званию полковника. Джаксы (каз.) - хорошо. Азрак тратур (таратур - каз.) - погоди маленько. Джаман (каз.) - плохо. Ермак - Ермак Тимофеевич (? - 1584), казачий атаман, сыгравший наряду с другими землепроходцами XVI в. выдающуюся роль в освоении Сибири. Карагач - дерево семейства ильмовых, растущее в Передней и Средней Азии. Яик - старое название реки Урал. И в Тоболе остались широкие крылья знамен . - Речь идет о г. Тобольске, где хранились знамена войска Ермака. Чернолучье - прииртышская станица, ныне пригород Омска. Ишим - левый приток Иртыша. Под ясачным хору геем . - Речь идет о походах казачьих войск за ясаком (податью) под войсковым знаменем (хоругвью). Ай-налайн (каз.) - моя милая. Кайда барасен (барасын - каз.) - куда идешь. Ой-пур-мой (каз.) - восклицание, выражающее удивление. Муялды, Баян-Коль, Кара-Коль - соляные озера в Казахстане. Улькунали, Кишкинтайали - т. е. старший Али и младшенький Али. Дуана - юродивый, дервиш. Аксакал - седобородый, старейшина; почтительное обращение к старшим мужчинам. Курсак (каз.) - живот. Чувлук (каз.) - платок. Некерек (каз.) - чё надо? Атанаузен - ругательство, что-то вроде «главная гадина». Байбича (байбача) - старшая жена у кочевников. И ходил разбой… подмигивая глазом рябым. - Сохранился авторский комментарий (1934) к этим строкам поэмы: «Открыл! Раскрыл „Пощечину“ и вижу, что образ „рябые очи“, многократно употребляемый мной (в „Сол<яном> бунте“: И ходил разбой, кулаки в бока, подмигивая глазом рябым), 22 года тому назад был „опубликован“ Алешей Крученых. Дело, конечно, не в одном образе, а в общем духе сравниваемого. Краски, доходящие до лубка, внелитературность, дикость, неожиданность! Это я не в комплимент себе, а о „рябых очах“ наших поэтов! Павел Васильев» (ГЛМ). Здесь речь идет о футуристическом альманахе «Пощечина общественному вкусу» [М., 1912] и о строках «рябые очи/смотрят/ смотрят на восток» из стихотворения А. Е. Крученых «Рябые щипцы заката…», включенного в этот альманах. «Святой Николай» - пароход. «Товар-пар» - товаро-пассажирский пароход. Тамерлан (Тимур; 1336–1405) - великий эмир, один из величайших мировых завоевателей, прославившийся своими войнами в Средней и Малой Азии. Малюта Скуратов (Григорий Лукьянович Бельский,?-1572) - один из руководителей опричнины в царствование Ивана IV Грозного. Усолка - река; протекает в черте г. Павлодара. Чуй - Чуйский тракт на Алтае. Мугол (Могол) - Монголия. Бельмейм (каз.) - не знаю. Домбра - казахский национальный музыкальный инструмент. Денгиз (каз.) - море. Джут - гололед в степи, когда скот не может из-под корки льда добыть корм и гибнет.

ИЗ КНИГИ.СТИХИ

Книга дошла до стадии гранок (РГБ), но не была издана. На шмуцтитуле гранок - помета: «В набор, но автор, согласно рецензии, должен переделать отдельные строчки. 5/VII 33. Сергей Малашкин. 2669 строк. 5,56 авт. л.». Это была последняя из известных ныне попыток Васильева издать сборник своих стихотворений.

«Вся ситцевая, летняя приснись…». БПБС-1968. Стихотворение обращено к Г. Н. Анучиной (1911–1968), первой жене поэта.

Павел Васильев

Епископ Вологодский и Белозерский.

Родился в городе Вологде.

Был иеромонахом Александро-Невского монастыря.

Погребен в Вологодском Софийском кафедральном соборе.

Литература:

Толстой М. В. Путевые письма с Севера. - М., 1868, с. 23, 24.

Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковнослужителей. - Киев, 1913, с. 1397. Толстой Ю. В. Списки архиереев и архиерейских кафедр иерархии Всероссийской со времени учреждения Святейшего Правительствующего Синода (1721-1871 гг.). - М., 1872, № 12. Денисов Л. И. Православные монастыри Российской империи: полный список всех 1105 ныне действующих в 75 губерниях и областях России. - М., 1908, с. 127. Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской Церкви. - СПб., 1877, с. 732.

Н. Д[урново]. Девятисотлетие русской иерархии 988-1888. Епархии и архиереи. - М., 1888, с. 48.

Списки архиереев иерархии Всероссийской и архиерейских кафедр со времени учреждения Святейшего Правительствующего Синода (1721-1895 гг.). - СПб., 1896, № 12. Воспоминания архимандрита Пимена, настоятеля Николаевского монастыря, что на Угреше. - М., 1877, с. 4.

Православная богословская энциклопедия или Богословский энциклопедический словарь:

в 12 т. // Под ред. А. П. Лопухина и Н. Н. Глубоковского. - СПб., 1900-1911. - Т. 3, с. 708. Полный православный богословский энциклопедический словарь: в 2 т. // Изд. П. П. Сойкина. - СПб., б. г. - Т. 1, с. 541. Русский биографический словарь: в 25 т. - СПб.; М., 1896-1913. - Т. 13, с. 78. Православный собеседник. - Казань, 1898, октябрь, с. 385.

Другие книги схожей тематики:

Автор	Книга	Описание	Год	Цена	Тип книги
Александр Боханов		В центре судьбоносного для России XVII века находится фигура Царя Алексея Михайловича. Еще при жизни в народе он получил прозвание Тишайшего, что очень точно отражало нравственно-психологический… - ВЕЧЕ, (формат: 84x108/32мм, 384 стр.) ВЕЛИКИЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ПЕРСОНЫ	2012	170	бумажная книга
Павел Васильев		В книгу выдающегося советского поэта Павла Васильева (1910 - 1937), большого эпического художника и тонкого проникновенного лирика, вошли монументальные реалистические поэмы "Соляной бунт", "Песня о… - Художественная литература. Москва, (формат: 84x108/32, 414 стр.)	1988	340	бумажная книга
Павел Васильев		Жизнь замечательного советского поэта Павла Васильева (1910-1937) оборвалась трагически -он был репрессирован. Созданные им произведения отмечены редкой выразительностью и образностью. Настоящий… - Правда, (формат: 84x108/32, 448 стр.)	1991	100	бумажная книга
Павел Васильев		Предлагаем вашему вниманию сборник стихотворений и поэм Павла Васильева - Западно-Сибирское книжное издательство, (формат: 70x108/32, 360 стр.) Библиотека сибирской поэзии	1966	200	бумажная книга
		Прижизненное издание. Санкт-Петербург, начало XX века. Типография Императорской Академии наук. Издание без обложки. Сохранность хорошая. На титульном листе сделанадарственная надпись, автограф С. Ф… - Типография Императорской Академии наук, (формат: 150x230, 12 стр.) Журнал Министерства народного просвещения	1900	18573	бумажная книга
Берх Василий Николаевич		Произведение русского историка и географа Василия Николаевича Берха (1781-1834) - одно из первых и самых авторитетных исследований по истории царствования Алексея Михайловича Тишайшего, второго… - Кучково поле, (формат: 84x108/32мм, 352 стр.)	2013	591	бумажная книга
Василий Николаевич Берх		Произведение русского историка и географа Василия Николаевича Берха (1781–1834) – одно из первых и самых авторитетных исследований по истории царствования Алексея Михайловича Тишайшего, второго… - Кучково поле, (формат: 84x108/32мм, 352 стр.) электронная книга	1831	199	электронная книга
Василий Берх		Произведение русского историка и географа Василия Николаевича Берха (1781–1834) – одно из первых и самых авторитетных исследований по истории царствования Алексея Михайловича Тишайшего, второго… - Кучково поле, (формат: 84x108/32мм, 352 стр.)	2013		бумажная книга

См. также в других словарях:

Московское восстание 1648 года, «Соляной бунт», одно из наиболее крупных городских восстаний середины XVII века в России, масс … Википедия

К 100-летию Павла Васильева

«САМЫЙ ДАРОВИТЫЙ ПОЭТ…»

Неизвестная публикация о П. Васильеве

В Государственном архиве Российской Федерации (Москва) находится большой архив Павла Николаевича Милюкова (1859 -1943) - российского политического деятеля, историка, публициста, теоретика и лидера партии кадетов. Он был министром иностранных дел Временного правительства первого созыва (1917 г.), после революции эмигрировал, с 1921 года жил во Франции. Интересен его архив тем, что в нем собрано множество публикаций из эмигрантских и советских газет, посвященных различным событиям и политическим деятелям, актерам, писателям, ученым. Эти газетные вырезки П.Н. Милюков собирал и систематизировал всю жизнь. Вот в этом архиве и обнаружила я две публикации о Павле Васильеве [фонд 5856 (Милюков П.Н.), опись 1, дело 494].

Причём, если одна из них хорошо известна литературоведам - это статья в «Литературной газете» за 12 декабря 1933 года критика О. Бескина «На новую дорогу. О “Соляном бунте” П. Васильева», то вторую находку вполне можно назвать сенсационной - это публикация о поэте в американской газете «Рассвет» в 1935 году, то есть ещё при жизни Павла!

Вначале, коротко, о первой из них. 1933 год был для Павла Васильева плодотворным, богатым на события. В апреле состоялся его творческий вечер в редакции журнала «Новый мир», в мае начинается публикация поэмы «Соляной бунт» в «Новом мире» . Поэт готовит к изданию книги стихотворений «Ясак», «Песни», «Книга стихов» (в свет они, к сожалению, так и не вышли), работает над поэмами «Одна ночь», «Синицын и К». Двадцатитрёхлетний Павел в расцвете творческих сил!

Статья Осипа Бескина, опубликованная в конце этого года - типичная для советских изданий тех лет публикация о поэте, в которой, говоря о несомненном таланте П. Васильева, автор обязательно подчеркивает его «реакционные качества». Вначале О. Бескин пишет о связи Васильева с Клычковым и Клюевым и призывает читателя глубже проникнуть в творчество «этого большого, но свыше меры неуравновешенного и буйного поэта». Нужно отдать должное критику - он глубоко оценивает своеобразие литературного метода Павла Васильева: «Бросается в глаза огромная смелость, индивидуальная образность, свободное обращение с настоящей, материально ощутимой и всегда особенной плотью вещей. Его поэзия вобрала в себя ценнейшее наследие народного творчества, но не как штамп. Он качественно перерабатывает это наследие, оно окрашивается его собственной богатой поэтической индивидуальностью». Павел Васильев, по словам критика, насыщает свои строки «какой-то особой клейкой связанностью специфических образов, метафор и сравнений. Локальная обработка стиха у Васильева на огромной высоте, причём это не “приём”, а острое языковое чутьё, прекрасное освоение материала». О. Бескин делает справедливый вывод: «Перед нами, безусловно, большой поэт…»

Но - как же без политической оценки! - «с неблагополучным социально-поэтическим происхождением, с реакционными срывами в прошлом. …Уж больно насыщено всё произведение любованием (выделено О. Бескиным. - О. Г.) ядрёностью, “богатырской” силой, лихой разудалостью, крепостью домовитых устоев казацкой жизни… Образно-поэтическая акцентировка такова, что это “любование” подталкивает поэта на классово враждебные нашей революции позиции…»

Это ещё не травля, но уже ощутимые укусы, «резкие удары критики», благодаря которым Павел должен был «перевоспитаться» - как писала в своей статье в «Литературке» 11 мая 1933 года Елена Усиевич . Травля началась 14 июня 1934 года, когда газеты «Правда», «Известия», «Литературная газета» и «Литературный Ленинград» синхронно публикуют статью М. Горького «О литературных забавах», в которой резко осуждалось поведение поэта… В январе 1935 года П. Васильев исключается из Союза писателей. 14 мая происходит известный спровоцированный скандал на квартире поэта Алтаузена. 24 мая 1935 года в «Правде» публикуется письмо двадцати советских писателей, призывающих «принять решительные меры против хулигана Васильева, показав тем самым, что в условиях советской действительности оголтелое хулиганство фашистского пошиба ни для кого не пройдёт безнаказанным».

Состоялся суд, поэта приговорили к полутора годам лишения свободы. Вот это событие и послужило основой для публикации в чикагской газете «Рассвет». Статья «О поэте Павле Васильеве» печаталась в двух номерах газеты - за 19 и 20 августа 1935 года.

Публикация открывает для нас тот факт, что в 30-е годы 20-го века Павел Васильев был известен не только в Советском Союзе, но и далеко за границей, за океаном - в Америке. Интересна, прежде всего, оценка творчества поэта, которую даёт автор А. Курилович, называя Павла «самым даровитым поэтом сегодняшней сов. России». И если в литературоведческом плане эта статья не относится к каким-то основательным, глубоким исследованиям, то, в отличие от рецензии Осипа Бескина, политические акценты в ней расставлены куда справедливее… Думаю, не случайно П.Н. Милюков выбрал для своего архива именно эти две публикации о Павле Васильеве, как наиболее показательные - для советской прессы и для эмигрантской.

Кроме всего прочего, статья А. Куриловича свидетельствует о том, с каким пристальным вниманием, даже, можно сказать, с какой жадностью - и с какой болью! - следили в эмиграции за тем, что происходит в России. Интересен и тот факт, что до Америки доходили не только центральные, московские издания, но и «Сибирские огни» из Новосибирска!

…Ещё два года оставалось до рокового 1937-го, а журналист «Рассвета», там, за океаном, словно предвидя раннюю гибель Павла, уже написал строку - «пал жертвой гнусного заговора», написал о «советской “общественности”, убившей поэта советской России, П. Васильева…».

Поймёт ли наконец Россия - хотя бы в год столетнего юбилея погибшего поэта, имя которого до сих пор окончательно не вынуто из забвения - какого певца она потеряла!..

Ольга Григорьева

Русские газеты в Америке общим хором подхватили появившееся в советских газетах сообщение о «писателе-хулигане» Павле Васильеве, приговорённом советским судом к полуторагодичному тюремному заключению за «хулиганский дебош», учинённый на квартире «поэта» Алтаузена. Это очередная сов. клевета на самого даровитого поэта сегодняшней сов. России, не должна быть оставлена без надлежащего внимания. Она, эта клевета, должна быть расшифрована и рассказана читателям (так в тексте. - О. Г.) о том, «как это случилось».

Поэт Павел Васильев в силу особенных условий его творчества, мало известен широким массам русских читателей за океаном. Его поэтический дар, его гуманное отношение к человеку прошлой России, его неподкупная простота языка и неподражаемый, данный только истинным талантам, приём творчества - долго были скрываемы в самой сов. России в надежде, что он, как и все самостоятельные «попутчики», придёт, наконец, к коммунистическому ярму и охотно вложит свою молодую шею в это ярмо и повезёт общий комвоз советской поэзии. Но этого не случилось, и поэт Павел Васильев Краснопресненским судом приговорён к одному с половиной году «лишения свободы», т. е. приговорён к тюремному заключению.

В настоящей заметке мне хочется восстановить перед читателями образ этого сравнительно молодого поэта, хочется рассказать читателям, в общих чертах, кто такой на самом деле Павел Васильев, как и почему он был судим сов. судом и оказался виновным за «дебош», устроенный им на квартире «поэта» Алтаузена, именно Алтаузена, а не кого-либо иного из русских советских поэтов.

Павел Васильев известен мне как поэт около десяти лет. Он начал писать свои стихи в то время, когда Есенина уже не было в живых и когда лучшие продолжатели литературных «традиций» Есенина: Николай Клюев, Сергей Клычков и отчасти Пётр Орешин были загнаны в советскую преисподнюю и обозваны «бардами кулацкой деревни»; когда им, как, например, Клычкову и Клюеву, пришлось совсем забросить поэзию и обратиться к другого рода занятиям. Им не было прохода от разных Алтаузенов, Жаровых, Безыменских и Иванов Батраков...

Первые стихи Павла Васильева появились в сибирском журнале «Сибирские огни» в 1927-28 гг. и были приняты что называется с распростёртыми руками, ибо в Сибири всё ещё существует какая-то элементарная свобода выражать свои мысли более или менее независимо - руки Безыменского и Бедного туда не всегда так легко могут быть протянуты - и Васильев мог сравнительно свободно писать и печатать, не оглядываясь назад, «что скажет сов. княгиня Марья Алексеевна».

Но вот и он, подобно своим славным сибирякам, отправился из далёкого казачьего Семиречья в Москву - в эту Мекку всех советских достижений и всех падений - и здесь, конечно, был также подхвачен «шумною толпою» разных поэтов и поэтиков и превознесён до самых советских небес... Нужно понять всю горечь и разочарование молодого поэта, когда только через десять лет начали появляться в сов. «солидных» журналах «критические» отзывы о «несомненном» таланте Васильева в то время, когда другим сов. бездарностям посвящены целые тома «критических отзывов». Но он продолжал писать, будучи поддержан именно «толпой» и полагал в простоте своей, что «всё образуется»... И вот в результате этих долгих усилий появилась поэма «Соляной бунт», новая сов. поэма с совсем новым подходом к казакам, к самостоятельной жизни, прежней казачьей вольной жизни, которую Васильев поставил неизмеримо выше нынешней закабалённой жизни казаков. И это было, конечно, замечено сов. «критикой», но спасло поэму от полного критического уничтожения именно талантливое изложение и правдивое описание событий, произошедших лет 50-60 тому назад .

Послушаем, что говорит один из сов. критиков о поэме Васильева «Соляной бунт». Статья появилась в сов. журнале «Литературный критик» за январь 1934 г. и принадлежит перу одного из редакторов этого журнала Е. Усиевичу (автором была Елена Усиевич, видимо, А. Курилович полагал, что это мужчина. - О. Г.) . Статья озаглавлена «От чужих берегов» .

«Появление на литературном горизонте молодого поэта Павла Васильева породило разнообразные толки в литературной среде. Толки эти, лишь частично вызванные несомненным для всех талантом Васильева, в значительной степени были обусловлены направленностью его творчества, возбуждающей настороженность сов. писателей, некоторые надежды реакционных элементов и, главное, нездоровое любопытство обширных обывательских слоёв. Это нездоровое любопытство, толки и сплетни создали вокруг П. Васильева специфическую атмосферу скандалёзной известности, которая предшествовала появлению в печати его крупных произведений.

С выходом из печати его поэмы “Соляной бунт” открывается возможность серьёзно поговорить о нём и о том месте, которое он может занять в советской поэзии. В этой поэме он впервые делает попытки пересмотреть ряд ярко-реакционных тенденций, характеризующих до сих пор его творчество, преодолеть тяготеющие над ним и враждебные всей советской действительности традиции и навыки, взглянуть на свой обычный, с детства знакомый материал другими более объективными глазами. То, что Васильеву удалось это преодолеть, если можно так выразиться, “на полном ходу”, т. е. не снижая силы голоса, не теряя характерной для этих стихов насыщенности образами, не впадая в риторику и декламацию - создаёт надежду, что богатая одарённость даст ему возможность выбраться из реакционной трясины, в которую увязало его творчество до сих пор».

Из этой длинной выписки из критической статьи Е. Усиевича явствует, что, с одной стороны, поэт Васильев «несомненно» талантливый поэт, на что, с другой стороны, его поэзия - враждебна «всей советской общественности». Можно легко понять, до какой степени эта враждебность могла дойти в условиях советской обывательщины.

Критик Усиевич не только «критикует» поэму «Соляной бунт», но прямо-таки зовёт к «советскому бунту» против поэта Васильева как человека вообще и как писателя в частности. Он говорит следующее:

«Захваленный (сторонниками поэзии Васильева. - А. К.) и превозносимый ими, подхваченный издателями и журналистами, с непонятной беспечностью и либерализмом заключающими договоры на его талантливые, но ярко реакционно окрашенные произведения, пьяный возбуждаемым им нездоровым любопытством и скандалёзным успехом, он на всех парусах нёсся к собственной гибели, видя оригинальность в реакционности, даже словно кокетничая своим отличием от советских поэтов. Путь вёл прямехонько в пропасть открытой контрреволюционности».

Результат всей этой «контрреволюционности» - советская тюрьма со всеми её атрибутами и долгое, быть может, в течение всей жизни этого ещё молодого поэта полное изгнание из советской печати. Это последнее хуже физической смерти.

Е. Усиевич, призванный «блюсти чистоту советской поэзии», особенно резко нападает на поэта Васильева за следующие строки, выхваченные из поэмы «Соляной бунт». Это - «апологетика кулацкого быта» казачества:

Там живут по нашему,
В горнях полы крашены,
В пять железных кренделей
Сундуки закованы.
На четырнадцать рублей
Солнца наторговано.
Ходят в горнях песенки,
Взад-вперед по лесенке,
В соболиных шапочках,
На гусиных лапочках.

Видите ли, советской критике, как и всей вообще «советской общественности», нужна не правдивая, старая, довольно-таки привольная жизнь дореволюционного казачества, описанная поэтом Васильевым в таких красках:

Красотой безстыжей
(так в тексте. - О. Г.)
Красивы,
Пьяны праздничной кутерьмой,
Разукрашенные на диво
Рыжей охрою и сурьмой.

Этой советской «общественности», убившей поэта советской России, П. Васильева, нужны вот такие мотивы:

«Вся она высокою
Поросла осокою,
Вениками банными,
Хребтами кабаньими,
Медвежьими шкурами,
Лохматыми, бурыми,
Кривыми осинами,
Перьями гусиными».

Но и в этих «мотивах» виден талант поэта, когда он касается дорогой его сердцу родины - вольного семиречинского казачества и с особой силой ударяет на отдельные типы былого казачества, что уже явно противоречит советской обывательщине, сглаживающей черты «индивидуума» и подгоняющей весь советский люд под одну общую гребёнку:

А Ярковы - чистый казацкий род:
Лихари, зачинщики,
Пьяные сани,
Восьмерные кольца, первый народ,
И живут,
Станицами атаманя.

Эта внутренняя осознанность поэта о том, что казаки «живут станицами атаманя», до болезненности страшит всех нынешних «военкомов» и этим, быть может, объясняются уступки, делаемые одна за другой по отношению к Японии. Разразись война, «станицами атаманящие казаки», чего доброго, ещё вздумают воевать против советов.

Вся поэма «Соляной бунт» посвящена бунту киргиз, работающих на соляных озёрах, принадлежащих русскому купцу и усмирение (так в тексте. - О. Г.) этого бунта казаками. На этом фоне автор рисует картины жизни, быта, традиций, взглядов казачества, которое он знает превосходно и которое так ярко и неподражаемо описано Павлом Васильевым.

Первые стихи П. Васильева, как заявляет критик Усиевич, были явно реакционного направления и «литературная общественность была ошарашена появлением в реконструктивный период поэта, который, с совершенной не свойственной на данном этапе чуждым классовым прослойкам непосредственностью выражал в своём творчестве противоречащие и враждебные советской общественности эмоции».

Мне же кажется, что и первые его поэтические опыты, помещённые в советском журнале «Сибирские огни», не были настолько уж реакционные, чтобы причислить самого поэта Васильева к числу поэтов, «идущих явно к гибели». Взять хотя бы одно из его стихотворений, появившееся в книжке «Сибирских огней» за январь-февраль 1928 года. Вот оно:

Сибирь, настанет ли такое,
Придёт ли день и год, когда
Вдруг зашумят, уставши от покоя,
В бетон наряженные города.
Я уж давно и навсегда бродяга,
Но верю крепко - повернётся жизнь,
И средь тайги сибирские Чикаго
До облаков поднимут этажи.
Плывут и падают высокие закаты
И плавят краски на зелёном льду.
Трясёт рогами испуганный сохатый
И громко фыркает, почуявший беду .
Всё дальше вглубь теперь уходят
звери,
Но не уйти им от своей судьбы.
И старожилы больше уж не верят
В давно пропетую и каторжную быль.
Теперь иные подвиги и вкусы.
Моя страна, спеши сменить скорей
Ты бусы из клыков зверей -
На электрические бусы!..

Это стихотворение, взятое мною из первой попавшейся в руки книжки «Сиб. огни», ничем не отличается от множества подобных ему стихотворений, посвященных Сибири и её будущности, но все же стихи эти поражают обыкновенного читателя своей простотой и тем отсутствием всякой вычурности, в которую впал впоследствии и сам Павел Васильев в своём стремлении подражать манере письма Маяковского, Жарова и Уткина.

Я хочу оттенить, насколько это возможно, ту разницу между поэтическими приёмами П. Васильева и теми из его сотоварищей по перу, которые, начав писать раньше его, далеко отстали от него и некоторые из них уже почти забыты и сошли со сцены «сов. литературного талантливого молодняка», заполнявшего своими виршами бесцветные советские журналы в течение всего прошлого десятилетия.

Павел Васильев стоит ныне на вершине свой поэтической деятельности и если бы не тюрьма и разного рода лишения, порождённые этой тюрьмой, мы имели бы одного из самых талантливых певцов казачества, его широких вольностей и неизсякаемой (так в тексте. - О. Г.) ненависти к угнетению. Казачество ещё не изжило себя, оно и в своей слабости все ещё довольно сильное и может в любую минуту показать свою былую мощь. Подвернись только случай! Поэма «Соляной бунт» об этом даёт значительно понять советским владыкам.

Вот почему и послали в тюрьму одного из самых славных певцов этой былой опоры «старой» России, поэта Васильева за то, что «как мог он сметь свое суждение иметь» в «реконструктивный период», как в угоду властям замечает и сам Усиевич.

Павел Васильев, по моему глубокому убеждению, пал жертвой именно гнусного заговора всех тех «поэтов», которые сами никак в «музыканты не годились», а раз не годились в музыканты, то наиболее пригодными оказались для разной клеветы и провокации, чтобы таким путём обезглавить одного из самых мощных «советских орлов», осмелившихся подняться выше обычной беспросветной советской обыденщины и парить в недосягаемых для них высотах своего поэтического творчества.

Александр Курилович ,

Питтсбург

Примечания

1.Бескин Осип Мартынович (1892 - 1969), издательский работник, журналист, критик, искусствовед. Занимался современной поэзией: статьи о Клычкове, Клюеве, Орешине («Россеяне»), Багрицком («Больной Уленспигель»), Казине («Поэт, идущий стороной») и др. Летом 1933 года в «Литературной газете» появилась одна из самых подлых статей, посвященных «разоблачению» поэта Николая Заболоцкого в качестве замаскировавшегося «классового врага». Статья О.М. Бескина называлась «О поэзии Заболоцкого, о жизни и о скворешниках». В журнале «Печать и революция» Бескин обвинял О. Мандельштама в «антиматериализме» и ругал за отказ «ревизовать свои старые позиции». Несколько раз фамилию Бескина упоминает в своих произведениях А.И. Солженицын: «В период торжества революции над Россией какой-нибудь Осип Бескин мог травить крестьянских писателей за “россеянство”…»; «доносительские статьи О. Бескина против Клюева и Клычкова…» («Бодался телёнок с дубом»). Критиковал О. Бескин и художников, хорошо была известна его книжка «Формализм в живописи».

2.«Рассвет» - «Ежедневная газета российских рабочих организаций США и Канады». Издавалась в Нью-Йорке и Чикаго в 1924 - 1939 гг. Была основана анархо-синдикалистами в Нью-Йорке, выходила ежедневно с 8 декабря 1924 под редакцией Ф. Кремера.

В апреле 1926 издание было перенесено в Чикаго, первый номер под новой редакцией вышел 1 мая 1926 г. Редакция (Э. Долинин, М. Рубежанин, Ю. Карпик) сделала газету органом мистических анархистов. К 1928 «Рассвет» потерял всякое влияние в анархической среде, которая обвиняла его в антисемитизме, союзе с белогвардейцами, контрреволюционерами и т.п. В 1930-х газета представляла исключительно собственную редакцию, постепенно все дальше отходившую от анархизма в каком-либо понимании, но изредка продолжавшую печатать анархические материалы «по старой памяти». С 1930 года редактором был Г.Н. Брейтман (1873 - 1949). В 1928 году в «Рассвете» было напечатано стихотворение Марины Цветаевой «Сын». В 1936 - 1937 годах печатались многочисленные статьи Н.К. Рериха. С конца 1937 года редакция перешла к украинским националистам, затем к эсерам. Была закрыта американским правительством в конце 1939 года в связи с начавшейся Второй мировой войной.

3.«Соляной бунт» публиковался в «Новом мире» в №№ 5, 9 и 11 за 1933 год.

4.Елена Феликсовна Усиевич (1893 - 1968) - советский литературный критик. Родилась в семье ссыльного революционера Феликса Кона. С 1909 года принимала участие в революционном движении; с 1915 - член ВКП (б). Была в эмиграции, возвратилась в Россию в 1917 году с группой большевиков, возглавляемой Лениным. Принимала участие в гражданской войне. Была женой революционера Григория Усиевича, погибшего в 1918 г. Впервые выступила в печати в 1928 году. В 1932 году окончила Институт красной профессуры. Активно публиковалась в журналах «Литературный критик», «Литературное обозрение» и других, основные статьи этого периода были собраны в сборнике «Писатели и действительность» (1936). Статьи Усиевич носили резко идеологический и полемический характер: так, в брошюре «За чистоту ленинизма в литературной теории» (1932) Усиевич подвергла резкой критике деятельность РАПП, приводившую к ряду «извращений партийной линии в литературе». Вопросы социалистического реализма, политической поэзии, задач советской критики рассматривались в статьях «О социалистическом реализме», «Критика методами искусства», «“Рококо” в критике» и др. Отдельные статьи были посвящены творчеству Маяковского, Сергеева-Ценского, Николая Островского, роману Максима Горького «Жизнь Клима Самгина», произведениям Николая Вирты и др. В 1933 г. статья Усиевич (как и рецензия О. Бескина) стала важным этапом в травле Николая Заболоцкого.

5.В «Сибирских огнях» (№ 3 за 1927 год) было напечатано стихотворение П. Васильева «Рыбаки», в № 4 - стихотворения «Всё так же мирен листьев тихий шум…» и «Письмо».

6.В поэме иносказательно отразились восстание Амангельды Иманова в 1916 году в Семиречье, а также голод в Казахстане в начале 30-х годов.

7.Первый вариант этой статьи Е. Усиевич под названием «На переломе» появился в «Литературной газете» 11 мая 1933 года.

8.У П. Васильева: «Трясёт рогами вспуганный сохатый / И громко фыркает, почуявши беду».

Областное научное общество учащихся «Поиск»

научное общество учащихся «Мысль»

МОУ «Русскополянская СОШ №2»

Исторические и нравственные уроки поэмы Павла Васильева «Соляной бунт»

Направление - филология

МОУ «Русскополянская» СОШ

№2, 7 «Б» класс

Руководитель: Дворецкая Ирина

Владимировна, учитель русского

языка и литературы.

1 Введение. Методика исследования…………………………..3

2. Исторические и нравственные аспекты поэмы Павла

Васильева «Соляной бунт» ………………………………….5

а) О Павле Васильеве и его поэме …………………………. 5

б) Историческая основа произведения…………………….8

в) Противостояние героев поэмы………………………….10

г) Исторические и нравственные уроки поэмы…………..12

3 Заключение. Основные выводы исследования…………….13

4 Литература……………………………………………………14

5 Приложения…………………………………………………. 15

Введение. Методика исследования.

Цель работы : выяснить, какие исторические и нравственные уроки можно извлечь из поэмы Павла Васильева «Соляной бунт»

Задачи , которые были поставлены:

1. Изучить литературу по данному вопросу;

2. Проанализировать произведение, выяснить, имеет ли оно реальную историческую основу;

3. Путём опроса выяснить, знакомо ли это произведение учащимся нашей школы и взрослым, а также знают ли они вообще о соляном бунте в Сибири 17 века?;

4. Систематизировать изученный материал;

5. Сделать выводы по изученной проблеме.

Из подобных произведений, которые рассказывают о малоизвестных исторических событиях, мы узнаём много нового об истории нашей страны и малой Родины.

Мы не узнаем это на уроках истории и литературы, поэтому такие произведения очень важны для нашего поколения. Они воспитывают в нас патриотизм и гуманизм. Пускай это событие не самое важное для истории России , но важное для истории Сибири. Если о соляном бунте в Москве 1698 года знают из курса истории, то о соляном бунте в Сибири знают лишь немногие.

Россия славится богатой историей, соляной бунт в Сибири - часть истории нашей страны.

Актуальность моей работы заключается в том, что сквозь пласты времени мы заглядываем в историю нашего родного края, узнаём о реальном историческом факте, отраженном в поэме П. Васильева « Соляной бунт».

Сделав правильные выводы, сумев извлечь исторические и нравственные уроки из этого произведения, мы станем не только лучше знать историю Сибири, но и постараемся избежать ошибок, описываемых в поэме, не будем посягать на человека и его права. Поэма « Соляной бунт» несёт в себе огромный нравственный потенциал, заставляет задуматься о роли человека в истории, о философских проблемах жизни и смерти, любви и ненависти.

Мы не должны быть « Иванами, не помнящими родства ». Нам, молодому поколению, необходимо знать историю своей Родины.

В своей работе я использовал некоторые философские термины:

Нравственность : 1. Совокупность норм, определяющие поведение человека. 2. Самое поведение человека. 3. Моральные свойства.

Проблема - теоретический или практический вопрос, требующий разрешения. Задача, подлежащая исследованию.

Логика- 1. Наука об общих законах развития объективного мира и познания. 2. Разумность, правильность умозаключений. 3. Внутренняя закономерность.

В исследовании были использованы материалы следующих авторов:

Павел Васильев «Сборник стихов и поэм»; Интернет - ресурсы, «Очерки истории казахов русского Прииртышья» и др.

Логическая цепочка моего исследования (Приложение) такова:

* Когда была написана поэма?:

* Как она была воспринята критикой 30 – х годов 20 века?

* Выдуманные или исторические факты лежат в основе поэмы?

* Что сейчас знают о поэме П. Васильева «Соляной бунт» и о соляном бунте в Сибири ученики и взрослые?

Какие исторические и нравственные уроки можно извлечь из этой поэмы?

Для исследования использовались следующие методы :

1.Опрос учащихся нашей школы, взрослых;

2. Анализ материала;

3. Систематизация изученного материала;

4. Обработка материала, написание выводов.

Совокупность использованных методов позволила достичь цели работы.

Практическая значимость заключается в том, что мою работу можно использовать на уроках истории, литературы, на классных часах , при проведении литературных и исторических мероприятий (например, «Литературная гостиная»).

Опрос респондентов(Приложение).

Результаты опроса огорчили, т. к. очень мал процент учащихся и взрослых, знающих о соляном бунте в Сибири и о поэме П. Васильева «Соляной бунт». В то же время результаты опроса придали уверенности в необходимости моей работы.

Думаю, что мои вопросы вызвали любопытство опрашиваемых и некоторые сами прочтут поэму.

1. а) Павел Васильев и его поэма «Соляной бунт»

Павел Васильев (Приложение) родился 25 декабря 1910 года в уездном городке Зайсане Семипалатинской области. На формирование поэтического характера Павла Васильева оказали большое влияние его бабка Мария Фёдоровна и дед Корнила Ильич. Неграмотные, они обладали даром сочинять, рассказывать сказки, им во многом обязан Васильев знанием русского фольклора, впоследствии по-разному отразившегося в его творчестве.

Духовное развитие поэта проходило в среде провинциального учительства, игравшего громадную роль в России. Учителя несли в народ не только грамоту, но и передовые идеи русской интеллигенции, они были «универсалами»- учили детей, ставили спектакли, знакомили население с классической литературой и музыкой. Именно эта среда привила П. Васильеву любовь к искусству и поэзии.

Он начал писать свои стихи в то время, когда Есенина уже не было в живых и когда лучшие продолжатели литературных традиций Есенина были загнаны в советскую преисподнюю и обозваны «бардами кулацкой деревни». Его первые стихи появились в журнале «Сибирские огни» в гг. В Москве он в результате долгих усилий написал поэму «Соляной бунт». Поэма сразу была охвачена волной критики.

Поэт (якобы за хулиганский дебош, учинённый на квартире поэта Алтаузена), был приговорён к полуторагодичному заключению. Это была клевета на одного из самых даровитых поэтов того времени.

Его поэзию отличает гуманное отношение к человеку прошлой России, неподкупная простота языка и неподражаемый, данный только истинным талантам приём творчества.

Павел Васильев за 26 лет своей жизни создал в отечественной литературе многогранный и прекрасный мир своей поэзии.

Один из советских критиков написал статью «От чужих берегов» о поэме Васильева «Соляной бунт». Статья появилась в советском журнале «Литературный критик» за январь 1934г. и принадлежит перу одного из редакторов этого журнала Елене Усиевич: «Появление на литературном горизонте молодого поэта Павла Васильева породило разнообразные толки в литературной среде. Толки эти, лишь частично вызванные несомненным для всех талантом Васильева, в значительной степени были обусловлены неправильностью его творчества, возбуждающей настороженность советских писателей, некоторые надежды реакционных элементов и, главное, нездоровое любопытство, толки и сплетни создали вокруг Павла Васильева специфическую атмосферу скандалезной известности, которая предшествовала появлению в печати его крупных произведений.

С выходом из печати его поэмы «Соляной бунт» открывается возможность серьёзно поговорить о нём и о том месте, которое он может занять в советской поэзии. В этой поэме он впервые делает попытки пересмотреть ряд ярко реакционных тенденций, характеризующих до сих пор его творчество, преодолеть тяготеющие над ним и враждебные всей советской действительности традиции и навыки, взглянуть на свой обычный, с детства знакомый материал другими более объективными глазами. То, что Васильеву удалось проделать, если можно так выразиться, «на полном ходу», т. е. не снижая силы голоса, не теряя характерной для этих стихов насыщенности образами, не впадая в риторику и декламацию – создает надежду, что богатая одарённость даст ему возможность выбраться из реакционной трясины, в которую увязало его творчество до сих пор».

Из этой критической статьи Елены Усиевич явствует, что, с одной стороны, поэт Васильев «несомненно» талантливый поэт, но, с другой стороны, его поэзия – враждебна «всей советской общественности». Можно легко понять, до какой степени эта враждебность могла дойти в условиях советской обывательщины.

Неоднозначность восприятия поэмы после появления в печати очевидна, как и нападки на Павла Васильева, высказывавшего своё мнение об историческом факте - «соляном бунте» в Сибири. Критики признали: «При всей своей идеологической спорности поэма Павла Васильева «Соляной бунт» является значительным событием на нашем поэтическом фронте» (Александр Курилович).

Павел Васильев стоял на вершине своей поэтической деятельности, и, если бы не тюрьма и разного рода лишения, порождённые тюрьмой, мы имели бы одного из самых талантливых певцов казачества, его широких вольностей и неиссякаемой ненависти к угнетению…

Вот почему и послали в тюрьму одного из самых славных певцов этой былой опоры «старой» России», поэта Васильева за то, что «как мог он сметь своё суждение иметь» в «реконструктивный» период.

Усиевич не только «критикует» поэму «Соляной бунт», но прямо-таки зовёт к «советскому бунту» против поэта Васильева как человека вообще и как писателя, в частности.

Елена Усиевич, призванная «блюсти чистоту советской поэзии», особенно резко нападает на поэта Васильева за следующие строки, выхваченные из поэмы «Соляной бунт». Это – «апологетика кулацкого быта» казачества:

Там живут по- нашему,

В горнях полы крашены,

В пять железных кренделей

Сундуки закованы.

По четырнадцать рублей

Солнца наторговано.

Павел Васильев пал жертвой именно гнусного заговора всех тех «поэтов, которые сами никак в «музыканты не годились», а раз не годились в музыканты, то наиболее пригодными оказались для разной клеветы и провокации, чтобы таким путём обезглавить одного из самых мощных «советских орлов», осмелившихся подняться выше обычной советской обыденщины и парить в недосягаемых для них высотах своего творчества.

«Соляной бунт» в значительной мере вырос из фольклора, из казачьей песни. Павел Васильев почти не пытался заново переосмыслить, переакцентировать собственническую и шовинистическую основу этого фольклора, тщательно сохраняя его «дух», даже стилизуя под него свой стих.

Яркость словесного оперения, декоративная выигрышность материала до сих пор пленяют наших поэтов.

Нам, современным читателям, поэма дорога тем, что она рассказывает об истории нашего сурового края. Сквозь время мы можем заглянуть в прошлое Сибири, узнать всю правду.

Поэма «Соляной бунт» является «машиной времени», которая погружает нас в 17 век и позволяет увидеть соляной бунт своими глазами.

б) Историческая основа произведения.

В основе поэмы лежит реальный исторический факт - восстание казахов, получившее название «соляной бунт». Восстать казахов заставили невыносимые условия жизни: голод, нищета, непосильный труд. Но чтобы понять все причины бунта, нужно углубиться в предысторию. «Казаки Омского Прииртышья этнически принадлежат к Среднему жузу. Официальной датой вступления казахов Среднего жуза в русское подданство считается 1740 год, но этот процесс начался раньше. В 1731 году хан Младшего жуза Абулхаир вступил в русское подданство. Его поддержал батыр Бугенбай, род которого относился к Среднему жузу. Почти до конца 18 века Средний жуз находился в номинальном подчинении России.

В «Соляном бунте» это отчётливо видно. Казаки работали, не зная отдыха, за копейки. Их права были приравнены к правам животных. У них не имелось еды, они ели соль, потому что нечего было больше есть. Они умирали от голода, от болезней, дети рождались мёртвыми, если вообще рождались. На соляных озёрах им не давали сделать перерыв. За остановку работы или прочую погрешность их попросту убивали. Назревавший конфликт нельзя было решить мирно, потому что казахи уже натерпелись. Они подняли бунт, но казаки подавили его и убили всех.

Главный вывод заключается в том, что если власть притесняет малоимущих, наживаясь на их рабском труде, то прежде всего это ведёт к восстанию униженных и к деградации личности самих притеснителей.

Никто не имеет права отнимать жизнь, данную Богом.

III Заключение. Основные выводы

Поэма очень актуальна в наши дни. Во-первых, она не имеет аналогов в русской литературе . Во-вторых, она учит нас жить по законам нравственным и Божьим. Она показывает негативные моменты в истории Сибири и России в целом.

Поэма также доказывает, что нужно запоминать исторические уроки, делать нравственные выводы, чтобы не повторять ошибок прошлого. Она доказывает, что навязывание другим народом своей воли приводит к бунтам или войнам, как, например, в Афганистане, в Чечне. Если мы не извлекаем исторические и нравственные уроки, то это всегда плохо заканчивается для государства.

Я рекомендую прочитать эту поэму и вообще все произведения Павла Васильева, потому что он жил в Сибири, как и мы, и, если кому-то хочется узнать малоизвестные события из истории Сибири, не надо искать это в Интернете, а просто сходить в библиотеку и взять книгу Павла Васильева.

Литература

Васильев П. Н Соляной бунт. Поэмы. – Омск: Омское книжное издательство 1982 Васильев и поэмы – Башкирское издательство, Уфа * 1976 Васильев П. Н Павел Васильев – Западно-Сибирское книжное издание Новая Иллюстрированная Энциклопедия – Научное издательство « Большая Российская энциклопедия», 2000. Князев Сергей « Русский беркут» (отрывок из книги), журнал « Наш современник» №Интернет- ресурсы (Википедия). Турсунов истории казахов Омского Прииртышья: учебное пособие .- Омск: ООИПКРО, 2000 Томилов Н. «Казахи Западной Сибири» (Газета «Вечерний Омск» за

Желтыми крыльями машет крыльцо,
Желтым крылом
Собирает народ,
Гроздью серебряных бубенцов
Свадьба
Над головою
Трясет.

Легок бубенец,
Мала тягота, -
Любой бубенец -
Божья ягода.
На дуге растет,
На березовой,
А крыта дуга
Краской розовой.
В Куяндах дуга
Облюбована,
Розой крупною
Размалевана.

Свадебный хмель
Тяжелей венцов,
День-от свадебный
Вдосталь пьян.
Горстью серебряных бубенцов
Свадьба швыряется
В синь туман.
Девьей косой
Перекручен бич,
Сбруя в звездах,
В татарских, литых.
Встал на телеге
Корнила Ильич.
- Батюшки-светы! Чем не жених!

Синий пиджак, что небо, на нем,
Будто одет на дерево, -
Андель с приказчиком вдвоем
Плечи ему обмеривал.
Кудерь табашный -
На самую бровь,
Да на лампасах -
Собачья кровь.

Кони! Нестоялые,
Буланые, чалые...
Для забавы жарки
Пегаши да карьки,
Проплясали целый день -
Хорошая масть игрень:
У черта подкована,
Цыганом ворована,
Бочкой не калечена,
Бабьим пальцем мечена,
Собакам не вынюхать
Тропота да иноходь!
А у невестоньки
Личико бе-е-ло,
Глазыньки те-емные...
- Видно, ждет...
- Ты бы, Анастасьюшка, песню спела?
- Голос у невестоньки - чистый мед...
- Ты бы, Анастасьюшка, лучше спела?
- Сколько лет невесте?
- Шашнадцатый год.

Шестнадцатый год. Девка босая,
Трепаная коса,
Самая белая в Атбасаре,
Самая спелая, хоть боса.
Самая смородина Настя Босая:
Родинка у губ,
До пяты коса.
Самый чубатый в Атбасаре
Гармонист ушел на баса.

Он там ходил,
Размалина,
Долга-а,
На нижних водах,
На басах,
И потом
Вывел саратовскую,
Чтобы Волга
Взаплески здоровалась с Иртышом.

И за те басы,
За тоску-грустёбу
Поднесли чубатому
Водки бас {*},
{* Бас (вернее - бос) - кружка
для водки. (Примеч. автора.)}
Чтобы размалина,
Взаплески, чтобы
Пальцы по ладам,
Размалина,
В пляс:
Сапоги за юбкою,
Голубь за голубкою,
Зоб раздув,
Голубь за голубкою,
Сапоги за юбкою,
За ситцевой вьюгою,
Голубь за подругою,
Книзу клюв.
Сапоги за юбкою
Напролом,
Голубь за голубкою,
Чертя крылом.
Каблуки - тонки,
На полет легки,
Поднялась на носки -
Всё у-ви-дела!

А гостей понаехало полный дом:
Устюжанины,
Меньшиковы,
Ярковы.
Машет свадьба
Узорчатым подолом,
И в ушах у нее
Не серьги - подковы.

Устюжанины, мешанные с каргызом,
Конокрады, хлёстанные пургой,
Большеротые, с бровью сизой,
Волчьи зубы, ноги дугой.

Меньшиковы, рыжие, скопидомы,
Кудерем одним подожгут што хошь,
Хвастуны,
Учес,
Коровья солома,
Спит за голенищем спрятанный нож.

А Ярк_о_вы - чистый казацкий род:
Лихари, зачинщики,
Пьяные сани,
Восьмерные кольца, первый народ,
И живут,
Станицами атаманя.

Девка устюжанинская
Трясет косой,
Шепчет ярк_о_вским девкам:- Ишь,
Выворожила, стерва,
Выпал Босой -
Первый король на цельный Иртыш.

Да ярк_о_вским что!
У них у самих
Не засиживалась ни одна:
Дышит легко в волосах у них
Поздняя, северная весна...

Пологи яблоневые у них.
Стол шатая,
Встает жених.
Бровь у него летит к виску,
Смотрит на Настю
Глазом суженным.
Он, словно волка, гонял тоску,
Думал -
О девке суженой.

Он дождался гульбы! И вот
Он дождался гостей звать!
За локоток невесту берет
И ведет невесту -
Плясать.

И ведет невесту свою
Кружить ее - птицу слабую,
Травить ее, лисаньку, под улю-лю
И выведать сырой бабою.
Зажать ее всю

Легонько в ладонь,
Как голубя! Сердце услышать,
Пускать и ловить ее под гармонь,
И сжать, чтобы стала тише,
Чтоб сделалась смирной.
Рядом садить,
Садовую, счастье невдалеке,
В глаза заглядывать,
Ласку пить,
Руку ей нянчить в своей руке.

Ох, Анастасея...
Ох, моя
Охотка! Роса. Медовая.
Эх, Анастасья, эх, да я...
Анастась!..
Судьба!
Темнобровая!

Я ли, алая, тебя бить?
Я ли, любая, не любить?
Пошепчи,
Поразнежься,
Хоть на столько...
- Жениху!
С невестою!
Горько!

И Арсений Дер_о_в, старый бобер,
Гость заезжий,
Купец с Урала,
Володетель
Соленых здешних озер,
Чаркой машет, смеется:
- Мало!..

Он смеется мало, а нынче, в хохот,
Он упал на стол
От хохота охать.
Он невесте, невесте
Дом подарил,
Жениху подарил - вола,
Он попов поил, звонарей поил,
Чтобы гуще шел туман от кадил,
Чтобы грянули колокола.

Ему казаки - друзья,
Ему казаки - опора,
Ему с казаком
Не дружить нельзя:
Казаки -
Зашшитники
От каргызья,
От степного
Хама
И вора!

А к окну прилипли, плюща носы.
Грудой
У дома свален народ -
Слушать, как ушел на басы
Гармонист
Знаменитый тот.
Видеть, как Арсений Дер_о_в
Показывает доброту,
Рассудить,
Что жених,
Как черт остробров,
Рассудить
Про невесту ту.
За полночь, за ночь...
Над станицей месяц -
Узкая цыганская серьга.
Лошади устали
Бубенцом звенеть...
За полночь, за ночь...
За рекой, в тальниках дальних,
Крякая,
Первая утка поднялась,
Щуки пудовые
По теплой воде
Начертили круги.
Сыпались по курятникам
Пух и помет,
И пошатывались
Петухи на нашестах,
Не кричали, - зарю пили...
Свадебное перо
Ночь подметала,
Спали гости, которые не разошлись.

А жених увел невесту туда,
Где пылали розаны на ситце,
Да подушки-лебеди
В крылья не били,
Да руки заломанные,
Да такая жаркая
Жарынь-жара...

у стихотворения СВАДЬБА (ИЗ ПОЭМЫ СОЛЯНОЙ БУНТ) аудио записей пока нет...